Читать интересную книгу Всадник - Анна Одина

– Что же, ты более не Враг нам? – спросила Аима.

– Да, я более не Враг вам, – сказал чародей и снял маску. – Видишь, я стою безоружный перед вами, и вы вольны убить меня, если хотите: я в вашей власти, ибо мои дела здесь заканчиваются, а ваши лишь начинаются.

Сард и Аима переглянулись.

– Что ж, тогда и эфесты не враги тебе, – сказал Сард тяжело.

– We have terms[147], – ответил доктор Делламорте.

4. Обратный отсчет

Во дворе замка играл удивительный музыкальный инструмент, которым никто не управлял. Там были клавиши и струны, молоточки, подбитые замшей пинцеты, грифоны, лошади, змеи, драконы и свечи. Инструмент был похож одновременно на дерево и на фонтан. И хотя многие предметы в Рэтлскаре имитировали Древо Основания, на котором некогда был подвергнут испытанию первый военачальник, – детские колыбели, столы, резные панели в домах богатых людей – именно такой музыкальный инструмент на острове был один, никем не управлявшийся, самоиграющий. Он ткал ткань бытия – тихо и неизбежно. Ту же ткань теперь собирал, вбирал в себя, скатывал в компактный шар Жук на побережье. И хотя Жук работал быстрее, инструмент, называемый Рэтлскарским фонтаном, все-таки звучал.

Говорили, что сделал его господин Уго, но никто не знал, почему инструмент иногда начинал играть сам. Самого же господина Уго никто здесь не знал и никогда не видел.

В очередной раз Орах нашел Делламорте в библиотеке замка – прозревшие эфесты так и не разрушили военачальничий дворец. Военачальник подошел к всаднику. Тот сидел за столом, но ничего не читал: вместо этого взгляд глаз в прорезях маски были устремлен вперед, на окно, в котором наблюдателю показывали падающий снег.

– Господин, все собрались, – с фаталистическим спокойствием сказал Орах.

– Все? – перевел взгляд на Ораха Всадник. – Где, зачем и почему ты мне это говоришь?

– Конец истории Рэтлскара, – наклонил голову Орах и продолжил ровно: – Конец истории материка и нашего мира. Великое оружие окончания света в облике человека. В твоем облике. Люди хотят знать об этом. Бывшая площадь запружена, и прилегающие бывшие переулки тоже. Удобно будет там. Ведь еще есть время, но мало.

Делламорте наклонил голову и взглянул в очередную летопись.

– Справедливо, – согласился он. – Хотя мне и не доставляет никакого удовольствия разговаривать с людьми в целом и людьми Рэтлскара в частности.

Они вышли из замка и спустились к площади. Столпившийся народ замолк и расступился. Два военачальника дошли до середины площади, где толпа образовала круг.

– Воины, – откашлявшись, начал Орах, и голос его эхом разнесся над пустым местом, в течение пяти с лишним веков бывшим военным поселением Рэтлскар. – На наше время выпало тяжелое испытание, – с затруднением продолжил военачальник. – Рэтлскару больше не быть. Наш город не пал перед врагом, пережил не один мор и голод. Видит Жук, нам не было легко. Мало кто купался в роскоши. Так что… – Он помолчал, а потом неожиданно заключил: – Так что Жук послал нам с неба его. – Тут Орах указал на магистра. – Хозяина последних страниц истории, первого военачальника Рэтлскара. Не смотрите, что с виду он такой же, как вы или я, воины, – он тот, в зрачке которого сочетаются начало и завершение нашей истории. И эта история закончится теперь.

Стало очень тихо, не было слышно полагающихся в таких случаях подавленных всхлипов и криков – только шорох методически падающего снега.

– Он готов поговорить с вами, – заключил Орах и отошел в сторону.

Делламорте обвел людей взглядом.

– Военачальник все сказал, – негромко произнес он. – Все остальное вы либо чувствуете, либо знаете. Но если у кого-то есть вопросы, я отвечу.

Тягостное молчание тянулось довольно долго, а затем перед всадником появился выпихнутый из толпы мальчик, жующий яблоко.

– Что ж это, ты… – хитро прищурился мальчик, но стоявший рядом коренастый мужик отвесил ему подзатыльник, а какая-то женщина проворно отобрала у депутата яблоко и сунула в фартук. – Я хотел сказать… как это, конец? – обиженно спросил гаврош. – Убьешь ты нас всех, что ли? Дак ты ж один, а нас вона сколько. Всех-то не переможешь.

Парнишка – был это тот мальчик, что получил конфетти с точкой, а затем жареного поросенка – и тот, кто «поделился» с Делламорте поросенком бумажным, – улыбнулся, обводя взглядом лица взрослых. Но на лицах у тех свинцовой печатью лежало ожидание ответа. Делламорте посмотрел на мальчика с холодной приветливостью.

