что не смотрит или смотрит только служебную записку, которая коротко сообщает, что все в порядке.
— Через недельку посадим пионы.
Вероника представила пушистые шапки цветов на фоне черного гранита. Наверняка красиво.
— В общем, и все. Если что, я в бюро.
— Да, — спохватилась Вероника. — Спасибо вам большое!
— Да не за что. До свидания.
Парень пошел обратно. Она не смотрела на него, прохаживаясь рядом с памятниками, глядя на фотографии, перенесенные на камень. Лица совсем не знакомые, хотя у мамы такой же тонкий носик, как у бабушки, и ей такой же достался. А лоб у мамы низковат, как у дедушки, а у нее высокий папин. Ей всегда говорили, что она похожа на папу, и прибавляли, что будет счастливой. В подростковом возрасте это жутко бесило.
«Сейчас я бы согласилась».
Она украдкой бросила взгляд на Сашу, внутри стало тепло. Перехватив взгляд, он смущенно кашлянул.
— Не хочу тебя торопить, но кладбище лучше покинуть до заката.
— Почему?
— Примета такая.
Она пожала плечами, но не стала возражать. Просто достала айфон и сфотографировала изображения родных.
— Попрошу Оксану нарисовать портреты.
— А если окажется, что стучит она?
— Не верю, — сказала она, но в голове снова появился проклятый планшет.
Саша обнял ее за плечи и повел к выходу. Кажется, ему не хотелось спорить, вместо того чтобы убеждать, бросил короткое:
— Увидим.
— Ага.
На обратной дороге они застряли в пробке.
— Кажется, я не успею переодеться, — глядя на череду машин, сказала Вероника.
— И как быть?
— Никак, — проговорила она, в третий раз перестраиваясь в соседний ряд. — Пойду в чем есть.
— Ты же должна вернуть платье?
— За ним приедут завтра. Мне нужно постараться не посадить пятно.
— Ты уж постарайся, — хмыкнул жених, поправляя ремень безопасности. — Не плещись вином.
— Не буду. Просто вцеплюсь в волосы и все.
Саша нервно расхохотался.
* * *
Они сидели в «Ротонде». Круглое здание со ступенчатым залом походило на античный театр, который сначала оградили мраморными колонами, затем обнесли наружными стенами. Деревянные столики выстроились полукругом к сцене, вместо кресел поставили скамьи, накрытыми овечьим шкурами. На сцене музыканты в белых туниках играли приятную мелодию.
Вероника с Сашей запивали мидии белым вином, дожидаясь очередной соблазнительницы.
— Уже час прошел, — заметила Вероника.
— Не спеши. Прошлая появилась через полтора.
— Поставила рекорд, — фыркнула она. — Слушай, а вдруг отцу надоело бросать деньги на ветер?
Жених развел руками.
— Что, если он готовит другую пакость?
— Ну, мы тоже не сидим сложа руки.
В зал вошла знойная брюнетка в обтягивающем красном платье. Она была худой, длинноволосой, длинноногой. Они оба замолчали и уставились на нее. Мимо: она прошла к соседнему столику, за которым сидел широкоплечий мужчина в облегчающей белой футболке, его пиджак, лежал рядом.
— Знаешь, — сказала Вероника, провожая красотку взглядом, — кажется, я разучилась ревновать.
Саша рассмеялся.
— Мне в любой сопернице будет мерещиться продажная кукла.
— Эй, это уже обидно.
Она взяла его за руку и прижала ладонь к своей щеке.
— Ты самый лучший! Мне не нужны другие женщины, чтобы понять это.
— Ты прощена, — рассмеялся он.
Соблазнительницу они так и не дождались. Для чистоты эксперимента проверили Оксану еще раз, ничего. Тогда Вероника с чистой совестью отдала ей заказ нарисовать портрет мамы. Попутно выяснилось, откуда появился планшет.
— Можешь назвать меня дурой, но я вернулась к Пашку.
Вероника только рукой махнула.
— Уж кто бы говорил. Я тоже к своему вернулась.
Оксана заметно расслабилась. После того, что они наговорили друг другу про своих мужчин в баре «Сквот», было неловко признаться в примирении. Тогда, в сквоте, им казалось, что они расстались навсегда. Они искренне так думали. Но время шло, злость проходила, а чувства, как ни странно, остались. Вероника сама позвонила, а к Оксане приехал Паша с «во-о-от таким букетом роз».
— Сказал, что был идиотом. И что жить без меня не может.
В знак примирения подарил планшет. Художница попробовала с ним поработать и неожиданно для себя открыла новые горизонты.
С заметным облегчением Вероника поинтересовалась не предлагали ли ей шпионить. Оксана со смущением призналась:
— Предлагали.
Они пили кофе в «Шоколаднице». Оксана протянула свой телефон, показала переписку, в конце которой красовался посыл на три буквы.
— Почему не рассказывала?
— Побоялась. Вдруг ты решишь, что я играю в двойную игру, как эта Полли. Вы ведь ее перекупили?
— Да.
— Ну вот.
Ника отпила большой глоток кофе, после чего твердо сказала:
— В следующий раз говори сразу.
И объяснила почему. Рассказала о лояльности и ее маркерах, кажется, художница прониклась.
Потом они проверили идею Вероники — назначили встречу по телефону, но так, чтобы никто из домашних не слышал. Ничего. Либо их не подслушивали, либо отцу действительно надоело. Очень хотелось прекратить все это. Оказывается, дневную жизнь довольно сложно соединить с ночной.
— Мне хотя бы через день высыпаться.
Какой там! Днем она пахала, вечером ехала либо на свидание с Сашей, либо на псевдосвидание с Мальвиной, блин!
«Дожили!» Сочувствия от Саши так и не дождалась. Дражайший жених хохотал над её жалобами и сожалел только об одном — что сам этого не видел. Мужчина, что с него возьмешь?!
Глава 66
В пятницу они с друзьями собрались в любимом клубе. Вечер сиял огнями, под потолком крутились гимнасты, гремела музыка. Вероника практически расслабилась, она была уверена, что атаки девиц прекратились, и тут явилась она. Длинноногая блонда в золотом платье с бюстом четвертого размера. Она плавной походкой прошла мимо их столика, потом остановилась, обернулась и кинулась:
— Сашенька, сладкий мой! Спасибо!
— За что? — с искренним изумлением спросил он.
— За