Двести семьдесят шестой день. За тех и за этих.
Бестии хлынули сплошной серой волной. Навскидку, наш лагерь штурмовало несколько сотен особей. Все, кто успел подтянуться в долину и добежать до фактории.
Вот только нападать им пришлось на наших условиях.
То есть, при свете дня, когда мы, к тому же, встречали их на стенах, а им приходилось рваться по узкому перешейку. Для бестий это был плохой вариант. Для нас — наоборот.
Возможно, приди мы весной, и врагов осталось бы значительно меньше. Сытые годы и жировка на колонистах изрядно раскормили членов Серой стаи. А междоусобная война недостаточно проредила поголовье, чтобы сейчас, за считанные дни, на призыв «Кушать подано!» не собралась маленькая армия…
Было, честно говоря, страшновато. Я ощущал себя стоящим в чистом поле охотником, который встретился с голодной волчьей стаей. С той лишь невесёлой разницей, что бестии были даже умнее волков.
Мы успели сделать один залп из ружей, винтовок, мушкетов, арбалетов и «слонобоев», прежде чем серая волна докатилась до стены.
Результаты залпов были ужасающие — но не для нас. Часть зверья покатилась кубарем по земле, а затем оцепенела, умирая или уже умерев. Разом мы сумели выбить не меньше сотни врагов, но остальные — добрались. Упорные, твари… Стой мы и вправду в чистом поле — тут бы нам и пришёл конец. Но, как я и обещал, в нашей стене не было никаких ворот!
Первые враги прыгнули на участок, который мы не успели перекрыть, но там их встретил Хир-Си, ревущий, как слон, и его копейщики. Они били бестий тремя шеренгами, которые наносили удар по очереди. Эдакая фаланга, способная держаться до тех пор, пока не сломан строй. Надо бы им было помочь…
Однако у стрелков возникли свои проблемы. По всей длине стены зверьё допрыгивало до каменной кладки, норовя зацепиться и влезть наверх. Большая часть стрелков ещё перезаряжалась, и у бестий были шансы на удачный исход манёвра. Но тут в дело вступили револьверы.
Я тоже закинул винтовку за спину. И, достав револьвер, принялся опустошать барабан. Этим же были заняты и другие владельцы многозарядного оружия. Свесившись над стеной, я сделал шесть выстрелов, отправив обратно, на землю, шесть самых прытких бестий.
Не уверен, что убил хоть одну, но и задача стояла другая. Надо было выиграть время стрелкам, ушедшим на перезарядку. Пока я выбивал гильзы из барабана, с задачей справились арбалетчики. Они свесились вниз и спустили тетивы, отправив болты в короткий полёт. А когда я снова опустошил барабан револьвера, нас сменили мушкеты, ружья и винтовки.
И так по кругу… Мы стреляли, почти не целясь — выбивая самых высоко прыгающих, самых прытких, самых хитрых. Кто-то умирал, кто-то получал дыру в боку. Лишь бы не дать бестиям заскочить на стену. К сожалению, тактика была порочная, потому что вскоре я услышал вопль нашего чернокожего гиганта:
— А нам поможет кто-нибудь, не?
Я чуть не выругался, посмотрев на копейщиков. Строй начал рассыпаться и отходить, пятясь под напором бестий.
— Винтовки, ружья, стрелять по зверью у прохода! — рявкнула Кострома. — Те, у кого есть револьвер — отдайте его соседу!
Я сунул свой револьвер арбалетчику из нашей группы. Следом передал сумку с патронами, успев шепнуть, чтобы гильзы в карман вытряхивал — а сам взялся за винтовку.
Едва лишь часть огня перекинулась на пространство перед строем копейщиков, дело сразу пошло на лад. Теперь к Хир-Си с его подопечными прорывалась только часть зверья. И то, самых сильных и наглых вышибали пулями. Строй сумел снова сбиться в единую линию, а дальше и отвоевать площадку на стене, сбросив уже запрыгнувших бестий.
Копейщикам было удобнее встречать противника в прыжке, а не на земле. В прыжке почти невозможно увернуться от удара. Три шеренги бойцов опять заработали, как единый организм, отправляя под стену то одного, то другого зверя.
Надо отдать должное нашим врагам: дрались они отчаянно. Будто это не они атакуют наше поселение, а мы — их, и отступать им некуда. Возможно, для бестий именно так и было. Всё-таки горы — это их дом. И мы сюда пришли незваными, зато аппетитными гостями.