– Перемогу, малыш, – доброжелательно сообщил он. – Можешь не сомневаться.

Парень пригляделся к доктору и понял: правда – переможет. Улыбка сползла с его лица, он опустил глаза и смешался с толпой.

– Так что же это, наказание нам? – вступил молочник Клемян, глядя в сторону. – За что же? Мы что, умрем? Будет ли больно?

– Это не наказание, Клемян, – перевел взгляд на молочника Делламорте. – Это просто финал истории. Все истории должны заканчиваться… чтоб уступить место новым, – почему-то внезапно для самого себя заявил он, – вот и эта закончилась.

– Как это – закончилась?! – отчаянно закричала торговка померанцами Гита. – Небось, раньше-то не кончались! Вон померанцы-то каждый год новые! Как это, значит, года все вышли? Да не бывает так! И именно у нас, значит? В Рэтлскаре, значит? А в других странах, в других городах?

Делламорте подошел к торговке и протянул ей неизвестно откуда взявшийся персик.

– Я не собираюсь никого утешать, Гита, – сказал он с окончательностью, которая сполна компенсировала негромкость. – Если вы прислушаетесь к своим ощущениям… – он ненадолго замолк, и вместе с ним замолкла площадь, действительно «прислушавшись к своим ощущениям» (для большинства это переживание было сродни божественному откровению, потому что раньше времени на такие эзотерические занятия не находилось), —…то почувствуете: все, что можно, вы в жизни совершили. – Магистр вкрадчиво продолжал: – Ты, Гита, дождалась яблок и персиков. Ты, храбрый мальчик Цырт, – поросенка с золотым пятачком. Ты, Рэтлскар, – тут он повел руками вокруг себя, – негорьких вод, спокойных ночей, прекрасной музыки и своих детей.

Площадь наполнилась звучанием Рэтлскарского фонтана.

– Впереди отдых, – подвел итог Делламорте.

– Так что ж, и Берега… закончились? – недоверчиво спросил рыбник Белибах.

– Точно так, Белибах, – скорбно кивнул Делламорте. – Да и что тебе дались эти Берега? Честно говоря, они и начались-то чисто умозрительно. Но ведь мы все получили от этого недоразумения массу удовольствия, правда, люди Рэтлскара? – неожиданно жизнерадостно спросил он.

С побережья донеслись странные звуки. Титанические черные ножки Жука протянулись к солнцу и вытащили из него тягучую золотую нитку, затем еще одну, как будто он залез лапками в банку с ярко-желтым медом. Послышался мягкий, но гремящий стрекот.

– Время, время, – стрекотал Жук. – Ем время, ем. Всё вокруг тоже. Заканчивание всего. Кругло, жукско – последний шарик верчу.

Солнце стало чуть тусклее, а люди стали жаться друг к другу. Однако они молчали. Делламорте поднял голову к солнцу, затем снова посмотрел на людей.

– Вам грустно, поселенцы? – спросил он сочувственно. – Не стоит. Dath’quän[148] – великий день, запомните его.

«Зачем?» – подумал он, но вслух сказал непререкаемо:

– Теперь пусть вперед выйдут те, кто не хотят пропадать навсегда. Тихо и организованно, без толкучки. Всех детей вперед.

Жук, ставший тем временем размером с океанический лайнер, заглянул на площадь и, скрипнув, перестал скручивать солнце, оставив его размазанным на небе, после чего деликатно повернулся в другую сторону и принялся аккуратно сматывать в свой апокалиптический шарик все, находящееся в том направлении. Белибах с неизменной корзиной наперевес с показным равнодушием подошел к Всаднику.

– Пускай я первый пойду, – сказал он. – Пускай увидят, что бояться нечего. А что делать?

Делламорте сделал Ораху знак приглядывать за людьми, поймал в воздухе большую книгу в коричневом переплете и раскрыл ее. Внутри не было видно страниц – только густой туман, за которым угадывались очертания базальтового острова, виадука, отстроенного порта, Стаба, стен, дворца и прочих узнаваемых черт Рэтлскара. Чуть размахнувшись, магистр всадил книгу в мостовую города, и она, накрепко плененная мистической землей, разрослась и принялась шелестеть страницами. Белибах отступил на шаг, но Делламорте жестом остановил его.

– Делать нечего, – согласился он, – так что пускай. Иди сюда, в эту книгу.

Завороженные люди наблюдали за Белибахом, тот обернулся и откашлялся: никогда прежде ему не приходилось обращаться не только ко всему городу, но даже к большой группе людей, и оратор из него был небольшой.

– Ну что… Спасибо папе с мамой, что родили меня, хотя их уж и нет давно, – сказал он неловко. – Спасибо тем, кто у меня рыбу брал. Спасибо всем, кто денег одалживал. Спасибо друзьям, всем… – Он махнул рукой и улыбнулся, вспомнив что-то. – Эх, время было!..