Герда решительно поднялась.
— Если к вечеру вы не вернетесь, я пойду вас искать! — всхлипнув, крикнула в ответ и пошла обратно к лагерю.
* * *
Едва добравшись до входа в пещеру, Николя раскаялся, что говорил с Гердой так резко. Она ведь, как ребенок, не понимает, во что ввязывается и куда лезет. От ее вмешательства голова раскалывалась, словно в нее вбили железный клин. И виноват в этом был сам Николя, потому что не смог объяснить своей ученице, чем чреваты подобные ее фокусы. Надо будет подобрать слова, сгладить углы, чтобы не обидеть и не оттолкнуть еще больше. Но не сейчас — потом, когда Финист очнется.
Заглянув в зияющую тьму, Николя все-таки натянул на нос шарф и запалил факел. Проход оказался довольно широким и прямым, словно рукотворный. Вскоре Николя вышел в огромный зал со свисавшими с потолка и росшими из пола каменными сосульками. Сверху капала вода. Странно, что она не замерзала даже в свирепствующие в первый месяц весны морозы. Да и воздух в пещере казался значительно теплей. Если повезет, где-то здесь в тепле и сырости найдутся те самые грибы. Это было бы чудом.
Охотник огляделся по сторонам. Ничего кроме росших из пола и потолка сосулек и проложенной сквозь них дороги. Николя вздохнул и двинулся дальше. Зал вскоре закончился. Охотник снова попал в коридор, на этот раз более узкий. Идти приходилось пригибаясь. То тут, то там попадались большие выступы, сквозь которые приходилось протискиваться, выдохнув из груди весь воздух. Когда Николя преодолевал одно из таких мест, пещеру начало шатать. Охотник споткнулся, выронил факел и упал на пол, упредительно выставив вперед здоровую руку.
Факел погас. Стало совсем темно. По спине пробежал нехороший холодок. Николя почувствовал, что нос дышит свободно. Значит, шарф размотался во время падения. А что если Герда права и сейчас начнутся видения? В прошлый раз ему не слишком понравились видения в пещере. В пещере очень похожей на эту! Николя выровнял дыхание, стараясь успокоиться и принялся шарить руками по полу в поисках факела. Но его нигде не было. Тогда Охотник попытался нащупать стены и подняться, но они тоже пропали, хотя он хорошо помнил, что впереди был узкий коридор. Николя поднялся, защищая голову рукой, чтобы не удариться об низкий потолок. Но и его тоже не оказалось. Охотник задумался, тщетно пытаясь высмотреть в кромешной тьме хоть какие-нибудь очертания.
Почему он не послушал Герду? Сейчас бы путеводная нить пришлась как нельзя кстати. Николя натянул на нос шарф, глубоко вздохнул и закрыл бесполезные глаза, полностью сосредоточившись на звуках. По крайней мере, они-то здесь должны быть: капание воды с потолка, шорох летучих мышей, хоть что-нибудь. Но тишина оказалась столь же непроницаемой, как и тьма. Похоже, придется возвращаться и начинать сначала. Все равно в темноте ничего не видно, и грибы в том числе, даже если они здесь есть.
Николя набрал в легкие побольше воздуха, мысленно представляя поляну у входа в пещеру, и попытался телепортироваться. Ничего не вышло. То есть совсем ничего. Даже напрячься не получилось, потому что напрягать было нечего. Связь с даром пропала. Совсем. В груди нарастала паника, сердце бешено колотилось, больно отдаваясь в висках, за шиворот неприятно ползли капли холодного пота. Николя встал ровно, расправил плечи и снова закрыл глаза, убеждая себя, что все в порядке. Он просто наглотался спор, которые вызывают видения, но скоро все вернется в норму.
Краем уха Николя услышал какое-то отдаленное шевеление и распахнул глаза. Вдалеке загорелся крохотный рыжий огонек, словно от костра. Он двигался, приближался. Николя замер, ожидая, когда можно будет рассмотреть пришельца. Огонек превратился в кота. Огромного кота с горевшей рыжим пламенем шерстью. Животное грациозно пробежало мимо, неся в зубах заячью тушку. Николя удивленно хмыкнул и поспешил следом. Он не мог сказать, что зверь это или демон, потому что охотничья интуиция пропала вместе с даром, но, по крайней мере, огненная шерсть освещала путь. Кот выбежал к лабиринту из уходивших во тьму каменных колонн и начал петлять между ними, прокладывая путь к новому тоннелю, за которым следовал еще один зал с колоннами. Из него вел узкий лаз, расположенный в сажени от пола. Кот легко запрыгнул наверх и скрылся.
Николя замер, безнадежно глядя на узкий карниз перед лазом. Он ощущал себя непривычно беспомощным, слабым. Слишком привык полагаться на дар. Размяк. А ведь в детстве его учили находить выход даже из самых безнадежных ситуаций и не полагаться ни на что, кроме силы собственного разума. Что ж, видно, придется вспомнить старые уроки.
Николя с трудом уцепился за край здоровой рукой и, кряхтя от натуги, подтянулся наверх. Забравшись в лаз, привалился к стенке, чтобы перевести дыхание от бешенной гонки за котом, которого все-таки упустил. По каменному своду эхом прошелся странный шорох. В конце тоннеля снова забрезжил крохотный огонек. На этот раз он никуда не двигался.
Охотник пошел вперед, отчетливо слыша, как трещат поленья. Едва ощутимо тянуло дымом. Николя ускорил шаг и вскоре выбрался в новый зал, на этот раз маленький, но чистый, без колонн и сосулек. Посреди него был разложен костер, на котором жарился тот самый заяц. Возле огня на медвежьей шкуре сидел мальчишка. Одет он был совсем не так, как лапцы. Да и вообще за время своих путешествий по Мидгарду Охотник никогда подобного не видел — штаны и глухая длинная куртка из оленьего меха, сверху полупрозрачная зеленовато-серая непромокаемая накидка, сшитая из моржовых жил, на голове громадная карпообразная шапка из бурого, скорее всего собольего меха. На ногах огромные сапоги из тюленьих шкур. Из-за одежды мальчишка казался в два раза больше, чем был на самом деле. Ровесник Вожыка. Может, чуть младше.
— Что ты здесь делаешь? — спросил мальчишка, не оборачиваясь.
— Ищу тролльи грибы, — признался Охотник, пытаясь понять, человек это или демон.
— Кто такие тролли?
— Демоны. На голову меньше меня ростом, с серой кожей, могут проклясть, если ты им не понравишься. Зельями балуются, — пустился в пространные объяснения Николя, сам не зная зачем.
— Кто такие демоны? — перебил его мальчишка, все также не отрываясь от костра.
— Эээ… — замялся Николя, не находя достаточно ясного ответа. — Те, кого порождают червоточины, думаю.
— Червоточины порождают все сущее: небо, землю, воду и огонь; смертных и бессмертных; растения и животных, тебя и меня, — возразил мальчик и впервые взглянул на собеседника. Николя непроизвольно передернул плечами. Ярко-синие, необычайно ясные глаза смотрели слишком по-взрослому: холодно, мрачно, отрешенно. Взгляд столетнего старика, а не ребенка.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});