Читать интересную книгу Шесть дней Кондора. Тень Кондора. Последние дни Кондора (сборник) - Джеймс Грейди

Первый день в Нью-Йорке Эриксон провел так, как и полагалось представителю канадского среднего класса, впервые попавшему в Большое яблоко. Команда Кевина опекала его довольно плотно, но осторожно, используя шестерых пеших агентов и три машины, но постоянно меняя их, чтобы подопечный ничего не заподозрил. Несмотря на неожиданно прохладный по весенним меркам день, Эриксон провел довольно много времени на улице, в основном в кварталах, примыкающих к Таймс-сквер и Мэдисон-сквер-гарден. От здания ООН он держался подальше. Зато то и дело глазел на витрины (довольно неплохой способ наблюдать за тем, что делается за спиной), заходил в магазины, приценивался к товарам, консультировался с продавцами, но ничего не купил. Всех, с кем он говорил, фотографировали, а дополнительные бригады агентов мгновенно выявляли всю их подноготную.

На Кевина произвели большое впечатление ресурсы, оказавшиеся в его распоряжении. Он попробовал хотя бы примерно прикинуть, во сколько обходится вся эта операция, и испытал соблазн подойти к русскому и предложить делать все, что тому пожелается, при условии, что это будет стоить Соединенным Штатам не больше половины тех денег, что они тратили сейчас на слежку. В 1959 году Хрущев уже делал подобное предложение Аллену Даллесу, и тот отказался. Еще Кевин знал, что собственные фантазии никогда не представлялись пожилому джентльмену слишком забавными… с другой стороны, ему, возможно, никогда не приходилось разгуливать по улицам у Таймс-сквер холодной весенней ночью одетым не по погоде, пытаясь не мешаться под ногами у группы наружного наблюдения и не теряться в толпе, избегая внимания местных проституток, повторявших свое монотонное заклинание: «Не хотите ли? Не хотите ли? Не хотите ли?» Кевину приходилось прикладывать немалые усилия к тому, чтобы держаться в одном ритме со своей дичью – чтобы в нужную минуту не столкнуться с непредвиденным фактором.

В отличие от того, что проповедуется телевидением, слежка за человеком – даже неподготовленным, не подозревающим о наблюдении, – чертовски трудное занятие. Кевин не сомневался в том, что русский не догадывается о слежке, однако был уверен и в том, что у того достаточно профессионализма, чтобы предпринимать все необходимые меры предосторожности, способные испортить наблюдателям настроение. Ну, например, внезапно ускорять шаг и нырять в дверь или переулок, резко менять направление движения, оборачиваться в самый неподходящий момент, вглядываться в отражения в витринах, входить в лифт и в последний момент выходить из него и так далее. Русский агент делал все это и многое другое, что лишний раз убеждало Кевина: это именно тот, кто им нужен, – и в своем ремесле он чертовски хорош. Группе наблюдения приходилось обходиться без электронных маячков на одежде подозреваемого. Если задуманная русскими операция действительно так важна, тот запросто мог обзавестись детекторами подобных маячков, а вся контроперация строилась на том, что агент не подозревает о наблюдении. Подобная задача была бы непростой даже в удобное время и в удобном месте. В Нью-Йорке же, в дождливый весенний день, на улицах, забитых транспортными средствами, это превращалось в подлинное безумие. Кевин понимал, что спасти их может только обилие грамотных оперативников, готовых разделить с ним это безумие. Поэтому, задумываясь о стоимости операции, Кевин прекрасно понимал, что без доступа к этим практически бездонным ресурсам шансы на успех составляли бы тридцать против семидесяти – при самом оптимистичном раскладе.

К тротуару рядом с Кевином припарковался потрепанный бирюзовый «Додж-Коронет» 1965 года. Он заглянул в салон, увидел своего старшего заместителя, устроившегося рядом с водителем, и сел на заднее сиденье. Единственным свидетелем этой сцены стал госслужащий из Денвера, набиравшийся храбрости для того, чтобы снять на ночь одну из уличных девиц. Впрочем, он не обратил на машину и севшего в нее человека особого внимания, поскольку интересовало его совсем другое.

– Есть две новости, – сообщил заместитель, пока автомобиль медленно двигался в направлении Центрального парка. – Во-первых, наш парень установил контакт.

– Когда? – встрепенулся Кевин.

