возразил, что самым главным вкладом для установления в Европе спокойствия и безопасности будет запрещение международной прессы, занимающейся натравливанием, так как ничто так не угрожает безопасности, как интриги этой прессы, которая, к сожалению, очень широко представлена и в Англии. Он указал на то, что он лично известен как один из самых искренних друзей Англии, но что за эту дружбу ему отплатили злом. Никому, вероятно, не доставалось так часто и так крепко от Англии, как ему. Следует поэтому понять, что он теперь придерживается некоторой изоляции, которую он все же считает достойнее, чем предлагать себя тому, кто его знать не хочет и кто ему постоянно отказывает.
На возражение британского посла, что этот отказ исходил в Англии только от некоторых кругов, фюрер возразил, что британское правительство уже, наверно, было бы в состоянии воздействовать на прессу в ином духе. В Германии имеются сведения, полученные от друзей из Англии, из которых вытекает, что в известном направлении на прессу воздействовали самые влиятельные английские круги, поэтому в первую очередь должна прекратиться травля.
В отношении Центральной Европы следует заметить, что в урегулирование своих отношений с родственными странами или со странами с большим количеством немецкого населения Германия не позволит вмешиваться третьим державам, так же как Германии не пришло бы в голову вмешиваться в урегулирование отношений между Англией и Ирландией. Речь идет о том, чтобы воспрепятствовать продолжению или возобновлению несправедливости, совершаемой по отношению к миллионам немцев. При этой попытке урегулирования Германия должна будет самым серьезным образом заявить, что она не согласна допустить, чтобы на урегулирование каким-либо образом оказывалось влияние со стороны. Невозможно, чтобы одна сторона все время выставляла свободу наций и демократические права как элементы европейского порядка, и чтобы утверждалось как раз обратное, когда речь идет о том, чтобы улучшить судьбу немцев в Австрии, где правительство, которое образовалось не так, как немецкое правительство, возникшее легальным путем, и которое поддерживается лишь 15 % населения, угнетает остальных немцев. Такое положение не может долго продолжаться, и если Англия и в дальнейшем будет противодействовать германским попыткам произвести здесь справедливое и разумное урегулирование, то тогда наступит момент, когда придется воевать. Если он, фюрер, стремится, как он это делал в Берхтесгадене, провести мирным путем облегчения для угнетенных немцев, а Париж и Лондон не только скептически следят за его усилиями, но и дают своим дипломатам указание препятствовать проведению этой мирной попытки (британский посол здесь заметил, что Англия этого никогда не делала), то этим они оказывают делу мира очень плохую услугу. В конце концов, для того, чтобы прийти к удовлетворительному решению, в Австрии должен быть опрошен сам народ, а в Чехословакии немцам должна быть предоставлена соответствующая автономия как в культурном, так и в других отношениях. Это является простейшим применением того нрава самоопределения народов, которое играло такую большую роль в 14 пунктах Вильсона[123]. Теперешнее состояние во всяком случае долго продолжаться не может, оно привело бы к взрыву, и во избежание этого были заключены соглашения в Берхтесгадене, причем можно сказать, что трудности можно считать устраненными, если австрийское правительство выполнит свои обещания. Кто же в противоположность этому применяет силу против разума и права, тот вызывает силу на арену борьбы, о чем он (фюрер) говорил также и в своей речи в рейхстаге.
На вопрос британского посла, требует ли Германия плебисцита в Австрии, фюрер ответил, что требуется путем эволюции обеспечить обоснованные интересы немецких австрийцев и положить конец угнетению.
Британский посол указал на то, что теперешнее английское правительство обладает развитым чувством реальности. Чемберлен сам взял на себя руководство народом вместо того, чтобы идти на поводу у народа. Он выказал большое мужество, когда, не обращая внимания ни на что, сорвал маску с таких интернациональных фраз, как коллективная безопасность и т. п. В истории иногда самое трудное найти двух людей, которые не только хотели бы одного и того же, но и прежде всего намеревались бы это осуществить в один и тот же момент. Поэтому Англия заявляет о своей готовности устранить все трудности и спрашивает Германию, готова ли она со своей стороны сделать то же самое.
Фюрер указал на свои предложения, сделанные несколько лет тому назад. Ответом явился франко-русский пакт[124], который после присоединения Чехословакии сделался для Германии особенно опасным, так как тем самым оказались под угрозой промышленные районы, размещенные на границах рейха, в Рурской области и в Саксонии, и враг всегда был в состоянии поразить Германию в самое сердце. Поэтому с германской стороны необходимо было основательно защитить себя от этого окружения. Ограничение вооружений ввиду этого в значительной степени обусловлено Советской Россией. Чего здесь следует ожидать, об этом было недавно снова ясно сказано в речи Ворошилова, в которой оповещалось, что Советские Вооруженные Силы, невзирая ни на что, будут применять отравляющие газы. Против этого Германия должна быть вооружена. Особенно сложной эта проблема сделалась благодаря тому факту, что положиться на верность договорам такой варварской формации, как Советский Союз, можно приблизительно так же, как на понимание дикарем математических формул. Поэтому соглашения с этой страной, собственно говоря, не имели бы никакой цены. Не надо было впускать Советскую Россию в Европу. Он, фюрер, в свое время в своих предложениях имел в виду объединение Европы без России.
На вопрос британского посла, готова ли Германия присоединиться к запрещению воздушных бомбардировок, фюрер возразил, что он уже давно опубликовал свою точку зрения по этому вопросу и сейчас может только добавить, что Германия не даст себя больше обмануть пустыми обещаниями, как это было в свое время с 14 пунктами Вильсона. Если бы даже Советский Союз сегодня заявил, что он больше не имеет намерения сбрасывать бомбы с отравляющими газами, то такому заявлению нельзя было бы поверить.
На возражение британского посла, что в данный момент речь идет исключительно об отношениях между Англией и Германией, фюрер возразил, что с германской стороны Англии не следует опасаться каких-либо помех. Германия не вмешивается в дела империи. Но она вынуждена была убедиться в том, что Англия отрицательно реагирует на все попытки Германии разрешить свои затруднения. При попытке решения вопроса на Востоке раздается со стороны англичан такое же «нет», как и при требовании колоний, и на пути Германии всюду становится английская пресса и ведет против нее клеветническую кампанию.
Британский посол возразил, что вина за возникновение ложных известий в прессе лежит не только на английской стороне, германская цензура печати вызывает своими действиями много ложных известий, а