уже посмотрел его удостоверение.
— Пока вас не было, чувствовал себя прекрасно.
— У тебя дыра в спине, — просветил его майор.
Крюкова это известие привело в ужас.
— Как? Вторую подряд куртку продырявили, гады! Вторую!
Бойцы, бывшие поблизости и хозяева квартиры расхохотались.
— А сам-то цел? — спросил одни из них.
— Ясный пень, нас же со вчерашнего дня всех в бронежилеты одели. Общегородская операция по отлову оборотней, блин!
Из коридора послышался громкий шум. Его источником оказался следователь Кибальчич.
— Где свидетели?! — орал он.
— Мы здесь, — признались оторопевшие соседи.
— Итак, еще раз. Как было дело? — тут же пристал к ним следователь.
Супруги принялись сбивчиво рассказывать, как им под ноги из соседней квартиры выкатился капитан Крюков, а вслед ему прозвучал выстрел. Потом дверь захлопнулась и выстрелы повторились. Раздались крики, звон стекла и все затихло.
— Крюков, ты был в этой квартире? — спросил Кибальчич сыщика. — Сколько их там?
— Было двое, — ответил опер.
— Ломайте дверь! — приказал следователь майору.
В коридоре забухали тяжелые ботинки. Дверь у Альбертыча была далеко не бронированная и вылетела с третьего удара.
Крюков, охая и кряхтя, поднялся при помощи соболезнующих супругов и направился в квартиру Альбертыча. Дверь валялась на полу, сорванная с петель. Крюкову стало жалко Альбертыча. Не привез бы он сюда Эльвину, возможно, всего этого и не произошло бы.
Эльвину и Тарасова он нашел в комнате. Рядом с их телами уже суетился Кибальчич. Сыщик приблизился. Тарасов лежал на спине и смотрел в потолок широко открытыми глазами. Между глаз у него чернела аккуратная дырочка. Эльвина распростерлась под распахнутой дверью на балкон. Ей пуля вошла куда-то в область сердца. Оружия ни в ее руках, ни в руках Тарасова, не было.
В судорожно сжатых пальцах Эльвины была зажата фотография. Крюков с трудом сумел вытащить ее.
— Что это? — Кибальчич оказался тут как тут и моментально сунул нос в находку.
— Фотография, — сыщик протянул ее следователю.
На фото были изображены выходящие из подъезда Володя Тарасов и Толя Гарамнов. Кибальчич повертел фото в руках, потом перевернул и посмотрел на обороте.
— А что за цифры? — спросил он.
Крюков сделал удивленное лицо и пожал плечами.
— Не знаю, какой-то бессмысленный набор. По-моему это выигрышные номера в «Русское лото». Во всяком случае, следует приобщить эту улику к материалам следствия.
— Да-да, конечно, — Кибальчич убрал фотографию в целлофановый пакет.
Крюков решил, что больше ему в этой квартире делать нечего и направился к выходу.
* * *
Прошло несколько дней. Журналистка криминальной хроники Лара Чертовская все-таки дожала Крюкова своими настоятельными просьбами дать развернутое интервью.
— Я же не требую у тебя устроить пресс-конференцию, — объясняла она. — Просто у меня эксклюзивное право от правоохранительных органов сделать передачу, разоблачающую банду милицейских оборотней. А твое расследование будет в этой передаче центральным. Уверяю тебя, на встрече будут присутствовать только свои. Самый узкий круг.
В конце концов, он сдался. Управление пока оставалось без руководства. Начальник управления погиб, а временно исполняющий обязанности его заместителя полковник Галкин от служебных бурь укрылся в госпитале на профилактику. Так что наказать сыщика за самоуправство было некому.
«Узкий круг» собрался в уютном старинном особнячке, затерянном среди высотных кирпичных домов арбатских переулков. Подъехав к особнячку, сыщик тут же столкнулся нос к носу с перспективным политиком Мокиным. Тот как раз вылезал из своего новенького «майбаха».
