выдалось нервным, — хриплю, сглатывая попавшую в горло кровь.
— Я принесу мокрое полотенце, — быстро бросает Пикси и убегает в ванную.
— Сейчас ночь, Кол, — произносит Вероника. — Ты проспал почти сутки, — скосив глаза, я вижу на ее лице точно такое же выражение, как у Энжи секунду назад. — Тебе нужна помощь.
— Я в порядке, — мычу, качнув головой.
— Я солидарен с Богиней, Брейн. Дерьмово выглядишь, — поддерживает Веронику Чап. Вот же Иуда выискался.
— Не нагнетайте на пустом месте. Просто кровь носом пошла, — раздражаюсь я.
В комнату возвращается Пикси, и все снова замолкают. Она торопливо подходит к кровати и осторожно прикладывает к моему лицу полотенце. Через пару минут кровь удается остановить, и я чувствую себя гораздо лучше. Сознание проясняется, мигрень отступает, словно с кровью вышла и часть боли.
— Нам стоит всесторонне обсудить ситуацию, — говорю я, понимая, что собравшиеся с нетерпением ждут от меня конкретных решений.
— Это очевидно, — соглашается Чаппи.
— Детка, дай мне ноутбук, — прошу я и через минуту убеждаюсь, что меня Колибри тоже отправила в блок. — Процесс полной ликвидации программы почти завершен. Осталось три процента, — озвучиваю текущую ситуацию. — Есть хорошая новость — закодированные адреса серверов уничтожаются в первую очередь. Это значит, что разработчиков программы идентифицировать невозможно, как и расшифровать алгоритм Колибри, даже если часть данных попала в руки программистов спецслужб. Плохая новость — произошла утечка личных данных из офшорной зоны, через которую мы прогоняли деньги. И это не случайная халатность или хакерский взлом. Среди владельцев офшорных счетов искали кого-то конкретного. Даю сто процентов, что меня. Неважно, что все счета и банковские ячейки были зарегистрированы на подставные лица. При желании можно проследить движение средств и проанализировать цепочку совпадений, которые в итоге выведут на того, кто нужен. Самая плохая новость — атака на Колибри — это следствие. Первопричина и цель — я. «Пробив» меня, «нащупали» связь с Колибри.
— Больше суток назад я взял миллион из ячейки, — напряжённо произносит Чаппи. — И привез деньги сюда. Если след ведет из офшорной зоны, то мы прямо сейчас находимся под прицелом спецслужб.
— Вероятно так и есть, — мрачно соглашаюсь я, обводя взглядом собравшихся. — В Голландии нас упустили, и теперь будут действовать тихо, чтобы не спугнуть цель. Только поэтому парни в масках не спешат выносить двери. В вооруженном захвате нет особой необходимости. Рано или поздно мне придется выйти из квартиры, и тогда настанет их черед действовать.
— А если выйду я? Это же конец всему…, — Никки обреченно стонет и садится задницей прямо на пол. Чап спешит к ней, предлагая свою руку и бубня что-то вроде: «Брейн что-нибудь придумает. Он гений. Мы еще всех уделаем, крошка…»
Поражаюсь неиссякаемому оптимизму этого парня и отчасти польщен его верой в меня. Я прошу их обоих оставить нас с Энжи вдвоем, и только после того, как они уходят, поворачиваю голову и смотрю на Пикси, сидящую по правую руку от меня. У нее необыкновенные глаза, прозрачные, как океан, и как зеркало, отражающие все ее мысли. Сейчас в них бушует настоящий шторм, в котором она отчаянно пытается выжить, цепляясь за обломки разрушенного корабля.
— Бежать больше некуда? Да? — тихо спрашивает ангел, изо всех сил стараясь казаться сильной. И смелой. Но ей не надо казаться. Она такая и есть.
— Да, детка, — киваю я, дотрагиваясь пальцами до ее щеки. Закусив губу, она опускает ресницы, пряча от меня свои слезы.
— Но ты же найдешь выход? — в надтреснутом голосе еще звучит надежда.
— Не знаю, ангел, — честно признаюсь я. Энжи сдавленно всхлипывает, и я осторожно беру ее лицо в ладони. — Посмотри на меня, Энжи, — мягко требую я. — Ты сейчас должна собраться и выслушать меня. Сможешь отключить эмоции и сосредоточиться?
— Не проси меня…, я боюсь…, — ангел дрожит, отчаянно мотая головой, глотая сдавившие горло слезы.
— Это очень важно. Для нас обоих, — уговариваю я, стирая соленую влагу большими пальцами. — Мне нужна твоя помощь. У нас немного времени, детка. Может быть, час, а, может, пара минут. Если в ближайшее время я не выйду отсюда, начнется штурм. Будем сопротивляться, они откроют огонь, кого-то могут ранить. Понимаешь? Мне придется это сделать. Других вариантов нет.
— Я пойду с тобой, — хрипло шепчет Пикси, впиваясь ногтями в мои ладони. — Мы не сделали никому ничего плохого. Почему нас просто не оставят в покое?
— Дело вовсе не в нас, детка. Совсем не в нас, — отрицательно качаю головой. Она собирается возражать, и я целую ее дрожащие губы, целую до боли, оставляя на своём языке металлический солоноватый вкус. Кровь и слезы… Я буду помнить горькую боль этого поцелуя даже вечность спустя.
— Я все им объясню, — отстранившись, Энжи цепляется пальцами за мою футболку, словно пытаясь удержать, пока еще может… — Я буду умолять, Кол. Амиран услышит меня. Услышит, вот увидишь. Я умею быть очень убедительной, — уверенно кивает, улыбаясь сквозь слезы.
— Это не Амиран, ангел, — разбив последнюю надежду Пикси, я нежно глажу ее по щеке. В серебристо-голубых глазах застывает недоумение. — Письмо прочитал не только твой отец, детка. Я получил ответ. Аль-Мактум предупредил, что я нахожусь под прицелом американской разведки. Группа захвата в Амстердаме была организована не с подачи АРС. Это ЦРУ, малышка. И им нужен я, только я. Амиран дал мне два дня на то, чтобы я принял верное, по его мнению, решение. Он все организовал для нашего возвращения. Завтра в шесть утра мы должны были вылететь из Нью-Йорка в Асад.
— И ты молчал? — потрясенно спрашивает Энжи. — Амиран предложил тебе выход, а ты…
— Я еще ничего не сказал тебе об условиях, — перебиваю я, крепче сжимая в ладонях заплаканное лицо. — Развод, закрытое расследование и объективный суд. Именно в этом порядке, ангел.
— Мы бы все решили! — горячо возражает Пикси. — Они не могут нас заставить. Ты мой муж, и я буду рядом, что бы не случилось, — она порывисто прижимается ко мне, хватаясь за плечи. Ее мокрая от слез щека касается моей, а губы надрывно повторяют: — Я никогда от тебя не откажусь.
— Тебя никто и не спросит, детка, — хрипло шепчу я, отрывая ее от себя и заглядывая в полные невыносимой боли глаза. — А я лучше сдохну, чем увижу, как ты выйдешь замуж за аль-хер-знает-кого.
— Этого не случится, Колман. Никогда. Я клянусь тебе… — она срывается на плач, не выдержав внутреннего напряжения. Обхватив ее за талию, я рывком усаживаю перепуганную жену себе на колени. Обеими руками крепко прижимаю к груди.
— Ты полетишь одна, детка, — уткнувшись в белокурые волосы, я вдыхаю умопомрачительный аромат. —