Присмотревшись повнимательнее, он успокоился. Его щеки оставались гладкими, как младенческие ягодицы. Ну, может быть, где-то что-то, самую малость…
Чудо, что он так хорошо сохранился, если учесть, сколько неприятностей свалилось на него за последнее время. Даже проповеди он готовил без должной тщательности. Кейт Колсон здорово его подкосила.
Чем бы он ни занимался, его мысли постоянно возвращались к ней. Того и гляди, она снова вторгнется в его жизнь. От нее всего можно ожидать.
Она его ненавидит, это ясно как божий день, а ненависть — мощный двигатель. Не остается ничего другого, кроме как выбить почву у нее из-под ног. Томас самоуверенно улыбнулся своему отражению и повторил излюбленный девиз: «Поступай с другими так, чтобы они не могли так же поступить с тобой».
Даже теперь, по прошествии долгого времени, он содрогнулся, вспоминая, какое унижение от нее претерпел.
Томас подошел к письменному столу, отпер один из ящиков и извлек на свет маленькую записную книжку в черном кожаном переплете. Она хранила номера телефонов, которые никому не следовало знать. Томас нашел то, что искал, и набрал номер. Трубку сняли сразу же:
— Фрост слушает.
— Окажи мне одну услугу.
— Услуги стоят недешево, даже для вас, святой отец.
— Разумеется. Мне нужна кое-какая информация.
— Это как раз по моей части.
— Подожди похваляться, — не выдержал Томас.
— Себя не похвалишь — от вас не дождешься. Так вы готовы платить?
— Готов.
— Называйте человека.
— Судья Кейт Колсон.
На другом конце провода наступило молчание.
— Ее голыми руками не возьмешь.
— Берешься или нет? — рявкнул Томас.
— Ладно, берусь.
— Прилепись к ней, как тень. Вроде бы она наняла частного сыщика. Выясни, для чего, особенно если он шпионит за мной. И вообще мне надо знать каждый ее шаг.
Его собеседник захохотал:
— Я вижу, вы решили ей спуску не давать.
— Вот именно, — подтвердил Томас и повесил трубку.
Томас поправил воротник шелковой рубашки. Нельзя допустить, чтобы Кейт Колсон испоганила ему жизнь. Пусть даже придется ее убить.
* * *
Простыни не отличались особой свежестью. Сойер небрежно откинул их в сторону и лежал нагишом. Какая разница? Он же один. Один. Впервые за долгое время он со всей отчетливостью осознал, что это значит.
— Черт возьми! — Вопреки своей воле он мысленно вернулся в прошлое. В последние дни эти мысли неотступно преследовали его. Равно как и желание увидеть Кейт.
Его мучили возникающие в воображении картины: прелестные женственные черты лица, освещенные пламенем свечи в кафе; фигура Кейт, изящно двигающаяся мимо стеллажей с буйной зеленью в оранжерее; редкая улыбка, озаряющая ее облик; гордая осанка и уверенность оратора; выразительные, глубокие глаза.
И влажные губы. Он ощущал их вкус, их легкий трепет. Он до сих пор чувствовал, как полные тугие груди прижались к его телу.
Эти непрошеные воспоминания терзали его, но мука была сладостной. Он хотел распустить ее волосы, зарыться в них руками, осязать ее целиком: груди, живот, бедра… Он хотел посмотреть, какое у нее будет лицо, когда он войдет в нее…
Лежа в постели без сна и глядя в потолок, он не раз представлял себе, как она садится на него сверху и ритмично вздымается и опускается, все быстрее и быстрее. Он почувствовал внезапно возникшую эрекцию и, застонав, перекатился на край кровати.
При других обстоятельствах он бы счел свое состояние смехотворным, но сейчас злился на себя за то, что не может сдержаться, словно мальчишка-подросток.
Сойер не припоминал, чтобы его когда-нибудь посещали такие необузданные фантазии при мысли о женщинах. Уж не влюбился ли он?
Нет, черт возьми.
Он давно вычеркнул слово «любовь» из своего лексикона.
Тетка с мужем показали ему, что любовь — это фарс. Она может только сломить дух.
Сойер по сей день содрогался, вспоминая, как ремень, занесенный теткиной рукой, обрушивался ему на спину, на ягодицы, на голову. Избивая его, она приговаривала, что делает это из любви к нему.
Любовь давно стала для него пустым звуком.
Нет, то, что он испытывает к Кейт, — это не любовь. И все же она пробудила в нем нечто такое, что раньше было ему неведомо. Она и отталкивала, и волновала его.
Если он будет плыть по течению, его занесет бог знает куда. Хотелось бы надеяться, что его занесет к ней в постель. Сойер горько посмеялся над этой фантасмагорией. Да она скорее прострелит ему задницу, чем пустит к себе под одеяло.
Она не простила ему того поцелуя. Она не простила ему появления в Торговой палате. Сойер не спешил с извинениями: его все время преследовало желание ее увидеть. Он знал: пока он не овладеет ею, от этой лихорадки ему не избавиться.
Прозвенел будильник. Сойер нажал на кнопку, вскочил и босиком побежал в душ.
* * *
Выйдя из лифта на одиннадцатом этаже, Сойер направился к офису Харлена. Одному Богу было известно, как ему не хотелось идти на эту встречу. Тем более что сегодня выдался на редкость жаркий и душный день. Впору было бросить все, уехать к морю и наслаждаться жизнью — заниматься плаванием, бегом трусцой. Или любовью. С Кейт.
Как было уже не раз, его плоть восстала при этой мысли. Сойер ругнулся. Он сам не заметил, как оказался в приемной Харлена. Секретарша переспросила:
— Что вы сказали, мистер Брок?
— Ничего такого, что рассчитано на ваши нежные ушки.
Она посмеялась.
— Мистер Мур ждет вас.
Переступив порог, Сойер остановился. Харлен был не один. С ним рядом сидел человек, которого Сойеру прежде не доводилось видеть. Незнакомец недовольно посмотрел на Сойера, словно был раздосадован его появлением.
— А, Сойер, — Харлен поднялся из-за стола. — Рад тебя видеть. Ты ведь уже встречался с Дэйвом Нильсеном?
— Нет, не имел чести. — Посмотрев на Дэйва, он слегка кивнул. — Здравствуйте, Нильсен.
Дэйв подергал ус.
— Здравствуйте, Брок.
Сойер пытался ничем не выдать себя. У него возникла смутная неприязнь к этому Нильсену. Надменный хлыщ. Хотя было и нечто другое, что Сойер пока затруднялся определить.
— Садитесь, джентльмены, прошу вас, — пригласил Харлен.
Сойер прислонился к стене.
— Если не возражаете, я постою. Я ненадолго.
Харлен в упор посмотрел на него:
— Эта встреча очень много значит.
— Мое время тоже очень много значит, — с вызовом ответил Сойер.
— Если он так настроен, — вступил в разговор Дэйв, — не будем его задерживать. Он нам не нужен.
— Помолчи, Дэйв, тебя не спрашивают.
Дэйв вспыхнул и бросил злобный взгляд на Сойера. Тот улыбнулся ему с гадливой жалостью. Видно было, что Дэйв не простит ему этого взгляда.