Читать интересную книгу Неизвестные солдаты кн.3, 4 - Владимир Успенский

Самая трудная для него дорога та, что лежит справа. Через глухие леса приведет она в маленький деревянный город Мир. Неподалеку от города есть хутор на краю осинового леска. Он отмечен черным крестом на карте Бесстужева и во всей его жизни. Там, на склоне холма, одинокая, заросшая могила. Ее, может, и не разыщешь теперь, но Юрий обязательно придет на этот холм, исползает его на коленях, пальцами ощупает каждую ямку и найдет. И осыплет ее цветами – единственную свою женщину. И потом поселится где-нибудь поближе, чтобы чаще бывать возле нее…

Прямо впереди лежит третья дорога, самая главная. Она тянется в город Брест, в старую русскую крепость, потом бежит дальше, к Варшаве, и еще дальше—в Берлин. Долго пришлось Бесстужеву мыкаться и страдать на российской земле, прежде чем вышел он на этот, хоть и не короткий, но прямой путь. Вышел не мальчишкой-лейтенантом со взводом бойцов, у которых винтовки без патронов, а опытным подполковником с сильным отрядом на колесах, с танками, с пушками, с надежным тылом!

Он лежал и думал, закрыв глаза. А подчиненным казалось, что их беспокойный командир умаялся и теперь отдыхает, разморенный влажной духотой сырого летнего дня.

Бесстужев сразу вскочил, едва услышал близкое гудение мотора и треск сучьев. Вездеход командира корпуса мчался по лесу, лавируя меж высоких островерхих обрубков – пней. Генерал Порошин спрыгнул с подножки. Танковый комбинезон на нем расстегнут, лицо покрыто бисером пота. Остановился возле Бесстужева.

– Не заскучал тут?

Быстро развернул на плащ-палатке карту, показал пальцем:

– Вот полоса нашего корпуса. Здесь разграничительная линия. Туда не ходи. Ты – в центре. Ты, как иголка, потянешь за собой всю нитку, весь корпус. Помнишь, как шли от Воронежа, как рвались к Днепру? Вот так. На фланги не оглядывайся, теперь не мы, а немцы флангами мучаются. Ну, учить не буду, но два совета дам. Не позволяй немцам мосты взрывать. Ты ведь знаешь, какая тут местность!

– Знаю. До Щары надо пять речек форсировать, – усмехнулся Бесстужев. – Не считая ручьев, заболоченных пойм и просто болот.

– Мосты береги. Иначе застрянем. И второе – связь со мной держи непрестанно. Чтобы я в любую минуту знал, где ты, какая помощь нужна. Ну, ни пуха ни пера!

Юрий моргнул растерянно, задвигал бровями. Надо ответить, но как? Не пошлешь же во всеуслышанье генерала к черту! А тот стоял, глядел, прищурившись, веселыми глазами. Спросил насмешливо:

– Ты что же, подполковник, обычаев народных не знаешь? Еще раз: ни пуха ни пера вам!

– Идите к черту! – ответил Юрий и услышал смех генерала.

Порошин хохотал гулко и басовито. Повернулся, не сказав больше ни слова, и зашагал к машине, переступая через сбитые сучья и неубранные немецкие трупы.

Смеялись связные, толпившиеся неподалеку, улыбались офицеры, слышавшие ответ Бесстужева. Но самому Юрию было почему-то не очень приятно, он не привык шутить с генералами. Гораздо проще официальный разговор: «Разрешите выполнять?» —.«Да». Коротко, понятно и никаких настроений. Так положено, и так было всегда. А теперь, когда война пошла веселей, даже у генералов появились не служебные, а просто человеческие эмоции. К этому тоже требовалось привыкнуть.

* * *

Отряд Бесстужева вошел в прорыв ночью и к середине дня продвинулся на тридцать километров. Головной дозор то и дело натыкался на отходящих гитлеровцев, сбивал их с дороги. А главные силы отряда останавливались и ожидали, растянувшись по извилистому шоссе. С обеих сторон лес, не съедешь, не развернешься для боя, чтобы помочь дозору.

Отряд действительно был похож на иглу, вонзившуюся во вражеский организм и ощутимо тревожившую его. Противник еще сохранил управление войсками, ещё уцелели линии связи: чувствовалось, что фашисты пытаются отвести войска организованно и, конечно, прежде всего будут контратаковать, задерживать те советские подразделения, которые вырвались вперед.

Юрий отыскал на карте район, где немцам удобно создать оборону. Вот он – ручей с болотистой поймой, а за ним деревня на возвышенности. Справа и слева леса и топи, деревушку не объедешь и не обойдешь. Значит, надо остановиться, подтянуть артиллерию, подвезти боеприпасы, организовать штурм. А немцам только это и нужно: затормозить, выиграть время.

