Читать интересную книгу Мать Печора (Трилогия) - Маремьяна Голубкова

Саша чуть не взвыл.

- Я, - говорит, - боялся, как бы Сарамбай нам не проехать да в море не выплыть...

Каждый день приносил нам новые мели, и думали мы, что не выбиться нам на глубокую, вольную воду. Редко-редко подхватывал лодки какой-нибудь порожек и выносил их на такие же пески, с каких подхватывал.

Нам с начальницей по берегам иногда кое-что и кроме морошки попадалось. В одном месте на песчаных извилистых берегах нашли мы каменный уголь. Он выходил прямо наверх небольшими пластиками и наверху рассыпался на комки, а кругом их по песку развеяна ветром черная угольная пыль. Покопались мы в этих местах. Начальница все записала, образцы угля с разной глубины взяла, в мешочки уложила. И опять дальше поехали.

В другом месте наткнулись мы на старые избы. Стояли они на высоком берегу. Нашли мы там капканы ржавые, печки чугунные, фанеру и какие-то части от радио.

Сделали мы тут привал. Решили мы, что это какая-то экспедиция здесь жила. Захватили мы сколько-то капканов на гусей, фанеру и немножко вара от батарей - лодки заливать.

Много муки бурлаки наши приняли, пока доехали мы до устья Нямды. Перед самым устьем она берет в себя другую речку - Хэй-Ягу, и от устья видно, как идут они обе и стыкаются перед Коротайкой в развилку.

И опять мы шли, и опять воевали с мелями, пока наши работники оба не свалились: у Леонтьева спина отказала, у Саши рука.

А Ия Николаевна не унывает, храбрится.

- Теперь, - говорит, - наша с тобой очередь, Романовна, реку копать.

- Много ли мы, - говорю, - с тобой накопаем? Такие мужики сдали, как уж нам на силу надеяться! Тут, - говорю, - надо нам, как в сказке, Ум-разум кликать: не поможет ли он?

Часть третья

В РОЗЫСКАХ ЗАВЕТНОГО КЛАДА

1

Ум-разум что-то худо нас слушал и лениво службу служил, не так, как в моей сказке про стрельца-молодца.

Сколько ни бились Леонтьев с Сашей, сколько ни мучились, а лодку на плечах не унесешь. Совсем измотались наши работяги, на самих себя не похожи стали. На стоянках в палатке теперь было тихо. Приуныли мы все, ни смеху, ни сказок, ни веселых разговоров.

Саша все чаще стал за руку хвататься. Леонтьева скрючило; как старый старик он ходил, спины не разгибал. Начальница запечалилась: на команду хворь напала, тут и капитану не до веселья. И у меня язык к темени прильнул; что ни делаю, а во все плечи вздыхаю.

И говорю:

- Худ муж помрет, так и добра жена по миру пойдет.

Спрашивает Леонтьев:

- К чему это твоя присказка?

- А к тому, что мозгами нам надо шевелить. Ум-разум не поможет, так, видно, одной силой нам не взять.

- У меня Ум-разум вовсе от рук отбился, - жалуется Саша, - я ему говорю: "Помогай", - а он, как в насмешку, одно твердит: "Поставь лодку на колеса: где мелко - прокатишь, где глубоко - проплывешь".

- Это он в насмешку, - соглашается начальница. - А не присоветовал он тебе, на что эти колеса надеть, где оси выковать, как их приделать?

- Нет, не сказывает, - отвечает Саша.

Леонтьев говорит:

- И у меня Ум-разум не много веселей шевелится. Посоветовал он мне водой песок под лодкой промывать. Фанерным листом я струю направляю о бок лодки, водой песок несет, и за минуту под лодкой промоину вымоет. Не успеешь оглянуться - лодка на плаву.

- Это же замечательно! - обрадовалась Ия Николаевна.

- В том-то и дело, что вовсе не замечательно, - отвечает Леонтьев. Это Ум-разум шутки шутит: весь песок сразу за носом лодки садится, мель-то еще больше делается.

- Ну и пересмешник этот Ум-разум! - говорю. - Отсмеем-ка мы ему отсмешку.

Все глаза на меня уставились.

- Рекой, - говорю, - он нас не везет, так заставим-ко его нас озером везти. На сонливого да ленивого плетка-живулька есть: сонливый - так буди раньше, ленивый - так наряжай чаще.

Все трое наперебой спрашивают:

- Какая плетка?

- Как его добудишься?

- Что надумала, выкладывай!

- Вот я что надумала...

И вывожу всех из палатки.

Палатка наша была раскинута в этот раз на стоячем речном берегу. Река смыла берег, как ножиком срезала. А рядом с палаткой круглое озеро с островками. Шириной оно с версту, глубокое, без мелей и трав.

Показываю я на озеро.

- Вот, - говорю, - мне Ум-разум лошадку дал: сумейте оседлать - всех увезет.

Тут все поняли, о чем я говорю. От озера до реки было каких-нибудь три сажени.

- Озеро спустить? - спрашивает начальница.

