ИЕРУСАЛИМ. — “Понтий!” — “Что, Клавдия?” — “Прибыл гонец с депешей из Рима”.— “Пусть он зайдет ко мне”.
Через минуту вошел гонец. Понтий внимательно посмотрел на него и сразу все понял. “Я слушаю тебя”. — “Тиверий, Кесарь, требует от вас немедленно прибыть в Рим вместе с Иродом. Ирода я уже предупредил, он готов в дорогу”. — “Я тоже уже давно готов, только ждал этого часа, и вот он настал. Ты можешь отправляться в Рим, я же прибуду попозже”. — “Нет, мне велено прибыть вместе с вами. Одному мне возвращаться нельзя”. — “Но все равно тебе придется немного подождать. В пределах двух дней мы отправимся в Рим”.
Понтий начал нервничать. Он выходил из себя: “Ну натворил дел, не выбраться мне из этой ямы правосудия. Но как бы ни было, буду говорить только правду. Ирод, думаю, тоже поступит так же. Но как же мне быть пред Богом? Как мне попросить помилования у Него? Вот где заложена вся суть дальнейшей жизни моей семьи. Хотя семейного очага я давно уже не чувствую, живем с Клавдией, как дикие звери. Порой даже не замечаем друг друга. Вроде бы и терять нечего, но, с другой стороны, не хочется мне неприятностей”.
Клавдия подошла к Понтию и обняла его. “Я понимаю так, что нам нужно собираться?” — “Да, Клавдия, будем готовиться, сам не знаю к чему. Хотя мало чего хорошего ждет нас, а точнее, меня с Иродом”. И они заплакали. В своих слезах и горечи совести своей они видели лицо Иисуса, которое смотрело на Понтия с Клавдией, молчало, но взгляд был особенный, и так Он долго смотрел на них. Понтий не выдержал: “Все, завтра же с утра отправляемся. Я жить больше так не могу. Пусть Тиверий делает со мной что хочет, но судьей моим для меня будет только моя совесть, ей решать все за меня. И что она решит, то так и будет”. Клавдия посмотрела на Понтия. “Не нужно, Клавдия, помолчи, так будет лучше и для меня и для тебя. Не хочу я в такие моменты вступать в разногласия с тобой”. Понтий удалился, оставив Клавдию одну. Она присела и громко зарыдала: “Боже, Боже,
прости нас. Знаю, что сохранить Ты нас уже не сможешь, но прости”.
РИМ. — “Иродиада, Соломия!” — “Антипа, дорогой, ты прибыл?” — “Да, Иродиада, но не один, со мной Понтий и Клавдия”. — “Сейчас мне, Антипа, стало все понятно. Ответь мне, это действительно наступило возмездие?” — Да, оно пришло за нашими душами, и мне очень страшно становится за нас. Завтра меня ждет Тиверий, в общем, судьба наша в его руках”. — “Дорогой, успокойся”. — “Нет, успокоить меня может только смерть моя, ибо еще над нами есть Бог, ведь я видел, как светились небеса в день Его Вознесения, и понял все”. — “Я тоже видела, как они светились, но ведь ничего же не случилось”. — “Учти, Иродиада, пока что не случилось, а ведь произойдет это незаметно, ибо наказание уже находится рядом с нами, только оно еще не изъявляется. Соломия, а как у тебя дела?” — “Прекрасно. Я пока счастлива и скоро хочу выйти замуж”. — “Я поздравляю тебя, ибо вижу, что ты и здесь понапрасну времени не теряла. Твое дело, поступай как хочешь. Иродиада, я хочу отдохнуть, ибо устал, а поутру вместе с Понтием придется идти на наше “распятие”. Ночь для Антипы прошла в страшных снах.
Утром Антипа встретился с Понтием Пилатом. “Ирод, готов ли ты?” Антипа опустил голову. “Так, с тобою все понятно. Хочется или не хочется, но идти к Кесарю нам придется прямо сейчас”.
Тиверий находился у себя в палате. Вошел слуга. “К вам пожаловали Антипа Ирод и Понтий Пилат”.
— “Проси их войти сюда”. — “Понтий, иди ты первым”. — “Хорошо, Антипа”. Они вошли.
— “Скажите мне, цари земные, вас сразу казнить или вы будете оправдываться и просить прощения у меня”. — “Нет, просить прощения мы не будем, ибо знаем, что виновны. С нашей помощью был убит сам Господь Бог — Царь Небесный”. — “Так вы еще и сознаете это?” — “И осознаем, и признаем”, — ответил Понтий. “Значит, ум у вас еще есть. Но мне хочется знать, где он был тогда, в тот день, когда вы осуществили самое страшное. Вы что, были пьяны?” - “Нет, Тиверий, мы все понимали, но народ требовал своего”. — “А народом кто правил, не вы ли? Неужели вы, люди высшего общества, не могли понять и увидеть в том пророке нечто необыкновенное и доложить мне”. Антипа не выдержал: “Мы видели все, но не придали этому особого значения”. — “Вот своей невнимательностью вы и приговорили себя к наказанию. Лично мне не хочется отвечать за ваши деяния пред самим Всевышним”. — “Тиверий, что нас ждет?”
