искать? Поди упорхнули в дальние края.
— Думаю, они здесь, поблизости, — сказал Крюков. — Если ваши орлы и ребята из СОБРа уже отдохнули, пусть собираются. Там дверь — из пушки не прошибешь.
— Где это? — с недоверием прищурился фээсбэшник.
— Пошли покажу, — столь же нелюбезно отозвался Крюков.
* * *
Щеглов проверял оружие. Тарасов жег на кухне в духовке какие-то бумажки и одновременно курочил жесткий диск компьютера. Лара была откровенно испугана.
— Что, ссышь, когда страшно? — осклабился Щеглов.
Сейчас даже чеховская бородка не придавала ему интеллигентности. Перед Ларой был обыкновенный мелкий хищник, загнанный в угол.
— Ну что же, идея о мировом господстве лопнула как мыльный пузырь, — констатировал полковник. — Придется переквалифицироваться в управдомы.
Он крепко, до боли в суставах стиснул Лару за плечи, потом оттолкнул и швырнул ей большую сумку.
— Выйдешь черным ходом. В сумке деньги и кое-какие документы. Сумеешь уйти, скройся на время. Я тебя найду.
Он подвел ее к двери в дальнем углу большой кухни и выпустил. Потом тщательно запер дверь. Тарасов смотрел на него с неудовольствием.
— Зачем ты ее отпустил?
Хочу дорожку проверить. Если чисто, мы уйдем следом. А может быть, нас и там уже ждут. Тогда останется одно. Мой большой сюрприз.
Он извлек из шкафа взрывное устройство.
— Килограммов на пять в тротиловом эквиваленте потянет, — пояснил он. — А там, в шкафу, мешок на пятьдесят килограммов. Если этот маленький взорвется, то и большой от него сдетонирует. В общем, от этого дома вряд ли что-то останется. А взрыватель — видел такой? Называется контрснайперский. После его активизации, остается только держать нажатой вот эту кнопку. Если меня убьют или даже ранят и я ее отпущу, будет большой «бум»! Ну, как идея? Свалить не хочешь? Путь свободен.
Тарасов понял, что начальник его проверяет.
— Я останусь с тобой. Авось отсидимся, а нет, так отобьемся. Ты уже активизировал взрыватель?
— Еще нет. Дождемся первого нападения индейцев. А сейчас можно выпить. — И Щеглов направился к роскошному бару…
Тем временем Лара беспрепятственно вышла на улицу через грязную дворницкую. Сначала она быстрым шагом пересекла улицу. Там, уткнувшись в мусорные баки, стояли грязно-белые «Жигули». Лара открыла багажник и вынула из сумки большой целлофановый пакет с деньгами. На пакете стояла печать. Надпись на бирке гласила: «Вещественные доказательства. МВД РФ».
Лара бросила деньги в багажник, захлопнула его и вернулась на угол к дворницкой. Здесь она достала трубку мобильника и набрала номер.
— Алло, полковник Рыбаков? Это я. Документы у меня. Деньги? Нет, денег нет. В квартиру можно попасть через черный ход. Я жду на углу.
Тем временем попытки взять «нехорошую квартиру» штурмом в лоб терпели одну неудачу за другой. Взорвать дверь было нельзя, потому что ветхий дом мог не выдержать взрыва. Сверло не брало легированную сталь двери и замка. Устройство «крокодил», специально предназначенное для взлома дверей, не за что было зацепить. Звонок Лары раздался как нельзя вовремя.
Высланная группа захвата нашла ее все на том же углу.
— Они не выходили? — спросил командир группы.
— Не уверена, я отбегала… пописать, — призналась Лара и протянула командиру горсть пальчиковых батареек. — На, держи, ребенку в плеер вставишь.
— Что это? — не понял он.
— Это из взрывателя. Так, на всякий случай, — улыбнулась Лара.
Когда бойцы группы захвата ворвалась с черного хода в квартиру, они увидели распростертое на полу возле бара тело полковника Щеглова. Он сжимал в руке газовый пистолет, переточенный для стрельбы боевыми патронами. Голова полковника была залита кровью…
Глава девятая
Счастливый конец
Днем Крюков заехал за Эльвиной. Она переночевала у себя дома. Теперь она могла позволить себе такую роскошь. Крюков разделял ее мнение.
— Денег Ложкина не нашли, зато теперь тебе нечего бояться, — сказал он, когда Эльвина уселась к нему в «рябуху». На этом наши дороги, в общем, расходятся. Проживешь без меня?
— Попробую, — ответила она. — Но на всякий случай запиши мои адрес. Есть бумага?
— Поищи в бардачке, — предложил сыщик.
Эльвина открыла крышку и ей на колени выпала фотография.
— Что это?
Это была фотография Волкова и дочери бизнесмена Ложкина. На ней они были молодые, счастливые. И живые.
Крюков нахмурился.
— Это так… Осталось на память от товарища. Он погиб очень давно. В самом начале всей этой истории.
Эльвина перевернула фото и тихонько охнула.
— Ты чего? — вздрогнул Крюков. — Опять, что ли, началось?
— Это… — Эльвина указывала на оборот фотографии, — это реквизиты, коды и номера счетов Ложкина.
Крюков некоторое время смотрел на нее дурак-дураком.
— Получается, они все время валялись у меня в бардачке? И в овраге, и в автосервисе… Забавно…
— Но как они попали к тебе? — Эльвина была ошарашена не меньше сыщика.
Крюков так напряг извилины мозга, что они задымились.
— Вероятно, они хранились у секретарши Ложкина. Мясники Щеглова заставили ее им отдать, но тут появился Волков, убил уродов, а номера счетов записал на обороте своей фотографии. Он подозревал, что может не дойти до дома, меня засвечивать не захотел. А может, просто подстраховался. Короче, он нашел мою машину и бросил фотографию в шелку между стеклом и дверной рамой, которую я всегда оставляю для вентиляции в машине. Нет, подумать только! Мы с тобой искали эти счета, нас из-за них чуть не угрохали, а я, как дурак, возил их все это время с собой в бардачке! Что ж, поздравляю тебя со счастливым концом нашей страшной сказки.
Он запустил двигатель.
— Куда мы теперь? — спросила Эльвина.
— Надо же забрать твои вещи у Альбертыча. А то он завтра выписывается.
* * *
Открыв дверь в квартиру Альбертыча, Крюков сразу почувствовал, что в доме кто-то есть. Из кухни пахло вкусным и жареным.
— Хозяин дома? — громко спросил сыщик.
К удивлению его и Эльвины из кухни появился подполковник Тарасов, оборотень в погонах, который в настоящий момент находился в федеральном розыске.
— А ты как сюда попал? — как бы между прочим поинтересовался у него опер.
Тарасов пожал плечами.
— Стреляли. В смысле — стреляли там, где я был. Пришлось перебраться сюда. Надеюсь, братцы, вы меня не заложите? Дело-то житейское. Вчера тебя ловили, сегодня меня. Кто знает, как завтра обернется? Я-то ведь знал, где вы прячетесь, но никому не сказал. Теперь надеюсь на взаимность.
Крюков махнул рукой.
Э, алаверды так алаверды. Живи, что с тобой делать. Как там в песне пели? Я не шкаф и не музей, чтоб вешать собственных друзей! Предоставим это другим. Только имей в виду, что завтра Альбертыча должны выписать из больницы.