Ига-моно сражались мужественно и умело. На головы нападающим дождем сыпались камни и бревна, покрытые шипами. Одновременно ниндзя сами предприняли контратаку через подкоп (по другим сведениям, отряды ниндзя заранее укрылись в кустах на склоне горы), внеся сумятицу в ряды нападающих. В результате войска, находившиеся прямо у стен монастыря, оказались в полном окружении. При этом ниндзя Момода Тобэй и Ёкояма Дзинскэ спустились до самого подножия горы и отсекли головы обоим сыновьям Гамоу. Когда они с боевым кличем устремились на врага с короткими мечами в руках, штурмовые отряды обратились в бегство. И только вступление в бой свежих резервов спасло их от полного разгрома. В награду за героизм, проявленный в этом бою, семь бойцов из Ига получили прозвище «Семь копий с горы Хидзи-яма». Это были Момода Тобэй, Ёкояма Дзинскэ, Фукукита Сёгэн, Мори Сиродзаэмон, Матии Киёбэй, Ямада Кансиро и еще один ниндзя, имя которого история не сохранила.
На военном совете предводителей госи с участием «Семи копий с горы Хидзи-яма» было решено ночью сделать вылазку против авангарда вражеской армии, которым командовал Цуцуи Дзюнкэй. Планировалось ворваться в лагерь противника и убить Дзюнкэя, который прославился особой жестокостью по отношению к Ига-моно — он вырезал целиком семьи, сжигал дотла деревни, пойманных ниндзя варил в течение нескольких дней на медленном огне, лично рубил руки и ноги. Конечно, ниндзя понимали, что убийство Цуцуи не сможет изменить ход кампании в их пользу — в лагере Оды было еще немало военачальников, но рассчитывали посеять панику и страх в рядах осаждавших.
…Воины Цуцуи спокойно спали, лишь дозорные были начеку и зорко всматривались в ночную тьму. Внезапно тишина была словно взорвана, со всех сторон на лагерь посыпались стрелы. «Иранки» рассказывает: «Казалось, они летели со всех сторон, снизу и сверху. Поднялся странный шум, будто закипает вода в чайнике, и, как можно было ожидать, в лагере многие мудрые, опытные и смелые воины не имели времени даже, чтобы надеть свои доспехи и затянуть их на поясе, они хватали мечи и пики, с поспешностью сбегали вниз и стояли там с отчаянной безнадежностью, непрестанно сражаясь».
Неожиданно, как это часто бывает в предгорьях, налетел порывистый ветер и загасил факелы, освещавшие лагерь. В темноте самураи Цуцуи пришли в полное смятение и в отчаянии принялись рубить направо и налево, надеясь поразить невидимых убийц. Панический страх охватил их — они не понимали: то ли враг окружил их со всех сторон, то ли нападает лишь с одной стороны. Да и где он — этот противник? Никого не было видно, лишь какие-то тени выныривали из темноты, наносили разящие удары короткими мечами и тотчас исчезали из поля зрения. Со всех сторон продолжали лететь стрелы. Боевые кони, отвязавшись от коновязи, носились по лагерю, сбивая воинов с ног. И тут произошло то, что уже когда-то было с войсками Нобукацу, — воины, окончательно смешавшись, начали по ошибке убивать друг друга! Ниндзя же, напротив, во время этого кошмарного боя чувствовали себя как рыба в воде. Они прекрасно ориентировались в темноте, опознавали друг друга при помощи особых паролей и неприметных меток на одежде. Меньше чем через час всё было кончено. Лагерь Цуцуи был полностью разгромлен, палатки повалены, кругом валялись окровавленные трупы без голов и с подрезанными подколенными жилами — именно эти уязвимые точки поражали «ночные дьяволы». Однако хитрому Цуцуи удалось ускользнуть — он предпочитал не ночевать в лагере и всегда проводил ночи в отдельном биваке вдалеке от монастыря.
На фоне отдельных успехов госи из Ига все яснее становилось, что победа, в конце концов, останется за многократно превосходящими силами врага. Через неделю после начала вторжения почти вся провинция лежала в дымящихся руинах. В центре Ига еще держался один лишь монастырь Каннон-дзи. На него было направлено главное острие атаки армии Нобунаги. Сюда стягивалось все больше и больше войск, пока их численность не достигла 30 000 воинов. Судьба главного оплота госи Ига была предрешена.
