Читать интересную книгу Пропавшие души - Ава Рид

порхать бабочки.

С буррито почти покончено, когда телефон вибрирует и на экране появляется сообщение:

«Мой буррито к твоим услугам. Но сначала поедим. Я приготовлю нам кесадильи или энчилады».

Еда попадает мне не в то горло, и я захожусь в громком кашле.

Митч невозможен!..

Глава 37. Митч

– С телефонами сюда нельзя.

Вздрогнув, чуть не роняю его.

– Грант! Откуда ты взялся? И, черт возьми, зачем подкрадываешься?

– И не думал подкрадываться. Если ты вдруг забыл, здесь, – он обводит жестом стойку и пространство за ним, – мое рабочее место.

– Да, верно.

– Почему ты улыбаешься? У меня что-нибудь на лице? Или сегодня я выгляжу еще неотразимее, чем обычно? – Грант приподнимает брови.

– Что? Я не улыбаюсь.

Покашляв, я убираю телефон и снова думаю о сообщении Сьерры, которое перечитал уже сто раз, и о том, что ей ответил. У нас свидание.

– Ага, не улыбаешься, – издевается Грант. – В таком случае, я – Том Холланд.

– Вообще-то ты правда на него похож.

– Да ну? – Он подается вперед. – Не переводи тему. Признавайся, почему выглядишь таким счастливым, мечтательным… Погоди-ка! – Он округляет глаза. – Ты влюбился. Мы с ней знакомы? Неужели кто-то залатал твое истерзанное сердце? Ты же мертвой хваткой вцепился в Сьерру?

Я прикусываю губу, чтобы не расхохотаться. Знал бы Грант, что его догадка очень близка и в то же время бесконечно далека от истины…

– Не твое дело, Грант, – отрезаю я, стукнув его по плечу, хватаю выбранные документы и ухожу.

– Эй! Это сарказм? – кричит он мне вслед.

Он прав. Я не мог перестать улыбаться – и думать о Сьерре. О ее губах, о тихих стонах, которые она издавала во время поцелуя. О том, каким взглядом она смотрела на меня. Об ощущениях, испытанных в тот миг, когда наше дыхание смешалось. Не знаю, достаточно ли мне этого. Может ли этого вообще быть достаточно.

Не уверен.

Смена близится к концу. Она выдалась спокойной. Никаких происшествий. Я без особых затруднений вернулся к любимой работе. Да, приходилось чаще делать паузы, но с каждым днем дела шли все лучше. Даже те случаи, к которым я будто бы не готов, заканчивались благополучно.

Все, кроме одного. Мистер Джун. Каждый раз, заглядывая в его карту, я признавал, что бессилен. Мне становилось паршиво, я страшно потел. Мистер Джун – единственный из моих пациентов, кого я точно не спасу. Никаких шансов. Лазеек. Надежды. И это тяготило меня. Гораздо больше, чем следовало.

Наверное, взрыв и все, что произошло после, сделало меня чувствительнее, мудрее или просто неувереннее. Не знаю. Случай мистера Джуна задевал что-то внутри меня, заставлял думать о шрамах, о риске смерти, о маме – она сходит с ума от беспокойства и пишет каждый день – и о родных. О Сьерре. Со вчерашнего дня особенно о ней. Теперь я понял, через что она прошла и как сильно винила себя во всем.

Мистер Джун не жертва несчастного случая. Он стар и болен. Смерть придет за ним не слишком рано и не внезапно. Но она придет, неотвратимая, неизбежная. Наверное, одного этого достаточно.

Ничего не изменилось, и я воспринимаю это без удивления. Мне нехорошо: голова кружится, на лбу выступает пот.

– Добрый день, мистер Джун. – Заставляю себя посмотреть в историю болезни и с усилием сосредотачиваюсь на результатах недавних анализов.

– Здравствуйте, доктор Ривера. Вам сегодня лучше?

– Благодарю, что спросили, – бормочу я. – Да, чувствую себя неплохо.

– Вы напоминаете мне жену. – Старик тихо смеется и тут же заходится в кашле. – Звучит странно, но да, вы напоминаете ее. Всегда было видно, когда она чем-то озабочена, недовольна или плохо себя чувствует. А ведь она пыталась это скрывать.

Все, что могу сделать, – это опустить бумажки и ответить на его взгляд. Мистер Джун выглядит усталым, измученным болезнью. Кожа стала бледнее, круги под глазами – темнее. Он сидит с трудом.

– Мистер Джун, при всем уважении, сейчас нам нужно беспокоиться о вашем здоровье, а не о моем.

– Никак не оправитесь после взрыва? – спрашивает старик.

У меня перехватывает дыхание. Что он сказал?..

– Откуда вы знаете? – Мой голос звучит хрипло и отрывисто.

– От милой сиделки, заходившей вчера… Я полюбопытствовал, знакома ли она с вами. Завязался разговор. Она поделилась своей радостью, что вы идете на поправку после взрыва, и выразила надежду, что больше в «Уайтстоуне» такого не повторится.

Я не спрашиваю, как звали эту сиделку, потому что не хочу знать. Подозреваю, это Белла. Она не сделала ничего плохого, но я все равно злюсь.

Облизнув пересохшие губы, глубоко вздыхаю.

– У меня в руках результаты последних исследований. К сожалению, показатели ухудшились, из-за опухоли печень почти отказала. В приоритете будет противоболевая терапия, мы назначим медикаменты. Также у вас заметили частую рвоту. Это следствие панкреатита. Если в ближайшее время вы потеряете аппетит или будете испытывать трудности с приемом пищи, используем гастростому.

Мистеру Джуну обеспечат надлежащий уход. Возможно, его лечащим врачом станет кто-нибудь другой, вместо меня. Со следующей недели из-за гастростомы его, вероятно, переведут в другое отделение.

Делаю паузу, чтобы он осмыслил услышанное.

– ЭКГ показал, что участились случаи аритмии.

– Зачем вы все это рассказываете?

Этот вопрос застигает меня врасплох – как и предыдущий, о взрыве.

– Я умру. Опухоль и метастазы неоперабельны, в запущенной стадии. Все кристально ясно. Зачем вы рассказываете то, что мне давно известно? Что я умру.

Ища точку опоры, хватаюсь за изножье больничной койки. Мистер Джун прав. Я не хочу вести себя холодно и недружелюбно, но должен держать дистанцию – потому что не справляюсь с происходящим.

– Поймите меня правильно, доктор Ривера. Смерть меня не пугает. Умирать я не хочу, но не боюсь. И не желаю постоянно слышать о том, что стараюсь забыть.

Мне ли не знать, какого это, хотеть забыть – и не иметь возможности это сделать.

Я дома. В конце смены заполнил несколько врачебных заключений и отправился к себе. После разговора с мистером Джуном, который никак не выходит из головы, чувствую опустошение и жду не дождусь, когда смогу вытянуться на диване. Может, сначала приняв душ, чтобы смыть этот рабочий день. Я часто моюсь в «Уайтстоуне», но сегодня мне не терпелось поскорее уйти оттуда.

Снимая обувь, сваливая грязную одежду в угол, переодеваясь в чистые вещи, я думаю о Сьерре. Хотя она работала в отделении скорой помощи, на этой неделе наши смены совпали. Но мы разминулись: Сьерра закончила раньше меня и написала, что с нетерпением ждет завтрашнего