Читать интересную книгу Черная шаль с красными цветами - Борис Шахов

Нет, сколько пережито, сколько крови отдано, сколько слез пролито и в себе сожжено, но не мог Федор Туланов осознать своим простым крестьянским умом: до какой же степени человеческого бессердечия может дойти женщина, да еще почитающая себя воспитателем и учителем…

Нe укладывалось у него в голове!

Старшему майору Гурию о своей поездке в верховья Ижмы Лунин рассказывал в настроении весьма приподнятом.

- Думаю, Илья Яковлевич, с изысканиями в верховья Ижмы мы вышли очень своевременно. Как приехали туда, даже самое первое, поверхностное знакомство с районом дало весьма обнадеживающие результаты, у меня, например, появилось твердое мнение, что нефть там есть и мы найдем ее.

- Даже так? - недоверчиво улыбнулся Гурий.

- Совершенно так. Найдем. А глубоко ли она прячется - покажет бурение. Я на Чимъеле определил точку, где начнем бурить первую скважину. Она-то и даст нам картину залегания пластов, подскажет, в каком направлении искать. Должен сказать, что и те две точки, которые показал ваш охотник, тоже прямо говорят о большом подземном резервуаре… Тьфу-тьфу, не сглазить бы… Одним словом, я очень доволен поездкой.

- Хорошо, когда есть на что надеяться. Ну, а как показал себя, как ты говоришь, мой охотник Туланов? Твой проводник?

- С самой лучшей стороны. В работе себя не жалеет. Родные места подействовали на него удивительно: может без отдыха, без еды, если нужно, сутками ходить по тайге. Берется и делает любую работу. Ну… просто идеальный помощник в любой экспедиции. Да, я заходил в сельсовет. Говорил с председателем, кажется, Иваном Евстольевичем. Если ему верить, а мужик он, похоже, бесхитростный, то нашему Федору Михайловичу…- как бы точнее выразиться?..- сильно не повезло.

И Лунин пересказал Гурию свой рассказ с Уляшевым и о первом собрании, когда записывали в колхоз, и о втором, когда снова записывали, уже тех, кто не хотел записываться на первом. И о жене Туланова, о детях, о матери…

Показал справку, которую выдал ему Иван Евстольевич о хозяйстве Федора Туланова. Справка была на листке из школьной тетрадки. Гурий долго читал ее.

«Справка. Дана в том что крестьянин деревни Изъядор Туланов Федор Михайлович, рождения 1891 года, действительно тут проживал. До 1929 года апреля месяца. Семья Ф. М. Туланова была: жена Туланова Ульяна Ивановна, 1900 г., сын Григорий, 1919 г.,сын Георгий, 1921 г., дочь Октябрина, 1923г.

Другое козяйство крестьянина Туланова было: дом пятистенный - один (три комнаты, сени, сарай-сеновал), амбар - один, овин - один, гумно - один, лошадей - две, корова - одна и теленок - один, бык-производитель - один, водили на две деревни.

Также справка дана, что Туланов Федор Михайлович в 1917 году кронштадтским матросом делал революцию и штурмовал царский Зимний дворец, а в 1918 году в деревне Изъядор был председателем комбеда и состоял в красном партизанском отряде, для которого добыл в Усть-Сысольске оружие. Все время проживания в деревне он охотничал и крестьянствовал в своем козяйстве один с женой Ульяной, а помогали им малые дети, как положено. Эксплуатацией не занимался никакой, чужой труд не использовал. Жил хорошо, не дрался. Советскую власть никогда не ругал и против не выступал. В чем подписываемся и печатью заверяем.

Председатель Изъядорского сельсовета И. Уляшев. Секретарь М. Уляшева».

Гурий отпустил старшего геолога и некоторое время еще сидел и смотрел на справку. Потом, не откладывая, написал от своего имени письмо в Сыктывкар уполномоченному по внутренним делам: просил пересмотреть дело Туланова Ф. М. с целью исправления допущенного перегиба и освобождения Туланова из мест заключения. В том же письме Гурий сообщил дополнительные сведения об этом человеке: как в 1907 году Ф. Туланов помог бежать политссыльному большевику Гурию и провожал его по безлюдным местам коми тайги на протяжении сотен километров. А в текущем году, будучи осужденным по статье, указал для пользы Советской власти и ее поднимающейся экономики весьма важные места выхода природной нефти и газа, что ускорит промышленную разработку их месторождений. К своему письму Гурий приложил характеристику на Туланова, подписанную начальником третьего отдела, и справку Изъядорского сельсовета про тулановское "козяйство".

Когда установилась санная дорога, старший майор госбезопасности, подумав, отправил вместе с грузом для чимъельской командировки, специально в Изъядор для Тулановой Марии Анисимовны, мешок ржаной муки, три кило сахару, четыре пачки чаю.

