медальон? – напирала Ксения.
– Не знаю! – повторил в который раз Монтвид – правда! Раудан только говорил, что этот медальон принадлежал дочери последнего царя Великоруссии, она подарила его Долматову, перед Великой войной. Больше ничего не знаю, клянусь!
Ксения убрала пистолет от головы Монтвида.
– Аристов – сказала она – как мне встретиться с ним?
Монтвид продолжал трястись.
– Я напишу его адрес – пролепетал он – можно ручку, там на столике, рядом с лампой.
Ксения протянула администратору ручку. Внезапно Монтвид выхватил пишущий прибор и с силой воткнул его себе в шею. Секунды не прошло, как глаза Монтвида вылезли из орбит, он стал царапать себе горло и вскоре затих. Ксения молнией бросилась к нему. Пульса уже не было. Кирсанов поборол всю свою первую ошарашенность и выхватил смертоносную ручку из плотно сжатых пальцев покойника.
– Цианид – доложил он, понюхав прибор – он мог ведь и тебя…
Ксения покачала головой.
– Вряд ли – пробормотала девушка – он больше боялся своих хозяев. Понимал, что рано или поздно, они найдут его и исправят ошибку. Посчитал, что лучше отравится, чем чувствовать, как тебе отрезают голову.
Кирсанов потупился.
– Они это люди Аристова? – спросил он.
Ксения мрачно усмехнулась.
– Они это те, кому Аристов служит – сказала она – Пойдем отсюда. Здесь нам более нечего делать.
* * *
Уходили быстро. Девчонка, что ублажала Монтвида уже наверняка побежала жаловаться «крыше», что на её адресе происходит, а разбираться с местным большим папой Ксения не имела никакого желания, а по большей части времени.
Когда они вышли из подъезда, Снори встретил их весьма пессимистическим протяжным мяуканьем, которое он всегда затягивал, когда у него было плохое настроение. Ксения потрепала его по загривку.
– Ты, как всегда, прав – сказала она – нужно убираться отсюда и быстро.
– Бежим с места преступления, как… как убийцы – буркнул Кирсанов – не хочу так.
Ксения вздохнула. Вот уж новость.
– Не самый приятный поступок – кивнула девушка – но в этом районе обычно так и поступают, а официальных полномочий, чтобы ждать полицию у нас нет.
Кирсанов бросил в её сторону холодный взгляд.
– У меня между прочим есть – гордо сказал он – и вообще я не понимаю. Что мы узнали у этого Монтвида? По-моему, ничего, только запугали человека и довели до края. Я не думал, что вы так работаете.
Авалова пожала плечами. Идеалистические упреки, вот оно что. Какой же он в конечном счете ещё ребенок. Каждый человек вправе сомневаться в своем предназначении и время от времени отступать от него. Единственное, чего нельзя делать, – это забывать о нём.
– Запомни – сказала она – человек всегда выбирает сам. Всё выбирает сам и придел своего падения тоже. Этот Монтвид и его шеф Раудан… их обуяла алчность, невежество и корысть, а главное страх перед неимоверной ответственностью за это. Вот этот страх – это самое опасное в человеке. Страх уничтожает в тебе любое благородство, те качества, которые позволяли тебе любить, спасать, мыслить. Ибо страх этот не за кого-то, кто тебе дорог, а только за себя. За нарушение твоего привычного комфортного состояния. Что же до того, что мы узнали… кое-что узнали. То, что ищет Аристов и ищет Организация.
Кирсанов громко фыркнул.
– Да что это за Организация о которой ты всё время говоришь? – воскликнул он.
Ксения повернула голову назад.
– Как думаешь, скажем ему? – поинтересовалась она у свернувшегося клубочком на заднем сидении Снори. Кот ничего не ответил, только красноречиво прищурился.
– S. I. G. M. A. – объявила Ксения, набрав в легкие побольше воздуха. Снори вскочил на все четыре лапы и громко зашипел. Кирсанов ошалело посмотрел на девушку.
– Не может быть! – воскликнул он – её не существует!
Его удивление было настолько реальным, что более реально было нельзя изобразить. Наверное, если бы она сейчас сказала, что он поедет учиться в Хогвартс, он бы поверил ей скорее. Когда ты веришь и знаешь, то для тебя это значит безумно много, но когда знаешь и не веришь, вот это настоящая трагедия человека.
– Вот уж – усмехнулась девушка – разве? По-моему, уж тебе, после того, что ты видел право странно говорить, что чего-то не существует и вообще существует в этом мире всё, пока мы не доказали обратное.
Кирсанов явно был сбит с толку и молчал.
– Как только я увидела, как был убит Грошик – продолжала Ксения – я уже тогда стала догадываться с чем мы имеем дело. Этих людей нельзя не узнать, друг мой. Они слишком заметны, но только для тех, кто о них знает. Другие же слишком боятся изменения в своей системе жизненных представлений, чтобы признать их существование.
– Почему? – спросил Кирсанов.
– На этот вопрос каждый должен ответить сам – сказала Ксения – но в общем смысле представление о примитивном комфорте. Человек не будет размышлять о принципах своей жизни, если система будет давать ему то, что он привык получать. Не то что он хочет получать, а то что привык. Ежедневно, мы встаем с постели, идем на работу, ходим на обеденный перерыв с часу до двух, вечером смотрим толк-шоу, сериалы и футбол и все это изо дня в день. И очень немногие из нас осуществляя эту рутину могут задуматься над мотивами своих поступков. Большинство просто повторяет за другими, не замечая, что им, как и остальным показывают только картинку реальности. Нет, нас не завоевали машины, как в «Матрице». Всё гораздо проще и страшнее. Люди сами себя выкинули в пустоту – пространство с необозначенными законами развития, в котором они теперь являются исключительно объектами, но не субъектами. Они не могут принимать собственные решения, иметь собственные мнения, которые были бы отличны от генеральной линии системы. А система создает тысячи этих линий для разных людей. Для великоруссов одно, для американцев другое, для японцев третье. Я сама в это не верила, а потом увидела собственными глазами, когда республика – демократическое общество, которому я служила, превратилось в тираническую Директорию, потому что система нашла новую линию для наших сограждан и только наблюдая за этой чудовищной трансформацией понимаешь, что истинная цель системы – это социальный контроль.
Кирсанов криво улыбнулся.
– Я ведь тоже часть системы – сказал он – по твоей логике я должен тебя уничтожить.
Ксения засмеялась.
– Нет – сказала она – ты не для того нашел меня. Ты мне сам это сказал. Ты что-то понял, начал понимать. Ты сам не можешь ещё объяснить это. Ты хочешь знать,