— “Не спешите, дорогие. Следователь Даврий мне изложил до мельчайших подробностей, и, в принципе, знаю все, но дело не в этом. Скоро сюда прибудут духовные овечки из синедриона, и когда я вас всех здесь соберу, то мы начнем новое следствие. Сколько оно будет длиться — я не знаю. Пусть это будет год, два, но все равно после этого будет суд, суд справедливости, ибо вы казнили, повторяю вам, не простого нищего, думаю, тем самым вы казнили весь белый свет, потому что я видел, как негодовали Небеса, и мне бы не хотелось находиться на вашем месте”. “Вот зверь, я бы хотел видеть тебя на нашем месте, ишак ты безмозглый”, — подумал Понтий, но сказал: “Что ж, Тиверий, мы согласны, будем ждать нового следствия. Мы можем быть свободны?” — “Да, Ирод пускай идет, а ты, Понтий, останься”. Антипа покраснел, его одолели темные мысли: с чего бы это? “Антипа, ты свободен”. Он молча вышел.
— “Понтий, скажи мне, не отразились ли на атом твои постоянные ссоры с Иродом?” — “Да нет, ни в коем случае. Мы оба знали Иисуса и неоднократно встречались. В отдельных случаях он нам помогал”. — “И вы решили отблагодарить Его таким страшным наказанием?” — “О Боже! Тиверий, тебе легко рассуждать и винить нас, но посмотрел бы ты на священников, что они вытворяли с Ним и Его Матерью. А люди, люди? Даже те, кому Он помог, как они могли кричать и требовать, жаждать Его смерти? Лично я виновным Его ни в чем не считаю”. — “Понтий, на твой взгляд, как к Нему относился Антипа?” — “Мне трудно ответить на это. Мне кажется, он уважал Иисуса, но боялся признать это даже предо мной, ибо на его совести еще один грех — голова Иоанна Предтечи. Вот после этого он как бы замкнулся в себе”. — “Скажи, а этот, как Его, Иисус, да Иисус, смог бы ли что-то изменить между людьми, если бы сейчас Он был жив?” — “Думаю, что да. Он бы мог сделать многое, ибо за Его спиной стоял весь Простор Небесный”. — “Идиоты, что вы наделали? Я бы мог Его возвысить, как Бога и использовать в своих целях. Понимаешь ли ты это?” — “Я-то понимаю, только, Тиверий, Он бы не понял тебя”. — “Я бы Его заставил, на коленях бы просил Его, но заставил бы, и Он подчинился бы мне”. — “Нет, Тиверий, Он был настоящий, истинный Бог и не позволил бы Себя использовать в твоих корыстных делах. Он бы мог тебя наказать, и ты бы ослеп или потерял дар речи, ибо в этом Он был силен, хотя делал обратное. Он исцелял и помогал, никому не отказывая”. — “Если все действительно так, то вы пред Ним с Антипой просто умалишенные люди”. — “Тиверий, пусть лучше суд это решит”. — “Хорошо, ты можешь идти. Но учтите, вы мне в любую минуту можете понадобиться”.
Антипа ждал Понтия на улице. “Что он хотел от тебя?” — “Ничего, он обнял меня и поцеловал, сказав, что мы с тобой ишаки лопоухие. И больше ничего. Хотя понять Тиверия трудно. По нему видно, что он играет и хочет остаться чистым. А ведь по его приказу сколько мы убили виновных и невинных. Так что, Ирод ты мой ненаглядный, были мы ослами и помрем, предстанем пред Иисусом такими жалкими овечками, что стыдно нам будет пред всем Царствием Божьим”. — “Понтий, идем ко мне”. — “Да нет уж, изволь. Я боюсь, что могу напиться и буду приставать к твоим сожительницам, а у тебя удар очень сильный. Лучше пойду я к себе, проведу сегодняшний день с Клавдией. А на днях мы встретимся с тобой, судя по всему, снова у Тиверия. Так что ослик, да нет, ишак, иди один в свою обитель и наслаждайся прекрасной жизнью, что подарил нам Господь Бог, а мы Ему своей безмозглостью отблагодарили сполна, честь нам и слава, только не от Небес, а от преисподней, ибо там наше место. А тебе, Антипа, еще ниже предстоит посетить место, ибо на тебе еще висит смерть Иоанна Крестителя. Но не бойся, все равно будем рядом”. — “Бессовестный ты, Понтии”. — “Нет, мы оба бессовестные. Совесть в Иерусалиме осталась, а здесь лишь наши тени. Нас уже, можно сказать, нет”. — “Ладно, ступай с Богом, хотя… Стой, смотри, это же Даврий идет, давай поговорим с ним”.