- Ну да, - говорю. - Берег просечем, так вода сама волю возьмет, не задержишь ее. Вода берег располощет, в реку грянет и мели зальет.

Берег в этом месте для лопаты был подначальный, мягкую боровину да рыхлую тундровину лопаты шутя крошили. У наших больных на ту пору вся боль отскочила. Лопаты свистят, комья летят, как в руде оба роются.

Срезали они дерно канавкой, а под дерном земля мягче, лопаты ее легче берут. А все же это не в карты играть, а землю метать. Сухой песок переметывать - и то за день руки надергаешь. И Леонтьев и Саша час-другой храбрились, да и снова сдали.

Видим мы, что это дело за один день не возьмешь, а все же своего добиться хотим: и знаем, что озеро никуда не скроется, наше будет, а торопимся, будто боимся чего-то.

Отправили мы наших землекопов в палатку, а на подмену обе за лопаты взялись. Раз задумали удачу искать, так уж силы своей не жалеем.

Сколько могла, тянулась за мной Ия Николаевна. И фуфайку она сбросила, и накомарник скинула, а все ей жарко, пот по лицу горохом катится. Но лопату начальница не бросает: дело под задор пошло, и срамиться она не хочет.

А к нам уж и смена идет.

Канава наша вдвое и в длину подалась и в ширину раздалась; бока у нее торфяные блестят, ровные, как утюгом приглажены. После отдыха наши работнички опять зашевелились, свежей силы не утаивали. Так менялись мы раз полдесятка.

От речного обрыва к самому берегу озера вела теперь канава глубиной в сажень. Озеро от канавы отделялось только узенькой перемычкой. Разбить перейму лопатами так, чтобы озеро на сажень спустить, - всего на полчаса работы осталось.

И стали сечь лопатами верх у переймы. Раз ударили - и вода струйками потекла. Другой ударили - ручейком полилась. Третий ударили - ручьем загремела.

- А ну, Сашка, лодки держать! А вы чего ручки свесили? Живо палатку снимать! - кричит Леонтьев на нас.

А сам за водой смотрит. Вода из озера по-настоящему загрохотала, каждую минуту все больше размывает перейму. А к той поре, когда у нас все было на лодки погружено, вода валом пошла и канаву так располоскала, что бока у нее обрывает.

- Ну, - говорю, - весь берег разнесет. Надо самим пятки убирать.

- Угонитесь за лодками-то? - спрашивает нас Саша.

- Не угонимся, так подождете, - отвечаю. - На мелях-то мы вас ждали.

- Не отстанем, - говорит начальница. - Коротайку вон как всю мысами вывертело. Напрямик пойдем, так еще ждать вас придется.

Поплыли наши лодки, подхватил их озерный вал - как на парусе понес.

Кричу я им вдогонку:

- К берегам близко не ездите: глаза кустами охлещет!

Не успели мы с начальницей с места сняться, а лодки уж из глаз сокрылись. Довольнехонька Ия Николаевна. Покуривает она цигарку-самокрутку да смотрит, как вода все больше ярится - целые глыбы земли вместе с кустами на другой берег несет.

- Как бы, Романовна, и нас с тобой не унесло, - говорит начальница. Пойдем.

Идем мы тундрой, выбираем места поглаже да посуше, а берег из глаз не теряем. И час идем, и другой идем, а никак узнать не можем, впереди наши лодки или позади.

- Остановимся, подождем, - говорит начальница.

А я вижу, что вода из озера до нас по Коротайке докатилась.

- А что, - говорю, - если они это место проплыли? Будем стоять - еще больше отстанем.

- А если мы перегнали? - спорит Ия Николаевна. - Дальше пойдем - еще больше от них оторвемся.

Вижу я, что у всякого Павла своя правда, а все же говорю:

- Лучше перегнать, чем отстать. Перегоним, так мимо не проедут, укараулим. А вот уж коли отстанем, так тут беды не оберешься.

Еще прошли столько же - опять тот же спор. Совсем было начальница на берегу уселась, а я говорю:

- Ждать-то бы и можно, да по всему видно, что медведь должен здесь бродить, да и волчий след я только что видела.

- Чего же ты раньше не сказала? - спохватилась Ия Николаевна.

- Да пугать, - говорю, - тебя не хотела. Вперед ли, назад ли, а верст пять отойти надо.

- Зачем же назад! - уговаривает Ия Николаевна. - Идти - так вперед.

А сама уже впереди меня шаги отмеривает.

Кустами да болотами нас на этот раз далеко от реки отвело. Ушли мы в какие-то дикие места, к большим озерам с песчаными сопками по берегам. На первой же сопке вижу я на песке чей-то крупный след, не такой круглый да маленький, как лисий, и не такой круглый да большой, как волчий. Похож этот след на собачий, такой же он продолговатый. Только знаю я, что таких крупных собак у ненцев не бывает: след от ненецких лаек чуть больше песцового.

- Росомаха прошла, - говорю я Ии Николаевне. И самой мне что-то не по себе стало. - Пойдем, - говорю, - отсюда поскорее.