Барс сел на землю, положил меч рядом с собой.
Наверное, инквизитор действительно сошел с ума и пытается теперь выговориться, выплеснуть свое безумие на кого-нибудь другого. Это бред. Бред, понятно… но отчего кровь у Барса стынет в жилах? Почему дрожат руки?
Барс начинает верить? Сам превращается в безумца?
— Белые линии на карте исходят из Храма, они проходят через черные узлы, словно пытаются перечеркнуть их, лишить силы. Такое бывает — святилища строят на местах черных капищ, чтобы лишить это место силы, парализовать зло, исходящее от них… И здесь, в Последней Долине, кто-то пытался исправить зло, содеянное тысячу лет назад… Кто-то пытался набросить сеть на эту землю. А потом я понял… Совсем недавно, к сожалению, понял, что черные линии тоже сплетаются в сеть. И уходят за край уцелевшей карты. Может, к замку?
— Мы называем его руинами, — сказал Барс. — Там никогда и ничего странного не происходило. Да и не может быть ему тысячи лет… ты ведь видел стены? Это не древние стены…
— Или они не стареют… — прошептал брат Фурриас. — Я был возле замка, я почувствовал зло, даже печать Хаоса почувствовал… но Хаос не так силен в замке, чтобы управлять черной сетью Долины. Потом… Потом я увидел Канту… И увидел клеймо Хаоса на ее теле… и отметину Хаоса на ее душе… Тоже не очень сильные, не способные дать могущество и настоящую власть. Но ведь они были. Они есть. И я должен узнать… Любой ценой должен узнать, зачем Канта пришла сюда…
— А если ты ошибаешься? Если все это чудовищное совпадение? Ты ведь понимаешь, что наместник не простит тебе этого. И, убив его жену, ты обречешь себя на смерть. И не сможешь разгадать тайну Долины… Ты об этом подумал?
— Подумал. И для этого мне нужна твоя помощь.
Инквизиторы стащили мертвые тела в кучу, Фурриас подошел к ней, протянул руки. Между ладонями полыхнул лиловый огонь, яркий даже при свете солнца. Тела загорелись.
Барс вскочил на ноги и подхватил меч:
— Какая помощь?!
— Ты — местный. У тебя есть верные люди в деревнях и в замке… Мы с тобой исчезнем для всех, а они будут нашими глазами и ушами. И наступит день, когда мы поймем, что медлить больше нельзя…
…И этот день настал.
Начались и закончились дожди. Выпал снег. Наместник отвел своих людей к замку, пытаясь сохранить и удержать хоть что-то, хоть несколько деревень. Старый торговый тракт обезлюдел.
Фурриас и Барс посылали своих разведчиков на восток по тракту, вернулся только последний, не пошел дальше Брода, вернулся и рассказал, что мытарня уничтожена. Мытари убиты, и, как показалось разведчику, они убили друг друга.
Застава на Пороге тоже была заброшена. Все, кто искал безопасности у наместника, жили теперь в слободе, под не слишком надежной защитой деревянной ограды, построенной осенью.
Несмотря на морозы, леса кишели чудовищами и смертоносными тварями. Люди, все еще жившие в деревнях, словно лишились разума. Деревня воевала с деревней, проигравших убивали, и не просто убивали: Барс видел несколько жертвенников, заваленных человеческими черепами; деревья, увешанные флагами из человеческой кожи; ритуальные ограды, составленные из костей…
Оконные проемы в руинах древних башен горели зловещим светом, молнии и огненные шары обрушивались на всякого, кто пытался к башням приблизиться.
Последняя Долина не умирала, она уже умерла, но кто-то могущественный и злобный продолжал поддерживать в ее мертвом теле видимость жизни.
Барс ждал наместника возле старого дуба. В юности бегал сюда на свидание с девчонками, теперь вот…
Он медленно ходил вокруг дерева, протаптывая в снегу дорожку. Барс сам вызвался на эту встречу. Ему нужно было успеть переговорить с Гартаном до того, как тот увидит свою жену. Потом разговор может и не получиться. Канту привязали к осине и обложили хворостом. Канте заткнули рот. Вряд ли муж будет спокойно разговаривать с теми, кто так поступил с его женой.
От леса послышался свист. Барс оглянулся — на опушке гарцевал всадник. Барс поднял руку, махнул. Всадник приблизился.
Это был Гартан.
От коня валил пар, с удил капала пена, наместник торопился.
— Здравствуй, — сказал Барс.
— Где она?
— Рядом.
— Я хочу ее видеть!
— Подожди, я хотел тебе сказать…
— Я хочу ее видеть! — повторил Гартан. — Немедленно!
— С ней ничего не случилось. Пока не случилось. Я должен тебе сказать…
Гартан скрипнул зубами, хлестнул себя нагайкой по сапогу.
— Говори.
— Набега кочевых не будет.
— Что? — не понял Гартан.
— Набега кочевых не будет, — Барс повысил голос, словно наместник был далеко от него. — Они не придут в Долину. Они вообще уходят к реке…
Гартан недоуменно смотрел на Барса, пытаясь понять, что тот говорит. Какие кочевые, когда Канте, его Канте, угрожает смерть? Какой набег?
Гартан свесился с седла, набрал пригоршню снега и с силой потер лицо.
— Ко мне приходил Гнедой, — медленно, отделяя слово от слова, проговорил Барс. — Он сказал, что кочевым не до нас, вымирают кочевые. Целыми стойбищами мрут, трупы валяются по всем диким землям. Словно проклял их кто-то. А Старшие кентавров — их к Долине тоже не пускают, говорят о какой-то Темной Дороге, которая раз в тысячу лет ведет к Концу Мира… И говорят, что эта Дорога откроется через несколько дней. И что если мир не погибнет, то придет человек, который…
Наместник смотрел на Барса не мигая. Вода замерзла у Гартана на бровях и на многодневной щетине. Он не понимал ничего. Он хотел видеть свою жену. Свою Канту.
— Ладно, — сказал Барс. — Поехали.
Он махнул рукой, из-за деревьев дальней рощицы на коне появился один из его ополченцев. Подвел Барсу коня и умчался прочь.
— Ты один? — вскакивая в седло, спросил Барс.
— А вы мне оставили выбор? — вопросом ответил Гартан. — Ты бы привел с собой кого-нибудь?
— Только не дергайся, — предупредил Барс, когда они подъехали к осине. — Все не так страшно, как выглядит…
Но может быть гораздо страшнее, мысленно добавил Барс.
Фурриас решил провести обряд экзорцизма в присутствии наместника. Чтобы он понял, сказал инквизитор. Чтобы сам увидел и услышал. Тогда он точно поймет, сказал инквизитор.
Барс возражать не стал.
Он успел убедиться, что Фурриас просто не слышит возражений, если уже принял решение. И еще Барс убедился, что инквизитор и в самом деле может видеть магию, чувствовать ее. Фурриас неоднократно отводил от своих людей смертельную опасность. Правда, и на смерть своих людей он тоже посылал неоднократно.
Барс был потрясен, когда один из монахов, надев на себя черный плащ, обсуждал с Фурриасом свою смерть. Он должен был погибнуть у Порога, чтобы дать инквизитору время для поисков. И погиб.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});