Полководцы Нобунаги понимали, что штурм Каннон-дзи может стоить очень дорого, так как ниндзя были полны решимости драться до конца. Как сообщает «Иранки», в последний день обороны монастыря Каннон-дзи «лица его защитников напоминали деревянного Будду» — столь велико было их мужество и бесстрашие. И тогда два главных военачальника Оды — Цуцуи Дзюнкэй и Гамоу Удзисато предложили поджечь монастырь. Сотни смоляных «огненных бомб» градом посыпались через стены крепости. Начался грандиозный пожар, сухая погода и сильный ветер способствовали тому, что огонь запылал по всему монастырю. Воды внутри почти не осталось, и тушить пожары было нечем. Дым окутал гору Хидзи-яма.
Точно так же были преданы огню и все другие, более мелкие замки и монастыри ниндзя. Но никто из госи не вышел наружу — они предпочитали смерть в огне постыдной капитуляции.
Часть ниндзя попыталась с боем прорваться в горы, но войска Нобунаги столь плотным кольцом охватили их укрепления, что сделать это было практически невозможно. Большинство беглецов пали под ударами воинов врага. Часть госи совершила сэппуку. Многие кончали с собой, бросаясь в огонь, в котором уже погибли сотни их товарищей, — так они соединялись духом с мужественными воинами Ига. В начале 10-го месяца все укрепления ниндзя на горе Хидзи-яма пали.
Пожары полыхали несколько дней, и вскоре на месте некогда прекрасных буддийских храмов остался лишь пепел, который порывистый ветер разметал по всей округе. Рассказывают, что еще через несколько месяцев после этой кровавой бойни деревья в этих местах все еще были покрыты копотью.
После падения Каннон-дзи лишь на юге провинции еще в течение месяца продолжал держаться замок Касивабара, родовое гнездо семьи Момоти. Оборону его возглавлял сам легендарный дзёнин Момоти Сандаю, и именно его изощренные уловки позволили этой крепости столь долго сопротивляться превосходящим силам врага.
Нобунага приказал покончить с мятежными кланами госи раз и навсегда. Он требовал неукоснительного следования тактике выжженной земли. Поэтому семьи госи из Ига вырезались под корень, а для отчета составлялись списки казненных. «Иранки» донесла до наших дней ужас той кошмарной резни: «Воины Нобунаги продвигались как один через горы провинции Ига, и монастыри по всей провинции были полностью разрушены огнем… Такигава и Хори Кударо (командиры отрядов Нобунаги. — А.Г.) лично спешивались с лошадей и сумели уничтожить не одного умелого воина. Они заняли много районов и наказывали всех своими руками… Во время наступления на монастырь Кикё-дзи одним взмахом меча были преданы смерти тысячи людей, включая [дзёнина] Хаттори. Помимо этого, многие были вырезаны и уничтожены до конца… Остатки бежали в горы Касуга-яма, что на границе с провинцией Ямато, и рассеялись там. Но Цуцуи Дзюнкэй преследовал их через горы, наводя о них справки и разыскивая беглецов… Точное количество зарезанных и разоренных до сих пор неизвестно».
Казалось, разгром ниндзя был полным. В огне сражений погибли целые семьи. На территории Ига не осталось ни одного целого храма, стены замков зияли жуткими проломами. Деревни были обращены в пепел, а поля — выжжены и вытоптаны. В амбарах крестьян не осталось зерна для следующего посева. Большинство жителей бежали в леса. «Темное» искусство ниндзя оказалось бессильно перед мощью диктатора, перед бронированной многократно превосходящей ордой врага.
Но были ли ниндзя действительно сокрушены и изничтожены? Казалось бы, вопрос глуп по сути. Ведь речь только что шла о жуткой резне и зверствах солдатни Нобунаги. Однако всё не так просто. Уже говорилось, что профессиональные шпионы и диверсанты в армии госи составляли 600–700 человек. Что же мы знаем об их судьбах? Из источников той поры известно, что часть из них небольшими группами разбрелась по разным провинциям страны и поступила на службу к разным даймё по всей Японии. Например, группы ниндзя пристроились в кланах Косити из провинции Ямато, Рюдзёдзи из Ямасиро, другие укрылись в провинциях Тамба, Кавати и Кии, в княжестве Фукусима, где впоследствии возникла мощная школа ниндзюцу Фукусима-рю, в Кага, где зародилась созданная на основе Ига-рю новая школа «искусства быть невидимым» Этидзэн-рю. Еще 50 человек поступили на службу к могущественной семье Маэда, превратившись в Ига-моно годзюнин-гуми — «Отряд Ига-моно в 50 человек».