Читать интересную книгу Пламя возмездия - Биверли Бирн

Чарльз подал своему брату светло-желтый конверт.

– Эта телеграмма пришла вчера вечером уже после того, как ты ушел из банка.

В какой-то момент у Тима в мозгу пронеслась шальная мысль: не требование ли это из России об изъятии фондов Российского Императорского Казначейства? Неужели Лиле действительно по силам такое? Неужели она располагает такими колоссальными возможностями? Он был твердо убежден, что она каким-то образом все же была связана с тем русским, который подкараулил Джемми в клубе, но Тимоти это показалось лишь тактической уловкой, цель которой оказать психологическое давление на Мэндоза-Бэнк, вывести их из равновесия. Но если русские действительно решили изъять золото… Боже мой, тогда последует такое, на что он не рассчитывал и не мог рассчитывать.

– Хватит мечтать и терять время, – настаивал Чарльз. – Читай.

Тимоти открыл конверт и вынул оттуда небольшую страничку.

СРОЧНО ПРОШУ ПРИСЛАТЬ КОГО-НИБУДЬ ЗАМЕНИТЬ МЕНЯ КОРДОВЕ тчк СЛОЖНАЯ СИТУАЦИЯ РЕЗЕРВАМИ тчк НЕ МОГУ ИСПОЛНЯТЬ ОБЯЗАННОСТИ СОСТОЯНИЮ ЗДОРОВЬЯ ПОДПИСЬ ФРАНСИСКО ВАЛЬДЕС ДЕ ГИАС.

– Господи Иисусе! – прошептал Тим, – и он послал как обычную телеграмму?

– Послал.

– Вот оно что! Разумеется, все это теперь полезет наружу. Старик Франсиско заставил нас купаться в дерьме.

Тон, каким это сказал Тим, окончательно заставил Чарльза забыть о том, что он должен себя сдерживать. Тим говорил это так, будто речь шла о какой-то безобидной интрижке, к которой он не имел ровным счетом никакого отношения, а не о преступлении, за которое он нес полную ответственность.

– Ах ты, жалкий негодяй! Подлый предатель!

Он шагнул к Тимоти, его руки сжимались в кулаки, он это чувствовал, он повысил голос.

– Это все ты! Это по твоей милости мы купаемся в дерьме! Ты ведь мог все это предотвратить. Ты ведь знал об этом задолго до выпуска. Это мы ничего не знали, а ты знал все и ты нас не предупредил. Это из-за тебя отец стал выпускать заем, ты ведь мог его от этого удержать.

– Никто и ничто никогда не могло удержать отца, если он что-то задумал. И это для тебя не новость. Какой смысл предъявлять ему какие-то факты и доказательства его неправоты этому безмозглому, упрямому барану? Ведь он сразу бросается на тебя! – защищался Тимоти.

Оба кричали друг на друга. Чарльзу удалось переорать своего брата.

– Я знаю, что за всем этим ты! Поэтому отец так взбесился позавчера. Это так. У тебя есть свой собственный план, ты хочешь заграбастать банк, взять его под свой контроль. Ты же был сам не свой, узнав, что я могу встать во главе его, а не ты.

Чарльз продолжал кричать, когда дверь стала открываться, и в этот момент Тим, пятясь от наступавшего на него разъяренного старшего брата, оступившись, налетел спиной на дверь. Раздался характерный звук сильного удара телом и головой. Тим резко подался вперед, но, потеряв равновесие, уже ничего перед собой не видя, упал и грохнулся головой о массивную медную каминную решетку.

– Завтрак, сэр… Ой, Боже мой, сэр, что случилось? Что происходит?

Не успевший еще опомниться Чарльз растерянно посмотрел сначала на служанку, потом на недвижное тело Тимоти, ничком лежавшее на ковре. Вязкая темно-красная кровь медленно стекала с металлических завитушек и капала на кремовый подкаминный коврик.

– Зовите скорее Харкорта! Скажите ему, чтобы он немедленно вызвал доктора!

– Да, да, сэр, я позову его, сэр. Но это не я, честное слово, не я! Я ведь только открыла дверь сказать, что завтрак готов и…

– Прекратите болтать! Идите и делайте, что сказано.

Горничная умчалась. Чарльз склонился над своим братом. Тим по-прежнему не двигался и не издавал ни звука. Чарльз раздумывал, как перевернуть его и послушать, бьется ли у него сердце. Когда он протянул руку, чтобы сделать это, с ужасом и недоумением понял, что руки его все еще сжаты в кулаки.

Сан-Хуан

11 часов утра

Через патио гостиницы ковылял, опираясь на палку, пожилой человек. Хозяин Сан-Хуан Баутиста, развалясь, сидел в кресле из бамбука у дверей и жевал потухшую сигару. Без всякого интереса он наблюдал за приближавшимся незнакомцем.

– Добрый день, сеньор, – приветствовал его гость.

– Добрый, – хозяин не вынимал окурок изо рта. – Что тебе, дедушка?

