«Едим чеснок!» — ликуя провозглашает русский. По-прежнему очень ограниченно знающий язык. Все время изучающий и уже говорящий «едим чеснок» на иврите. В ходе тяжелейшего овладевания иностранным языком, ты прежде всего узнаешь слова, милые твоему сердцу. Бовин обожает чеснок. Рафуль, отличающийся от него своим маленьким брюхом, помогает ему. Берет головку чеснока, медленно-медленно ее разъединяет, снимает тонкую шелуху с зубчиков чеснока и прямо кладет их в рот послу Бовину. Посол молотит зубчик за зубчиком. С водкой идет хорошо. Можно купить в магазине, заводского производства. Неплохо. Но есть лучше. Водка, сделанная в частных погребах киббуца Мизра. Не для продажи, только для личного потребления. Киббуцники, мошавники, обитатели галилейских местечек пьют, наслаждаются и восхваляют. Водка с чесноком домашнего производства. Очищенная от всей души.
Рафаэль Эйтан (Рафуль) и русский посол Александр Бовин впервые встретились на ужине в честь председателя российского парламента Хасбулатова, который недавно был с визитом в Израиле. «Я был у вас», — сказал Рафуль послу. Посол не понял. Рафуль пояснил: мы приехали в Москву, чтобы участвовать в показательных выступлениях парашютистов. Тогда наши страны, добавил Рафуль, разделяли ненависть и подозрительность. Вы были нашими «заклятыми врагами». Бовин молчал, как будто соглашаясь со справедливостью приговора. Яаков Кедми, глава агентства, занимавшегося репатриацией из Советского Союза в то тяжелое время, был за хозяина. «Что было, то прошло», — заметил он. Рафуль передал Бовину свою книгу «Рафуль: история солдата» на русском языке.
Через некоторое время посол пригласил Рафуля к себе в Савьон. Русская водка лилась в глотки. Рафуль опрокидывает одну рюмку, Бовин допивает бутылку. В спорте такая ситуация называется подавляющим преимуществом.[30] Посол уже прочитал книгу Рафуля. Просит уточнить отдельные детали. Много говорят о войне Судного дня. «Вы тогда спасли Израиль», — заключает посол.
Рафуль — Не только овеянный славой солдат, он также и столяр. Бовин — не только посол, он и искусный созидатель человеческих отношений. У него есть просьба: «Вы можете сделать для меня столик под телевизор?» Рафуль, конечно, сделал. Из высококачественного дерева. Все, кто видел, не могли нахвалиться…
На встречах «парламента долины» — раз в три недели или на экстренных срочных заседаниях — общие воспоминания или когда-то введенные в оборот свои словечки объединяют сердца. Да и водка помогает. Домашняя, улучшенная, из винных погребов киббуца Мизра. Пили, ели чеснок. На иврите. Был там и отец Моше Оза. Пожилой по годам, но молодой по духу. Старинная песня с давних пор хранится в его сердце. Русская песня далеких дней, тех дней, когда еще не было Советского Союза. Он пел звонким и высоким голосом. Посол Бовин с восхищенными глазами умиляется душой. Он помнит, что и в его доме пели эту песню.
«Бовин, Бовин, Бовин», — шумит «парламент». Бовин встает. Много плоти, много водки, много удовольствия. Рафуль слегка хлопает его по плечу. Напутствие на дорогу. «Шалом», — говорит посол на иврите. Продолжает по-русски. «Хорошо мне с вами. Приятно встретить на заводе наших «русских», теперь — ваших рабочих. Хочу вам вот что сказать — не будет больше войн на Ближнем Востоке. Нет Советского Союза. А без его помощи арабы не решатся напасть на Израиль. Впереди — мир».
Молчание. Посол говорит «маспик» и удаляется».
Очень характерная для израильской журналистики статья. Она демонстрирует типичный израильский юмор (не путать с юмором еврейским!). Она показывает распространенную методу препарировать события, перенося центр тяжести со смысла, на, так сказать, гарнир. Она довольно легко обращается с фактами. Но, действительно, маспик, что на иврите значит: «достаточно».
Внешне, по образу жизни, по восприятию жизни «ястреб» Эйтан решительно отличается от «ястреба» Бегина. Но их объединяет фундаментальное качество — порядочность, честность, наличие принципов и мужество отстаивать их. Они не занимались политиканством. Политикой — да.
На прошлых выборах в кнессет Эйтан удивил всех. Руководимая им группа Цомет (близкая к Ликуду) в четыре раза увеличила свое представительство (вместо двух мандатов — восемь). Обычно в таких случаях всякие толки, сплетни, пересуды: тут что-то не так… В данном случае этого не было. «Никому не приходит на ум оспаривать легитимность восьми мандатов Цомета. Никто не подозревает фальсификации. Никто не пикнет — а может имел место подкуп?.. И ни в одном параноидальном сознании — даже в моем — не возникает почему-то фантазия о том, что к успеху Рафуля приложили руку какие-то посторонние факторы: ЦРУ, ГБ, например. Или Сохнуты-Гистадруты. Интересанты-лоббисты-манипуляторы. Ведь речь идет действительно о новом, неожиданном, непонятном и неоправданном — и об этом толкуют на все голоса. Но почему-то ни одного голоса о том, что, дескать, дело нечисто. Почему-то, вопреки всякой логике, все уверенны априори, что дело тут чисто.
И знаете почему? Потому что оно действительно чисто. С какой стороны ни глянь — чисто. Это все равно, что войти в дом к хорошим хозяевам — чистота бросается в глаза. Видно, что это — постоянная аура дома и что нет нужды заглядывать по углам. Стопроцентно чисто и стопроцентно легитимно, думаю я, и вы, и он, и она, и они — и все». Рафуль может гордиться. Это написала Нелли Гутина — любительница, кстати, заглядывать по углам и принюхиваться к разным нестандартным запахам.
О таких «ястребах», как Шамир и Шарон, я уже упоминал. Несколько дополнительных штрихов. Было время, когда молодой лидер Ликуда Нетаньяху, то есть ex officio главный «ястреб», не ладил с Шароном. Нетаньяху называл Шарона «интриганом» — раньше он «копал под Бегина, под Шамира, теперь копает под меня». Шарон ответил, что дело не в «интригах», а в расхождении взглядов. Шамир был не согласен с готовностью Менахема Бегина пойти на создание палестинской автономии. Ибо, полагал Шарон, автономия прокладывает дорогу палестинскому государству. По мнению Шарона, Шамир совершил «историческую ошибку», не обусловив присутствие Израиля в Мадриде прекращением гонки вооружений на Ближнем Востоке и ликвидацией всех террористических организаций. Любопытна самоаттестация Шарона: «Я упрямо утверждал в 50-е годы, что можно и нужно совершать успешные акции возмездия, и я их совершал. Я упрямо утверждал — вместе с еще немногими генералами, — что мы наверняка победим в Шестидневной войне, и мы победили. Я упрямо настаивал в начале 70-х годов на ликвидации террора в Газе, — и мне это удалось. Я упрямо настаивал во время войны Судного дня на форсировании Суэцкого канала, которое могло превратить наше поражение в нашу же победу, — и я это сделал. Я упрямо настаивал на изгнании Арафата и его людей из Бейрута, — и они были изгнаны. Я упрямо настаивал когда-то на создании Ликуда — и, несмотря на насмешки и издевательства, — мне это удалось». И все это — правда.