Полидевк забрался на самую верхушку и огляделся: палермские небоскребы немногочисленны и каждый имеет свои характерные очертания. При наличии специального программного обеспечения и карты города определение координат по таким реперам — задачка для младшеклассников. На всякий случай я дважды прокрутил в мониторе всю открывающуюся мне панораму. Проф сжал мой локоть: готово, место определено.
Теперь другое задание. Полидевка я оставил на дереве: под ним стоит капитан Стромболи и с кем-то разговаривает. О чем, я не слышу, да и не мое это дело. Ого, а собеседник нашего капитана вооружен. Тревоги я пока не поднимаю, но старательно показываю профу слегка оттопыривающийся карман летнего пальто этого типа.
Кастор пока никого не нашел, но он еще не весь сквер обегал. Так не пойдет — неэффективно. Кастор маленький, пока он все обыщет, капитана Стромболи три раза убьют. Будем действовать иначе: я оставил пока Кастора в покое (управлять ими обоими одновременно у меня получается довольно плохо — не Цезарь[57]) и вместе с Полидевком осмотрел сквер сверху. Центр его был как на ладони: в такой травке человек не спрячется, а вот кусты и деревья по краям… Частично Кастор их уже облазил и ничего не нашел. Я послал его продолжать обход — теперь уже только тех мест, которые не мог видеть Полидевк.
Стоп! А там что такое? В сквере как раз зажглись фонари, и я заметил в центральной его части ровные квадраты травы, немного отличающиеся по цвету от своего окружения. Обнаружить это в сумерках, с земли и человеческим глазом невозможно: мы имеем дело с умным противником. Я подал сигнал: «Внимание!» — и послал Кастора проверить, что это такое. Чуткий мышиный слух уловил дыхание прямо из-под земли. Засада! Я подал сигнал тревоги и спешно увел Кастора подальше от центра сквера. Всё, замерли. Через пять минут оба мыша услышали тихий свист: к нам приближался маленький боевой катер. Теперь надо предупредить капитана, потому что его противник вооружен. Полидевк спрыгнул с дерева и вонзил иголки своего хвоста в ногу Стромболи: маленькая месть — нечего было целиться в моего братишку Берти! Кажется, капитан понял, потому что незаметно перешел в боевую стойку. Отлично.
Выстрелы из бластеров взрыхлили и прожгли газон там, где засели солдаты противника. (Какого? Без разницы!)
Собеседник капитана рванул куда-то в сторону, на ходу доставая бластер. Предупрежденный Стромболи ушел с линии огня, и предназначенный ему заряд срубил дерево, на котором устроился Полидевк. Прыгаем! Я ощутил ужас мыша перед стеной пламени, отобрал у него управление и, пока верхушка еще не занялась, перепрыгнул на соседнее дерево. Вовремя. Брошенный мною на произвол судьбы Кастор оказался рядом и морально поддержал брата. Кажется, мы больше ничего не можем сделать, только смотреть. Безоружный капитан тоже. Хорошо он спрятался, не ясно даже, где. Надо его найти: за ним сейчас охотятся, и наша помощь может оказаться не лишней.
«В случае драки с кошками», — мрачно пошутил я.
Мышки развеселились.
«Он же один, — заметил Кастор, — может не справиться».
«Да», — согласился Полидевк и отправился искать пропавшего, не дожидаясь моей команды.
Ишь, распустились! Сейчас сами попадете в какой-нибудь переплет! Впрочем, середина сквера уже выгорела, и там никого не видно. Как, интересно, капитан намерен покинуть чужую территорию после такого тарарама? Нам же надо вовремя очутиться в его карманах!
Оказалось все просто: наглость синьора Мигеля беспредельна! Возможно, она составляет основу его полководческого дарования! На сгоревший газон опустился боевой катер, и из него выкатилась команда наших десантников.
— Мышки! — тихо позвал капитан Стромболи. — Вы где?
Мы по звуку определили направление, и Диоскуры наперегонки побежали к человеку. Умеет он прятаться, если даже мои братцы едва на него не наскочили. Через минуту близнецы были в карманах, а капитан Стромболи уже шел по направлению к катеру. Самый комфортабельный способ эвакуации партнера, который я могу вспомнить. Только трудно удержать мышей от засыпания. Почему-то я не хочу смотреть чужие сны. Где-то там, над нашими головами, капитана поздравляли со вторым рождением, предлагали медицинскую помощь (он разве ранен?) и место в катере.
Полтора часа скуки: перелет в резиденцию Кальтаниссетта; тихий — так что даже мыши не слышали, — разговор капитана с синьором Мигелем; еще одна поездка в метро; и вот наконец капитан в лаборатории и вынимает моих героев из карманов.
Открываю глаза. Какое-то очень странное ощущение: только что я видел мир с двух разных точек. А теперь будто потерял один глаз — будем надеяться, что это пройдет. Вставать мне тоже не хочется: вдруг ноги пойдут в разные стороны.
— Ты в порядке?
— Психиатр не понадобится. Но странно, что у меня не восемь лап.
— Больше так не рискнешь?
— Ха! Конечно, рискну.
— Понятно, не стоило и спрашивать.
Капитан Стромболи тем временем сюсюкал с моими мышками. Избалует он мне Диоскуров: они же еще почти дети. Хотя заслужили. Даже проф не протестовал, когда капитан понес близнецов ужинать вместе с нами. Мне, правда, пришлось срочно объяснить этим «древнегреческим» хулиганам правила поведения за столом, спешно адаптированные для понимания диких лесных мышей. Возревновавший Геракл весь вечер пролежал у меня на коленях, требуя, чтобы я чесал его за ухом. В наших стенах начинает появляться настоящий уют.
Наконец проф отнес сонных мышек в их новое гнездышко. Кто бы меня отнес в постель? То есть, если я отключусь прямо здесь, разумеется, отнесут — но мне же не три месяца, как Кастору с Полидевком.
Глава 52
Пятница пролетела как-то незаметно (еще бы, спал я до обеда), а на субботу Лариса пригласила меня к себе — и мне еще предстоит объясняться с ее мамой. Ой! Что я ей скажу? Сумею я убедить синьору Арциньяно, что не все традиции стоят того, чтобы их хранить?
Воспользоваться моими способностями к внушению? Ни в коем случае, это отвратительно. Как бы не сделать этого ненароком? Я точно знаю, что умею внушать, но плохо представляю себе, как именно я это делаю: на профессоре не поэкспериментируешь.
В итоге я решил постараться разговаривать помягче и почаще произносить «мне кажется», «я думаю». Если я не смогу привести аргументов, убедительных самих по себе, — значит сам дурак.
Приняв это решение, я отправился в наш цветник: синьоре Арциньяно должен понравиться оригинальный весенний букет — все, что продают в цветочных магазинах, она наверняка знает, если не сама их выдумывает.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});