Значит, вот как Лара понимала «узкий круг»! Крюков не преминул высказать ей, что думает по этому поводу. В уютном, обставленном с вопиющей роскошью зале, собралось человек десять-двенадцать. Мокин с секретаршей, какие-то непонятные типы, и пара приглашенных Крюковым зрителей-инвалидов — Женька Шабанов и Альбертыч.
Крюков вошел в комнату с видом приглашенной эстрадной звезды и обратился к присутствующим.
Извините, ребята, но то, что я собираюсь вам сообщить, строго конфиденциально. Поэтому я должен каждого из вас раздеть и проверить, петли скрытых микрофонов. Прошу в ту комнату. Лариса, ты как хозяйка должна подать пример.
С этими словами он затолкал журналистку в соседний кабинетик? Здесь тоже все было по-простому. Письменный стол, книжные шкафы, бронза, камин.
Крюков толкнул Лару на диван. Под его суровым взглядом она начала раздеваться. Он же гневно проговорил.
— Деточка, ты развела меня как последнего лоха. Твое журналистское расследование — туфта, пурга для отвода глаз. Если я правильно понял, ты не только и не столько журналист, сколько агент ФСБ.
Поскольку Лариса была уже голой, то покраснела она не только лицом, но и всеми частями тела. Получилось ужасно пикантно.
— И что из этого следует? — спросила она. Крюков театрально развел руками.
— Ничего. Это не первая тайна, которую я унесу в могилу. Я не сторонник служебных разоблачений. Но вот твоим кураторам из ФСБ может не понравиться, что ты еще и подрабатываешь у Мокина.
На этот раз выстрел прошел мимо цели. Лара усмехнулась с пренебрежением.
— Чтобы ты знал на будущее, я и Мокин расписываемся за деньги в одной ведомости.
Это было и в самом деле интересно. Крюков помолчал, переваривая услышанное.
— Ты знала, что твоего друга убила Эльвина? — спросил он. — Она взяла твою куртку, а Борис принял ее за тебя. Бабки Щеглова ты взяла?
Лара дерзко вскинула подбородок.
— Я, но только половину. Другую я отдала жене Бориса. Можешь сам у нее спросить. Там получилось немного, тысяч по сто баксов. Щеглов хранил их на мелкие расходы.
Крюков грустно вздохнул.
— Ну ладно, одевайся.
Лара опешила.
— Как одевайся? А когда же мы…
— Нет настроения. Потом как-нибудь. Бутылку-то хоть со своей добычи выставишь?
Когда они выходили из кабинета, Лариса все еще поправляла одежду. За ее спиной Крюков застегивал брючный ремень. Увидев устремленные на него удивленные взгляды, виновато улыбнулся.
— Пардон. Вот, решил и сам заодно провериться. Сейчас ведь такое время — никому нельзя доверять, даже себе.
В зале воцарилась напряженная тишина. Все ждали, кто же будет следующим. Нарушил гнетущее молчание Мокин. Он вскочил с места и прокричал тенорком.
— Я кандидат в депутаты, практически обладаю неприкосновенностью.
Рядом с ним выросла фигура его шестерки-телохранителя. Мордастый холуй нахально уставился на Крюкова, словно умоляя того хотя бы мизинцем попытаться нарушить неприкосновенность его господина. Но сыщик разочаровал обоих.
— Не беспокойся. Тебя я раздевать не буду, — сказал он.
А сам при этом подумал: «Эх, милый, ведь я мог бы заставить тебя заголиться прямо здесь».
Тут из кресла поднялась довольно объемистая дама. Взглянув на сыщика, она спросила с надеждой в голосе.
— Теперь мне раздеваться?
Крюков думал уже совсем о другом, поэтому посмотрел на нее с недоумением.
— Вам? Зачем? Нет, не нужно.