Когда головной дозор донес, что встретил сильное сопротивление именно возле этой деревни, Бесстужев даже не очень огорчился, он испытал некоторое удовлетворение: предугадал ход противника. Больше того, у Юрия в общих чертах уже готов был план действий. Он немедленно отправил назад взвод мотоциклистов, приказав им ехать до развилки, а потом сделать крюк километров в семьдесят и по проселкам выйти на рассвете к деревне с тыла. Затем сообщил по радио обстановку в штаб корпуса, попросил выслать к нему дивизион «катюш» и, по возможности, артиллерию.

Отдав распоряжения, Юрий выехал на рекогносцировку. Остановился на краю леса. Впереди – старая вырубка, заросшая мелколесьем. Высокая, сочная трава на болоте. Ручья почти не видно. За ним – кочковатый луг, потом зеленый склон и серые крыши домов: деревня скрыта от глаз гребнем бугра. В деревне что-то горело, дым стлался низко, его будто прижимали к земле тяжелые свинцовые облака, набухшие влагой.

Возле взорванного моста стоял танк с перебитой гусеницей – это была наскочившая на мину машина из головного дозора. Танкисты сидели в ней, стреляли из пулемета, а потом выпустили два снаряда из пушки. Немцы ответили коротким огневым налетом: двенадцать снарядов тремя залпами.

Бесстужев смотрел в бинокль, разыскивая чуть приметные холмики на гребне бугра, и отдавал распоряжения. Посадить на высокие деревья наблюдателей, засекать цели. Разведывательной роте повзводно начать наступление в центре, на левом и правом фланге. Вызвать на себя огонь. Ночью просочиться через лес и болото, достичь крайних изб. А главное – делать штурмовые мостики для пехоты. Танкистам – заготовить побольше бревен и поднять на броню: будут сами мостить дорогу через болото.

Ничего не забыть, ничего не упустить из виду. Бесстужев был похож сейчас на дирижера, умело управлявшего большим оркестром. И оттого, что оркестр этот действовал слаженно, привычно, без суеты, Юрий ощущал уверенность в своих силах.

На этот раз все складывалось хорошо. Своевременно прибыли гаубицы – целая дюжина. Приехали машины с реактивными установками. Бесстужев тут же сел с артиллеристом и командиром «катюш» за карту, чтобы спланировать огонь.

В сумерках начал накрапывать мелкий дождь. Вот уж он-то как раз ни к чему, и без него достаточно сырости. Бесстужев прислушивался к звукам, долетавшим со стороны деревни. Разведчики молодцы. Трудно им сейчас ползать по болотам, но передохнуть немцам они не дают. Стрельба там такая, что не заснешь. Работают не менее десяти пулеметов. Даже пушки начинают бить время от времени.

Юрий еще раз вызвал к себе командиров подразделений. Сверили часы, получили последние указания. Все нормально, только хозяин «катюш», молодой капитан, едва не напортачил. Первый залп наметил правильно, по немецким позициям. А второй – по центру деревни, где стояли вражеские орудия.

– Не нужно, – сказал Бесстужев. – Кладите оба залпа по переднему краю.

– И мне, и вам выгодней уничтожить батарею, – возразил капитан.

– Для сводки выгодней? – У Бесстужева побагровел шрам на щеке. – Да вы не понимаете, что ли?

– Все понятно, товарищ подполковник, – спокойно произнес капитан, и глаза у него стали совсем равнодушные, словно замороженные. – Все понятно. Однако, если я не уничтожу орудия, у вас могут быть лишние потери…

– Слушай, капитан, у тебя семья есть? – подался к нему Бесстужев.

– Ну, есть, конечно. У кого ее нету?

– Где она, семья-то твоя?

– Под Куйбышевом, а что?

– Если бы твоя мать и твои дети в этой деревне сейчас были, ты бы тоже по ним залп запланировал?

– Война, товарищ подполковник, – развел руками капитан.

– Ты скажи прямо, спланировал бы или нет? Представь себе ребенка своего и ответь…

– Не-не знаю, – опустил взгляд капитан. – Я не знаю. Но если прикажут…

– Идите, – двинул правой рукой Бесстужев. – Идите, пора отдыхать.

Капитан сделал несколько шагов и обернулся. Спросил обрадованно, будто догадался:

– Товарищ подполковник, у вас семья в деревушке в этой?

– Да, – сказал Бесстужев. – У меня там семья.

– И дети тоже?

– Да. И жена, и дети.

– Вот это номер! – капитан покрутил указательным пальцем возле виска. – А я-то хорош, не сообразил сразу!

– Идите, – резко повторил Бесстужев. – Мне надо отдохнуть!

Подполковник набросил на плечи плащ-палатку. А капитан, отойдя подальше, прикурил трофейную сигарету и покачал головой. «Ну и характер у человека – железо! У него тут семья рядом, а он вздремнуть собирается!..»

Утро выдалось сырым и туманным. Молочно-белая завеса недвижимо стояла в безветрии. Но наблюдатели с деревьев сообщали: туман стелется низко, наверху его нет, бугор виден. Разведчики ведут перестрелку, а на левом фланге добрались даже до огородов.