Дрожа, Люциен приблизился к кровати. Внезапно замер, нахмурился. Чертыхнулся. Смерть завопил.
«Что случилось?», тоже хмурясь, спросила Анья.
«Души. Ненавижу то, что это опять происходит в такой момент» Он с трудом выговаривал слова сквозь визг демона.
«Люциен…»
«Не сходи с места. Умоляю» Он исчез, позволяя мчаться своему духу туда, где он требовался. Две души в Китае, чьи тела были уничтожены ядом, нуждались в транспортировке.
Одной надо было в рай, другой – в ад. Одна, конечно же, счастливо последовала за ним. Другая отбивалась и вопила. Люциен злился, что пришлось покинуть Анью, потому с яростью вверг сопротивляющийся дух в ад. Смерть ярился всю дорогу. Наконец-то завершив работу, они смогли вернуться.
Завидев Анью, Люциен обрадовано вздохнул. Смерть утихомирился.
На этот раз она не трогала себя, но поджидала его. Сквозь бюстгальтер он видел, что ее соски съежились бусинками. Ноги были по-прежнему разведены, и он видел влагу, пропитывающую ее трусики.
Заметив его, она медленно улыбнулась.
«Не хотела заканчивать без тебя»
«Я рад» Он взобрался на кровать.
Анья остановила его, упершись ногой ему в живот, прежде чем он успел лечь на нее.
«Думаю, нам стоит установить парочку базовых правил»
«Никаких правил» Он поднял ее ногу и поцеловал свод стопы.
Задыхаясь, она откинулась на спину.
«Продолжай в том же духе, и я с радостью буду смотреть на свои ноги»
Он лизнул ее.
«Одно. Только одно правило» Его язык снова высунулся, обвиваясь вокруг ее большого пальца. У нее выступила гусиная кожа.
«О, боги» воскликнула она. «Никто такого не делал. Кто бы подумал, что это может быть так приятно? Ох, да»
Собственническая волна прокатилась по нему. Страсть в ее лице будет преследовать его до конца дней, поскольку она была истинной и концентрированной и несдержанной.
«Какое правило? Я уже согласился не входить в тебя»
«Не это» сказала она, выгибая бедра. «Лизни снова»
Он повиновался.
Она застонала.
«Какое правило?»
«О, да. Мое правило» Она сняла бюстгальтер и отбросила его в сторону. Тот приземлился на груде кинжалов. Ее соски оказались маленькими розовыми ягодками, созданными для его языка. «Никто из нас не покинет эту кровать, пока оба не будут удовлетворены. Вот мое правило»
Таких слов он меньше всего он ожидал от нее. Его живот свело от чувства, давать название которому он отказывался.
«Согласен. Если ты согласишься с одним моим правилом»
«Каким?» серьезно спросила она.
«Здесь, в этой кровати, не будет битв» Он погрузил ее пальчик в рот, скользя по нему языком. «Только экстаз»
Она вцепилась в простыни.
«Согласна. Согласна, согласна, согласна!»
Рык вожделения в его голове раздался, когда он сорвал с нее трусики и наконец-то водрузился поверх нее. Его член был горяч, но ее женственная сердцевина была еще горячее, он почувствовал это когда скользнул по ней осторожно, чтобы не погрузиться.
Она не отпрянула, но позволила ему тереться об нее.
«Я еще никогда не была так близка с мужчиной»
«Я тоже»
Мягкий хриплый хохот сорвался с ее губ.
«Почему я тебе доверяю? Тебе, от которого я должна бежать со всех ног»
Поняв, что сболтнула, она побледнела, а он нахмурился.
«Что случилось?»
Решительность окрасила ее черты, когда она уставилась на него снизу вверх.
«Ничего. Не доверяю я тебе. Вот, что я хотела сказать. Будем честны. Ты для меня не больше, чем веселое времяпрепровождение. И почему, черт побери, ты остановился? Я не давала тебе такого позволения»
Она говорила громко, жестоко, практически улыбаясь своим словам. Что она творит? Он мог поверить ей вчера, даже час назад, но не сейчас. Не тогда, когда она была под ним, голая и влажная от желания.
Она не спала с Уильямом, не позволила красавцу прикасаться к себе таким сексуальным способом. Она пришла со своими потребностями к Люциену и доверилась ему в том, что он не возьмет больше, чем она сможет дать. Так что да. Он знал, что она не говорила искренне.
«Крон», снова подумал он, сцепив зубы. Но Люциен не бросил ему вызов. Не сейчас.
Она доверяла ему, потому он будет верить, что она не намеревалась обидеть его, что она думала помочь ему, ведя себя подобным образом.
Склоняясь, он взял ее за подбородок и повернул к себе для поцелуя. Глубокого, проникающего поцелуя. Поначалу она не ответила. Даже попробовала отвернуться. Затем ее язык нерешительно встретился с его, нежно, сладко. Она застонала. Пальцы запутались в его волосах.
Испробовав ее клубничный вкус, он ощутил, как жажда расцветает в нем.
Пометь. Он отпустил ее подбородок и взял в ладони ее груди. Моя.
Пометь ее. Да, да. Она моя.
Он переместился губами к центру ее горла и всосал кожу. Сосал и сосал. Она извивалась и извивалась, руки оставались в его волосах, держа его в плену. Она издавала короткие вздохи, а он чувствовал, как жемчужинки ее сосков впиваются в его грудную клетку.
Когда он наконец-то поднял голову, то увидел оставленный на ее шее синяк. Удовлетворенность пронзила его.
«Я недостаточно времени провел с твоей грудью в прошлый раз»
«Нет» Ее ноготки царапали его череп, и он знал, что она также распалена и голодна как и он, уже утонувший в страсти. Она больше не пыталась отталкивать его.
«Позволь мне возместить это» Спускаясь ниже, он вкусил один клубничный сосок, потом другой.
«Люциен» задохнулась она.
«Люблю, как ты произносишь мое имя»
«Еще Люциен. Пожалуйста, еще»
Втягивая ртом ее соски, перекатывая их языком, он провел рукой вдоль чувственных очертаний ее тела. Ноги девушки раздвинулись так широко, как только могли.
Она задохнулись, когда подушечка его пальца нашла ее клитор.
«Нет… не входи… но может быть…»
«Я знаю. Не погружать их так глубоко, как только бы я смог. Не прикасаться к тебе до самой глубины души. Не становиться единым целым вместо двух. Не ощущать, как твои внутренние стенки сокращаются вокруг меня»
Она впилась в его плечи. Ее голова моталась из стороны в сторону, словно она представляла себе все это. Ее глаза зажмурились, а белые зубки терзали свою нижнюю губку.
Милые небеса, она была такой влажной, что намочила его руку.
«Ненавижу свое проклятие» прохрипела она.
«Я тоже его ненавижу. Ненавижу и свое собственное. Но если это именно они свели меня с тобой, то я радостно буду терпеть их вечность» Он поглаживал ее, быстрыми кругами, затем замедлялся, когда она была близка к оргазму, позволяя ей успокоиться, затем убыстряясь опять.
Лишь доведя ее до умопомрачения, когда она отчаянно кричала от нужды его имя, умоляя, прося, он дал ей освобождение. Ее тело дернулось. Ее руки вцепились в него с такой силой, что кости бы него не выдержали, будь он смертным.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});