Но бестий их порыв не спас. Что и показали «слонобои», которые успели, наконец, перезарядиться. Их слитный залп картечью оставил вокруг стены кровавые проплешины из убитых зверей. Картечь, ещё и на короткой дистанции — страшная штука. А «слонобой» — это почти пушка. Одним выстрелом такая дура способна зацепить двух-трёх зверей. А если дистанция больше, то сильнее разлёт картечин, каждая из которых — как небольшая пуля.
Именно в этот момент до бестий дошло, что бой проигран. Но звери не понимали, что им не дадут забрать трупы, как они привыкли делать. Поэтому часть из них ещё штурмовала нас, а часть — вцепилась в тушки убитых сородичей, потянув их прочь от стены.
— Винтовки, бей по зверью с трупами! Ружья, продолжаем прикрывать копейщиков! — команда Костромы заставила меня сместить прицел и выстрелить по серой зверюге, тащившей в тыл своего мёртвого собрата.
Нечего кормить врага! И пусть винтовок у нас было мало, но даже такого количества хватило, чтобы отбить у бестий охоту сожрать ближнего своего. Ишь, чего удумали… Либо беги, либо нападай.
И бестии побежали. Растерянные, не привыкшие проигрывать, дезориентированные громкими звуками и незнакомыми запахами… А вслед им летел гудок ревуна, который я успел запустить до боя, закрепляя, как это по-умному называется, устойчивый паттерн: звучит ревун — беги, дурак!
Мы вернулись в горы не только за ресурсами и баллами. Мы вернулись в горы, чтобы отомстить людоедам за весну. И мы уже не уйдём отсюда, что бы ни думали об этом бестии.
Глава 25
На отличненько у нас дела!
Дневник Перова В. Д. по прозвищу Вавася
Двести семьдесят восьмой день. Новости, за которые казнят.
— Давай, Вавась, заходи! — махнул рукой Кукушкин.
Но от куска кожи с каким-то докладом так и не отвлёкся.
У меня, к слову, тоже есть парочка похожих кусков… Группа Вано кожи гонит немало, поэтому часть мы используем, как кожаный пергамент. Швеи наловчились промасливать и раскатывать обрезки, оставшиеся от работы, в тонкие листы. У них там стоит деревянный пресс, как для отжима белья.
Группа Вано тоже как-то кожу выделывает в пергамент, но у них он толще получается. Его только на официальные документы пускают. Вот и Кукушкин явно сидит с их поделкой. Читает… Да лишь бы подольше читал! Сейчас же опять орать начнёт, как потерпевший…
Я постарался дойти до стула, сохраняя уверенный вид. И даже плюхнуться на него в максимально комфортной позе. Давно заметил, ещё в прошлой жизни: если приходишь к начальству с плохими новостями — расслабься, постарайся показать, что новости пусть и плохие, но у тебя всё на контроле.
Обычно прокатывает, если произошедшее — не совсем уж «кошмар-кошмар». К сожалению, у меня как раз новость из разряда «кошмар-кошмар». А всё началось…
— Ну давай, что там у тебя? — Кукушкин оторвался от документа и, скатав его в трубку, отодвинул в сторону. — Со стартовавшей капсулой удалось разобраться?
Да! Вот с этого всё и началось.
— У нас пять драк, два ограбления и один буйный нервный срыв! — бодро отрапортовал я.
— А капсула? — не отставал Кукушкин.
Пришлось приступать к самому неприятному. Ох, как же я этого не хотел…
— Капсула принадлежала гражданке Ивановой А. С., работавшей в столовой №11. За день до старта капсулы Иванова А. С…
— Вавась, давай без канцелярщины! — попросил Кукушкин. — Что там с девушкой-то было?
— За день до старта капсулы она пришла на работу сильно встревоженной. Говорила, ей кажется, что за ней следят. Коллеги посмеялись над этим, но на следующий день она вдруг не вышла на работу. Вечером накануне Иванова просила соседа одолжить еды, но у того лишней не было. Другая девочка из столовой, Осокина А. А., приходила к капсуле Ивановой в обеденный перерыв. Та опять же просила купить еды и принести ей, отказываясь выходить. Но Осокина спешила, поэтому обещала принести вечером, после работы. В столовой в тот вечер был банкет, одна из групп праздновала допоздна. Осокина купила еды, как обещала, но освободилась только ночью. Не успела дойти до капсулы Ивановой, как та стартовала.