Трусики представляли собой тоненькую, едва заметную полоску из переливчатого синего материала, и идеально довершали комплект. Он сглотнул.
«Нравится» Его севший голос звучал немного надрывно.
«Твоя очередь» нервничая, сказала она.
Нервничает? Анья? Он медленно поднялся. Посматривая на нее сверху вниз, он увидел гордую, прекрасную женщину, которая лучилась ранимостью, радостью и симпатией. А все же она однажды сказала ему, что не важен для нее. Он как-то сказал ей то же самое. Он по-настоящему не имел этого в виду, и сейчас начинал верить, что и она не говорила всерьез.
Он знал, кого в этом винить и поклялся, что Крон заплатит.
Не позволяя себе портить мгновение этими мрачными мыслями, Люциен затолкал их на задворки своего ума и погладил кончиком пальца изящный изгиб подбородка Аньи.
«Я позабочусь об этой женщине. Я придумаю, как украсть Ключ-ото-Всего без вреда для нас обоих или же спрячу ее от Крона. Потом я буду тратить свои дни на то, чтобы сделать ее счастливой»
«Ты так прекрасна», сказал он вслух.
«Спасибо. Раздевайся»
Боги, как же он хотел быть внутри нее – должен быть внутри нее, вскоре, сейчас, всегда – но отказывался красть ее свободу, принуждая оставаться подле себя. Он отвел руки, прежде чем его кисти успели превратиться в когтистые лапы. Придумывая возможные пути кражи Ключа-ото-Всего без побочных эффектов, ему также придется придумать, как снять с Аньи ее проклятие.
«Ну?» напомнила она.
Он потянул ворот своей рубашки, но прежде чем успел снять ее полностью, ручки девушки оказались у него на груди, убирая его собственное оружие.
«Надо разоружить и тебя»
Отброшенные кинжалы, позвякивая друг о друга, упали на пол. Когда последнее оружие было снято, ее пальцы прильнули к нему, лаская его соски, его татуировку.
Живот Люциена напрягся, а член завибрировал. Жар растекался по нему со скоростью, что превышала быстроту его «вспышек». Ему нравилось, как она к нему прикасалась. Он чувствовал себя подобным богу – всемогущим и непобедимым.
«Ты так силен» похвалила она. «Мне нравится то, что ты страдал и выжил. Не делает ли это меня плохой девочкой?»
Он взял в ладони ее личико.
«Ничто не сможет сделать тебя плохой»
«И даже это…» она расстегнула его брюки и спустила их вниз, отбрасывая по пути кинжалы.
Когда он оказался полностью без одежды, Анья уставилась на его бабочку-тату, проводя пальцами по ломаным линиям, охая и ахая. Кожа поднималась под ее пальцами, воспламеняясь.
«Живая?» Восхищаясь, выдохнула она.
«До этого момента я и сам не догадывался. Как тебе известно, здесь демон вошел в меня, но такое раньше не происходило»
«Должно быть, я ему нравлюсь»
«Так и есть»
«Хороший мальчик» прошептала она, целуя бабочку. И снова та подалась ей навстречу, распространяя покалывания в месте контакта.
Люциен не был уверен, почему боги выбрали бабочек в качестве метки демона. Возможно из-за «Эффекта Бабочки». Как напоминание, что единственный взмах ее крыльев – или в его случае, одно глупое решение – может целиком изменить реальность. Каким бы ни было пояснение, он всегда ненавидел клеймо. Почему не оружие или рог демона? Нечто, что заявляло бы: «Я Есть Мужчина»
Люциен и так был слишком неуверен в себе.
Анья опустилась на колени и легонько поцеловала его живот как раз у нижнего края крыла. Затем выпорхнул ее язычок, обводя контуры. Электрические разряды пронзили его кровь, органы и добрались костей.
Громогласно рыча от удовольствия, он запрокинул голову. Поглаживал ее макушку, подстегивая, в то время как должен был бы заставлять ее подняться на ноги.
«Сколько женщин восхищалось этим великолепным телом?» прошептала она. Секундой позже ее ноготки впились в него.
«Не много» признался он. Мэрайя была очарована ним, но он также пугал до смерти.
Не винил ее за страх. Он встретил ее через одно-два столетия после начала своей одержимости, когда только учился управлять демоном; он все еще оставался немного неприрученным. Хотя также был красивым, способным усладить женщину мужчиной.
Она только раз взглянула на него и поняла, что он тот «единственный». Он сделал то же самое, потому что она являлась воплощением нежности, которой он всегда жаждал. Они тут же оказались в постели; она была вдовой и радовалась, что в ее жизни появился воин, который мог позаботиться о ней и защитить.
Несмотря на то, что она жаждала его защиты – воры, наемники и чума были весьма распространенными в то время – она опасалась именно этой его стороны, боялась, что он использует свою силу против нее.
Он всегда находился начеку, осторожничая в действиях и словах. С Аньей он чувствовал свободу и мог расслабиться, поскольку она, казалось, восхищалась его силой и наслаждалась его подспудным неистовством.
«Притворюсь, что я первая» сообщила она. Ее взгляд взлетел и встретился с его в жаркой схватке. «Договорились?»
«Ты первая в любом смысле этого слова»
Девушка улыбнулась с порочным удовольствием.
«Сколько времени, Люциен? С тех пор как у тебя была последняя женщина?»
«Тысячи лет» со стыдом признался он.
Теперь ее глаза распахнулись.
«Ты определенно шутишь»
Он покачал головой.
«Нет, не шучу»
«Но… почему ты по своей воле воздерживался? Ты же не проклят в этом смысле. Не пойми меня неправильно, я не жалуюсь. Думаю, что ты нравишься мне еще больше теперь, когда я знаю, что ты жил без этого, как и я»
«Мне это тоже нравится»
«Тогда почему же ты отрицал потребности своего тела?»
«Я – Смерть, Анья. Лучше спроси, зачем я позволяю себе заниматься любовью с женщиной, если возможно в один прекрасный день меня призовут забрать ее душу?»
«Тогда зачем же заниматься любовью со мной?» мягко спросила она.
Он запутался пальцами в ее волосах, удивляясь тому, что каждая прядь напоминала шелковую ленту.
«Пред тобой я не могу устоять»
Она прильнула к его руке и поцеловала в ладонь.
«Я тоже не могу тебе противиться, и очень этому рада»
«Как и я» сказал он. Анью стоило ждать. Ни одна другая женщина не могла с ней сравниться.
«Я думаю, мы оба предостаточно ждали» Не отрывая от него взгляда, она поднялась, подобно восходящей на небосклон луне, и попятилась к кровати. Едва ее ноги коснулись матраса, она опустилась и двинулась по кровати. Сексуальное белье переливалось в приглушенном освещении.
Оказавшись на середине кровати, девушка остановилась и оперлась на локти.
Ее ноги раздвигались… раздвигались… раздвигались… открывая само средоточие ее жара. Его сердце замерло, перед тем как загрохотать в неистовом ритме, пока он упивался ее красотой. Она была совершенством: слегка загорелая кожа, просящий его языка пупок, плоский животик, стройные бедра.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});