Роза поморщился, услышав такое обращение. Разве он такой уже старик? Дело в том, что он уже целую неделю хромал после того, как однажды в сильном подпитии весьма неудачно свалился с лестницы, ведущей в винный погреб таверны. Вряд ли это событие могло превратить его в старика. Просто этот хозяин был человеком тупым, невоспитанным и фамильярным – ну, словом, типичным островитянином.

– Я желаю переговорить с сеньоритой англичанкой. Пошли-ка за ней.

Роза говорил с этим человеком отстраненно-вежливым тоном, каким обращаются к ленивой прислуге хорошо воспитанные хозяева.

Он оперся на палку, стараясь стоять по возможности прямо.

– У нас много гостей, дедушка. Как имя этой сеньориты?

– В твоем стойле живет только одна английская леди. А теперь пригласи ее, а не то я, когда вернется кабальеро, скажу ему, что ты берешь с него за право жить в этом хлеву в два раза больше, чем с местных.

Сказано это было по-прежнему очень спокойным голосом. Хозяин был вынужден подняться. Он перекатил сигару в другой угол рта и сплюнул желтоватую от табака слюну в медный таз, стоявший рядом.

– Обожди здесь. – Он собрался было подняться по лестнице, но, обернувшись к Розе, спросил: – Как ей передать, кто ее спрашивает?

– Скажешь, друг мистера Кэррена, этого достаточно.

Бэт появилась пять минут спустя. Роза, усевшийся в ожидании ее в одно из полусгнивших бамбуковых кресел, силился подняться.

– Пожалуйста, не беспокойтесь, сидите. Вы хотели меня видеть?

Розе все же удалось подняться с кресла.

– Да, сеньорита, надеюсь, что не побеспокоил вас.

– Совсем нет. Вы хорошо говорите по-английски. А я вот, к сожалению, не говорю по-испански.

– Ничего, вы еще молоды, у вас все впереди, а я уже достаточно долго пожил на этом свете, и, стало быть, у меня было больше возможностей научиться языкам. Может быть, вы окажете мне честь выйти со мной в патио, где мы могли бы побеседовать в более спокойной обстановке?

Бэт медленно шла рядом, стараясь не обгонять его. Человек этот внешне был неотличим от крестьянина, но одежда его была хоть и простоватой, но чистой, и манерами он скорее походил на джентльмена.

– Как я понимаю, у вас для меня известие от мистера Кэррена? – спросила Бэт, едва они вышли во внутренний дворик.

– Можно сказать, что это так. Мы можем расположиться вон там, если это угодно сеньорите, – Роза показал палкой на скамейку в тени пальмового дерева. – Очень жарко на солнце, вам не кажется? У вас в Лондоне такого солнца не бывает ведь.

– Нет, не бывает, вы правы. А вам приходилось бывать в Лондоне?

– Это было много лет назад, когда я был еще совсем молодым человеком. Изумительный город, мне он очень нравился. Все мне в нем нравилось, за исключением дождей.

Они дошли до скамейки и сели.

– Вам удобно, сеньорита?

– Да, вполне удобно, спасибо. А теперь, пожалуйста, мистер Кэррен просил…

– Ах, да-да. Давайте перейдем непосредственно к делу, как это принято у англичан. Вы уж простите мою испанскую манеру болтать ни о чем. Так вот, мистер Кэррен просил меня зайти к вам. Я виделся с ним перед его отъездом.

– А вы ничего не слышали о нем, с тех пор как он уехал?

Какого чудесного цвета ее волосы! Он не мог насмотреться на них – бледно-палевые с розоватым оттенком. И кожа ее такая, какой могут похвастаться только англичанки. Неудивительно, что этот ирландец так волнуется за нее.

– Нет, я ничего не слышал о сеньоре Кэррене с тех пор, как он уехал. Позавчера он зашел ко мне и попросил меня наведаться к вам и справиться, не нужно ли вам чего.

Она хоть и была слегка разочарована, но все же забота Майкла показалась ей очень трогательной.

– Очень мило с вашей стороны. – Но нет, мне пока ничего не нужно.

– Хорошо, а этот хозяин, эта свинья пуэрториканская, не досаждает вам?

– Нет, нет, все очень хорошо. А вы ведь не с этого острова, сеньор?

Роза улыбнулся. Бэт заметила, что у него во рту не хватает нескольких зубов.

– Нет, сеньорита. Я – мадридец, там и родился.

– А вы знали сеньора Кэррена еще в Испании? До того, как он уехал оттуда?

– Нет, сеньорита. Оттуда он уехал еще мальчиком. Его я тогда знать не мог, но зато знал его мать, донью Лилу.

Бэт перебирала пальчиками бахрому своей шелковой накидки.

– Лила Кэррен – поразительная женщина.

– Согласен с вами. Она, действительно, поразительная женщина. И ее сын тоже – как же это у вас говорится – вылитая она?

– Да, правильно. – Она повернула к нему лицо, ее зеленые глаза изучающе смотрели на него. – Майкл Кэррен призван для великих дел. Мне хотелось бы побольше узнать о его детстве, о Кордове. Я завидую вам – ведь вы знали эту семью еще там.