– Сегодня вечером, когда он после ужина выходил из гостиницы. Нурич переговорил – совсем коротко – с женщиной на Западной сорок четвертой, перед отелем «Мэнсфилд». Вроде как дорогу спрашивал. Как положено, наша группа отработала ее, сфотографировав их разговор с удаления, хотя снимки, возможно, яйца выеденного не стоят. Наши тачки для этой цели не годятся, если вас интересует мое мнение. Короче, на самом деле он договорился с ней о встрече. Во всяком случае, мы так считаем, потому что они через тридцать четыре минуты пересеклись еще раз. Шли параллельными курсами, время от времени сближаясь, чтобы перекинуться парой слов, хотя, не будь мы начеку, никто бы этого не заметил. Минут через пятнадцать такой прогулки она ему что-то сунула – полагаю, пакет с дополнительными инструкциями или деньгами. А потом каждый пошел своей дорогой.

– Кто такая? – спросил Кевин.

– Один из фэбээровцев опознал ее во время второй встречи. Анна М. Брукс, живет в Куинсе, не замужем, сорок пять лет, работает старшим секретарем в довольно солидной консалтинговой фирме, занимающейся, кроме всего прочего, оборонными контрактами. Бюро в свое время натолкнулось на нее по чистой случайности. Они обрабатывали список лиц, потенциально связанных с тем типом, что в семьдесят втором смылся в Будапешт, пообщавшись перед тем с нами. Насколько я понимаю, Бюро тогда пришлось изрядно – даже по их меркам – побегать, и в результате они так и не докопались до того, в чем заключалась ее роль или на кого она работала, зато узнали, что иногда у нее появлялись крупные суммы денег, что у нее странная привычка прогуливаться по странным местам в странное время и что некоторые клиенты ее босса замешаны в довольно сомнительных делах – ничего особо конкретного, но, похоже, русские зондировали почву для будущих операций. Бюро ее не трогало, но и без внимания не оставляло, надеясь, что она выведет их на крупную рыбу. Они уже попросили оставить Анну им, когда придет время действовать.

– Что ж, пусть, – кивнул Кевин. – Будем надеяться, она простой связной и ничего, кроме своих непосредственных обязанностей в цепочке, не знает. По крайней мере, ясно, что у обоих рыльце в пушку. Передайте Бюро, чтобы ее опекали как можно плотнее – не хуже, чем нашего парня, – и чтобы обо всем докладывали нам. Проверьте ее прошлое. Постарайтесь посадить кого-нибудь из наших в дом, где она живет, и к ней на работу. И сообщите Бюро, что нам, возможно, понадобится поговорить с ней первыми. Никаких дел о шпионаже, и чтобы все было проделано тихо и мирно. А вплоть до дальнейшего распоряжения пусть остается на свободе. Кстати, вы сказали, у вас две новости.

– Вторая касается старикана. Он здесь, в городе, в квартире у Центрального парка, и хочет вас видеть.

Карл отворил дверь прежде, чем Кевин успел дотронуться до кнопки звонка. Кевин не заметил, чтобы охранник в вестибюле давал какой-то сигнал о его приходе, а безукоризненный расчет Карла только подогрел его неприязнь к нему. Кевин посмотрел на секретаря в упор и заметил, что его обыкновенно бледное лицо чуть порозовело. Наверное, от жары, не без досады подумал Кевин.

– Добрый вечер, мистер Пауэлл, – вежливо (но не без некоторого сарказма, по мнению Кевина) произнес Карл. – Мы вас ждали.

Кевин, не отвечая, проследовал за Карлом в гостиную.

– А, Кевин, мой мальчик! – вскричал пожилой джентльмен, бодро поднимаясь с дивана. – Заходи, заходи. Ты, должно быть, озяб. Карл, принеси Кевину бренди и кофе.

Теплое обхождение и царивший в помещении уют немного умиротворили Кевина. Он скинул пальто и, игнорируя протянутую Карлом руку, повесил его на спинку стула. Карл промолчал и вышел на кухню. Кевин увидел на лице пожилого джентльмена улыбку, но тот тоже ничего не сказал.

– Спасибо, сэр, – произнес Кевин. – Наверно, вы уже слышали, что наш парень установил контакт.

– Разумеется, слышал, – жизнерадостно откликнулся пожилой джентльмен, возвращаясь на диван. Жестом он предложил Кевину кресло напротив. – Разумеется. Похоже, у нашего парня, как вы, оперативники, любите выражаться, рыльце в пушку. Господи, как поменялся жаргон за эти годы! Порой я думаю, что моему поколению уже не обойтись без словарей ваших словечек, если мы хотим быть понятыми. Да, кстати, я тут присвоил нашему русскому приятелю кодовую кличку «Роза». Я, видимо, все-таки романтик в душе: все надеюсь, что он расцветет во что-нибудь грандиозное, а раз он красный, то и имя подходит.

Кевин улыбнулся. В комнату вошел Карл, неся на подносе кофейник, чашку, сахарницу, молочнику и маленький графин с рюмкой. Он поставил поднос на журнальный столик между Кевином и пожилым джентльменом – достаточно далеко от Кевина, чтобы тому пришлось привстать с кресла.