— Никак нет, господин обер-центурион.
— Контрольные пять минут сиди здесь.
— Есть сидеть здесь.
За стеной оглушительно загремело. Ругнувшись, врач поспешил вон из бокса.
— Видал? «Офицерку» колют!
Шепот, полный возмущения, не предназначался для ушей Марка.
— Слышал, что ему доктор сказал? Декурионом будешь!
— Этот декурион у меня из сортирных нарядов не вылезет!
Знакомый голос. Декан Прастина, как и предполагалось, не угомонился.
— Что он тебе в строю вякнул?
— Он? Мне?! Этот салабон?!
— А знаешь, за что его из училища поперли?
— Ну?
Марк навострил уши. Ему стало интересно.
— Троих отметелил. В лазарете еле откачали.
— Врешь!
— Его в дис-когорту хотели. Папаша отмазал.
— Откуда знаешь?
— Знаю.
— Гонишь ты все…
Уверенности в голосе Прастины не было. «В открытую не полезет, — понял Марк. — Жаль. Теперь какую-нибудь подлянку втихаря подстроит.»
— Раздолбаи! На минуту оставить нельзя!
Врач орал по инерции. Раздолбаи, которыми он возмущался, остались за стеной и уже получили нагоняй по полной. Но врач все кипятился:
— А вы чего расселись?! Брысь отсюда! Гоните следующих…
— Есть гнать следующих!
— Живо, живо!
Приказ «брысь!» и фиксирующие манжеты вступили в явное противоречие. Раздраженный врач быстро прошелся вдоль кресел, тыкая в сенсоры. За его спиной черные змеи манжет разворачивались с шипением и уползали в норы-прорези.
III
— Положение для стрельбы лежа принять!
— Курсант… Рядовой Тумидус к бою готов!
Парень на соседнем номере хмыкнул, словно Марк сморозил глупость. Марк знал, что ответил строго по уставу. Или это из-за его оговорки? Почему все остальные молчат? Еще не готовы?
— Поясняю для умников, в первый и последний раз, — голос Ливии Метеллы звенел металлом. — Тут не училище, тут армия. Бойцы на рубеже о готовности не докладывают. Командир сам определяет готовность подразделения и подает следующую команду. Все ясно, рядовой Тумидус? Не слышу!
— Так точно! Виноват, больше не повторится!
— К бою!
Обер-декурионша выдержала паузу.
— Снайперский режим. Дистанция двести метров, грудная мишень. Снять с предохранителя!
«Баловство, — Марк поймал себя на том, что злится. — Тут и слепой не промахнется. Вот по «бегущей», с колена, да с полукилометра…» Он поймал мишень в прицел. Черный контур на грязно-белом пластике. Концентрические круги. Пять сантиметров «яблочка». Солдатский «Универсал» был тяжелее офицерского. Увеличение прицела не регулировалось. Все равно: лежа, с упора, из оружия, не дающего отдачи и баллистического снижения…
— Пять одиночных. Беглый… Огонь!
В прицел было хорошо видно, как лучи выжигают центр мишени. После пятого на месте «яблочка» образовалась дыра с обгорелыми краями. «Рядовой Тумидус стрельбу закончил!» — хотел по привычке отрапортовать Марк, но вовремя прикусил язык.
— Поставить оружие на предохранитель. Встать. Стройся!
Вот так. Не успел отстреляться — твои проблемы. Незачет, наряды вне очереди. Метелла внимательно изучала мишени, управляя с планшета «летучим глазом».
— Всем зачет, кроме второго и одиннадцатого номеров. Номер второй!
— Рядовой Аврелий!
— Номер одиннадцатый!
— Рядовой Ноний!
— Незаряженное оружие, норматив прицеливания лежа. Отработать в личное время. Пересдача боевого норматива — послезавтра в 15:00. Встать в строй! К следующему упражнению — готовсь! Стрельба с колена по грудной мишени. Дистанция двести метров…
…три часа стрельбы. Лежа, с колена, стоя. Из укрытия; на бегу. С кратких остановок; не прекращая движения. Преодоление полосы препятствий с поражением мишеней. Полигон казался бесконечным. Он уходил к горизонту, растворяясь в густом, как гороховая похлебка, тумане. Земля, раскиснув от дождей, жадно чавкала под ногами. На каждый ботинок налипло по центнеру грязи. К ногам, считай, подвесили вариаторы гравитации, каждую минуту увеличивая силу тяжести. Форму по возвращении в казарму надо будет сунуть в стиральный автомат. Хвала судьбе, стирмат здесь имеется. Зато не холодно. Даже жарко, безо всякого подогрева.
Вон, впереди. Маячит. Завал из растрескавшихся бетонных блоков, дубовых балок, черных от сырости, и покореженной арматуры. Навернешься на такую дрянь — насквозь пропорет. По уму эту груду следовало бы обойти. Но команда плетью хлестнула в спину, бросив солдат на штурм. Марк забрался наверх в числе первых, ухитрившись по дороге счистить грязь с ботинок о бетонные ребра. Следом, пыхтя и обливаясь потом, карабкался рядовой Ноний. Парень до одури боялся отстать и заработать очередную пересдачу.
Марк протянул ему руку:
— Давай!
— Отставить! — визгливо пролаяли рядом.
Ноний испуганно вздрогнул — и едва не сверзился прямо на арматуру. К счастью, удержался; вернее, Марк удержал. Когда Ноний утвердился на гребне завала, дрожа всем телом, Марк оглянулся на лай. Ну конечно, крутой декан Прастина. Кто б сомневался?
— Каждый! Должен! Сам!
Прастина запыхался, ему не хватало воздуха. Слова он выталкивал из глотки по одному, словно вышибала пьяниц из бара на улицу.
— Тебе. Ясно. Рядовой?!
Ливия Метелла наблюдала за происходящим, не вмешиваясь. Вспомнив совет соседа по каюте «Протея», Марк сделал морду утюгом:
— Так точно, господин декан! Разрешите продолжить выполнение упражнения?
Прастина побагровел. Он прекрасно понимал: над ним издеваются. Увы, придраться было не к чему. Боец ответил строго по уставу. Сказывалось отсутствие опыта у декана: бывалый служака на месте Прастины кровь из носу нашел бы, к чему прикопаться.
— Продолжай! — буркнул лопоухий декан.
Громкое ржание застало всех врасплох. Следом грянул выстрел. Даже Марк дернулся, вскидывая оружие, и чуть не свалился с гребня завала. Что тогда говорить об остальных? Судьба оглянулась: «Универсалы» стояли на предохранителях. Первое, что бросилось в глаза — облако порохового дыма. Густое, сизое, оно расползалось в стороны. Над облаком брызнула темно-зелеными осколками бутылка, ранее подброшенная в воздух сильной рукой. В облаке хохотали всадники — семеро конных забияк. Бирюзовый атлас доломанов, золотое шитье, ментики оторочены мехом, султаны на киверах. Высокие сапоги начищены до зеркального блеска. Кони — лоснящиеся, холеные красавцы…
В детстве Марк коллекционировал солдатиков. Целый стеллаж сверху донизу был заставлен вояками разных армий Ойкумены. По тем давним раскрашенным фигуркам он и опознал свою гордость, ценнейший экспонат, привезенный дедом с гастролей — сеченских гусар.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});