– Ты полагаешь, что я с ней плохо обращаюсь?
Саида собралась с духом. За последние дни их отношения с сыном настолько улучшились, что Рэн говорил с ней непривычно вежливо. Она опасалась разрушить то новое, что возникло между ними. Однако, боготворя Аврору, Саида считали необходимым сказать сыну, что он ведет себя недостойно.
– Об Авроре говорят разное.
Рэн насторожился, поняв по выражению лица матери, что слухи ему не понравятся.
– Кое-кто считает, что ты привез с собой свою шлюху.
– Чертовы подонки!
– Кассир!
– Это ложь!
– Нет, правда, потому что ты именно так и обращаешься с ней.
– Наглая ложь! – Рэн сжал кулаки.
– Но ты же открыто делил с ней постель в этом доме, не связав себя священной клятвой.
– Аврора знает, что я уважаю ее. – Рэн покраснел.
Саида внимательно посмотрела на него.
– Кассир, – проговорила она, стараясь успокоиться. – Я очень хорошо знаю, чем все такое оборачивается для женщины, тревожит это ее или нет.
– А тебя тревожило? – вкрадчиво спросил Рэн. – Тебя тревожило, что будет со мной?
– Долго же ты собирался, сын мой, спросить меня об этом. – Глаза Саиды затуманились от слез.
– Ты знала, как жестоко Анна относилась ко мне? Как она презирала меня?
Саида покачала головой.
– А я все не понимал, почему мать так бессердечна к своему ребенку. – В голосе звучала боль. – Не понимал, пока не прострелил сердце Дэвида Чалмерса.
– Я не хотела лишать тебя наследства, Кассир. Твой отец считал, что тебе лучше всего находиться в его доме, и заверял меня в письмах, что о тебе хорошо заботятся.
«Письма», – подумал Рэн, чувствуя странное облегчение. Значит, она думала обо мне.
– Всю жизнь мне приходилось скрываться от Али, и я не могла подвергать тебя риску. Нет, послушай меня. – Она жестом остановила Рэна. – Отдав тебя Грэнвилу, я разбила свое сердце. Ведь ты – все, что у меня было! – Саида вытерла слезы. – Уж не думаешь ли ты, что я не страдала от того, что Анна видит, как ты растешь, держит тебя на руках и утешает, когда ты ушибся или испугался.
– Она никогда не делала этого, – прервал он. – Мною занимались только слуги.
Лицо Саиды выразило отчаяние.
– Я не подозревала об этом, – прошептала она, и Рэн ощутил раскаяние, ведь он мучил свою мать и издевался над ней точно так же, как Анна Монтгомери издевалась над ним.
– А твой отец?..
– Он проводил время со шлюхами! – чуть слышно пробормотал Рэн. – И видит Бог, делает это до сих пор.
– Развратный глупец, а ведь он обещал мне! – Саида шагнула к Рэну. – Ты мой сын, – твердо сказала она, – и я люблю тебя, Кассир. – Он в изумлении смотрел на мать. – Но больше я не потерплю такого грубого отношения к себе и к Авроре.
Рэн вздохнул:
– Я не могу жениться на ней, Саида.
– Почему?
– Потому что меня разыскивают в нескольких странах!
– Разыскивают пирата с «Красного Льва», – возразила она.
– Меня могут повесить и повесят! – Рэн махнул рукой. – Разве достойно предложить ей такое будущее?
– Все мы смертны. Неужели ты ничему не научился за последние годы? Неужели ты не видишь, какое сокровище дал тебе Аллах? – Саида указала на окно, за которым слышался смех Авроры и Дахрейна. – Неужели ты покажешь такой дурной пример Дахрейну, вступающему в жизнь?
Рэн взглянул в окно. Аврора по-ребячески играла с Дахрейном, а тот краснел и смущался, хотя его глаза лучились от удовольствия. Вместе с тем Аврора обращалась с ним, как мать, исподволь воспитывая его и относясь к нему с уважением, как к будущему мужчине. Воспитание уже принесло плоды, ибо юнга выразил сочувствие Рэну и Авроре на следующий день после происшествия на мосту. Рэн доверял Дахрейну и рассказал ему правду, заставив поклясться хранить тайну. Казалось, тот даже вырос на пару дюймов, когда они ударили по рукам, и сам выразил желание стать телохранителем Авроры. Хотя Рэн и заставил Аврору пообещать, что она не уйдет одна далеко от дома, его радовали настойчивость и решимость Дахрейна. Он гордился им, как собственным сыном. Да, Рэн хотел бы лучшей судьбы для этого мальчика.
– Неужели ты позволишь, чтобы твоего сына называли ублюдком?
Рэн с негодованием посмотрел на Саиду:
– Искусство Авроры убережет ее от… этого.
– Но ведь ты сын Грэнвила, Кассир, – с сомнением проговорила Саида. – Если Аллах пожелает, то это произойдет.
Рэн вспомнил ту ночь, когда ему захотелось иметь от Авроры ребенка. Скорее всего это проистекало из желания привязать ее к себе, по ведь он совсем не представлял, что творится в ее душе.
– Боже правый! – прошептал он. – Что я знаю о том, как быть настоящим мужем?
– Здесь нет ничего сложного. Суля по тому, что я наблюдала, ты довольно хорошо представляешь себе эти обязанности. – Саркастическое замечание Саиды уязвило Рэна. Впервые мать упрекала его, и он мог бы поклясться, что Саида сказала бы ему еще больше, если бы не сдерживалась.
– Не мне объяснять тебе, какая необычная женщина Аврора. Не войди она в нашу жизнь, мы с тобой не разговаривали бы сейчас. Ты хороший человек, Кассир, – продолжила Саида, и при этих ее словах что-то повернулось в душе Рэнсома. – Я не стану учить тебя жить. Но помни о последствиях, когда имеешь дело с невинными душами. – Саида направилась к двери. – Кассир?!
Он взглянул на нее. Мать стояла спиной к нему, взявшись за дверную ручку. Немного помолчав, она сказала:
– Если ты решил оставить Аврору, сделай это как можно скорее.
Саида вышла из комнаты, оставив в одиночестве удрученного Рэна.
Оставить Аврору? Боже милостивый! Это невозможно! Но тут Рэн понял, что повторяет ошибки отца.
Конечно, он не разбросал по всему свету незаконных детей, но от этого его грехи не стали менее тяжкими. И внутренний голос спросил его, как он собирается искупить их.
«Чертовски долго», – думала Аврора, ходя взад и вперед по холлу на втором этаже. Даже Дахрейн заметил, что Рэнсом со вчерашнего дня ни с кем не разговаривает. Аврора объясняла это обидой или ревностью: полдня и весь вечер она провела в обществе этого мальчика. А может, Рэн до сих пор ломает голову над тем, кто пустил стрелу и обрезал мост? Аврора считала свою молитву достаточно сильной защитой, но Рэн не был в этом уверен.
«Пора поговорить с ним», – решила Аврора и направилась к кабинету Рэна. Ее внимание привлек странный булькающий звук. Она прислушалась. Звук доносился из комнаты Саиды. Аврора тихонько постучала в дверь, но, не услышав ответа, вошла. Саиду рвало. Девушка бросилась к ней и помогала Саиде, пока приступ не кончился.
Саида устало опустилась в кресло, и Аврора положила ей на лоб влажную салфетку. Лицо женщины было бледным, почти желтым. Аврора молча подала ей стакан воды.