Стоимость продуктов Гурий оплатил в кассу экспедиции из своей зарплаты. Федор Туланов об этом подарке матери в известность поставлен не был.

Перед Новым годом пришел ответ на обращение Гурия, но не из Сыктывкара, который стал столицей края, а из Москвы. Ответ был такой:

Старшему майору госбезопасности тов. Гурию И. Я.

Вы направлены для организации поисков и добычи нефти из недр земли. Категорически запрещаем вмешиваться в дела местных административных, советских и партийных органов с целью ревизовать их действия. Подобные незрелые поступки могут вызвать нежелательный политический резонанс со всеми вытекающими отсюда последствиями».

Письмо было подписано заместителем наркома… Гурий долго смотрел на знакомую подпись. Товарищи из Сыктывкара вместо того, чтобы по существу рассмотреть его просьбу, нажаловались в Москву в наркомат. Несолидно.

А на что, собственно, он рассчитывал? На их встречный восторг? На немедленное стремление опровергнуть самих себя?

Так, понятно. Мы пойдем другим путем, как сказано в Писании…

Ответ на свой запрос старший майор Гурий положил в самый дальний угол сейфа.

Не мог он тогда еще знать, даже предположить не мог, что его попытка освободить невиновного, а позже все же - досрочное вызволение Туланова, ударника труда, из неволи будут расценены как защита «кулацких» и «контрреволюционных элементов» и через несколько лет это будет стоить ему собственной жизни.

А в Чимъельской командировке дела шли ни шатко ни валко. Мастер, конечно, старался и подгонял и хотел поскорее приблизиться к нефти. Экспедиция торопила мастера, а он - бригаду. Все так. Но северная земля не спешила отдавать свои скрытые богатства. Видать, не нравилось ей, чтоб ее без конца долбали, дырявили. А долбили и долбали целыми сутками напролет. Это - когда все ладилось. День и ночь на буровой скрипело, стучало-грохотало. Металл об металл. Дерево об дерево. Но если что-то ломалось, на буровой устанавливалась долгая тишина. Простой болт полетит - а ехать нужно аж на самую Дзолью: летом на лодке больше недели плыть да обратно подыматься - того дольше. В итоге какой-нибудь паршивый болт, которому не было замены, оборачивался полумесячным стоянием. В такие вынужденные остановки мастер Семиненко (по предварительному приказу экспедиционного начальства) умел занять людей, бездельничать не давал. Так и начали рубить сквозь тайгу широкую трассу на Сухое болото. Для зимника. Чтобы в снегах не мучиться, когда приспеет перебираться туда, на Сухое.

А однажды трехметровый шкив балансира - бес его попутал! - соскочил с вала да еще и от широкой ленты, на него накинутой, освободиться сумел. Шкив весом в десятки пудов сорвался и легко снес угол барака. Затем, подпрыгивая, пошел, пошел-покатился вниз, прямо в ручей, в Чимъель, это метров триста, никак не меньше. Да там и завалился. И вот, поди, поверь: на своем пути эта махина только за угол барака и задела, а больше, на всем протяженье - не тронула ни единого толстого дерева. И все это - в минуту единую! Зато обратно его водворяли целые сутки. Двадцать человек, словно муравьи, облепили проклятое колесо со всех сторон и катом катили его вверх по косогору, уцепившись за веревки, подпирая вагами, матерясь и выворачивая суставы…

Но постепенно в землю вгрызались все глубже и глубже. А стало быть, все ближе к нефти. Такая надежда была. Федор Туланов примирился с судьбой, успокоил себя неотвратимым решением - работать и ждать окончания определенного ему срока страдания. Он окаменел сердцем и весь отдался черной работе. Прикрываясь ей как щитом от всех бед подневольного времени.

Будет ли конец? Ведь пять лет уже минуло, как тянет он лямку, которую - нет,- не просил у судьбы…

Мог ли Федор подумать, что конец его страданиям как раз и был тут, в забое той скважины, которую бригада пробивала к нефти… И конец этот начался пугающим грохотом и сильнейшей вонью сероводорода.

Непонятные, тревожные звуки Туланов услышал часа через два после начала своей смены. Скважина, словно живое существо, стала вдруг недовольно пыхтеть, вздыхать, подергиваться… Сильно пахнуло неприятным запахом, Федор и без того терпеть не мог этого духа, а тут хоть святых выноси…

Туланов уже больше года работал ключником, такого чуда на его памяти еще не было. Он послал рабочего за мастером и геологом, а сам, с другим подсобником, спешно подцепил буровой канат, чтобы поднять инструмент. Но не успели они и половину длины бурового каната намотать на барабан, как прямо над ухом - дуплетом - бабахнули из орудий главного калибра…