Читать интересную книгу Что будет дальше? - Джон Катценбах

Такое положение дел было, в общем, типично для городка, где жила и работала Терри. Почему-то именно здесь, в университетской среде, было принято считать, что каждый знает чужую работу лучше специалиста, что совет дилетанта может оказать неоценимую помощь профессионалу.

— Постойте, профессор, — сказала инспектор. — Давайте поступим так, как подобает здравомыслящим людям, делающим общее дело…

Терри понимала, что рискует и, поступая так, приоткрывает дверь, которую лучше всего было бы держать закрытой на все замки, но в данный момент выбора у нее не было. Больше всего на свете ей сейчас не хотелось, чтобы этот полубезумный пенсионер наломал дров, затеяв собственное расследование, не согласованное с действиями полиции. «Пусть хлебнет дозу-другую настоящей полицейской работы, — подумала она. — Глядишь, наиграется, устанет и уймется».

Терри по собственному опыту знала, что людям, в особенности находящимся под воздействием стереотипов, навязанных массовой культурой, свойственно романтизировать работу полицейских. Когда же им приходится столкнуться с рутиной — со скучной и однообразной бумажной работой, со скрупулезным подбором и сопоставлением мельчайших деталей, улик и фактов, — они не на шутку пугаются такого «веселья» и без лишних уговоров возвращаются к более привычным для них делам и заботам.

Инспектор Коллинз окинула взглядом письменный стол, заваленный бумагами. Итак, что она собиралась делать? Позвонить в участок на бостонском автовокзале и договориться с ребятами, несущими там службу, о том, чтобы они предоставили ей записи с камер видеонаблюдения за тот день (а точнее, вечер), когда пропала Дженнифер. Больше всего инспектора интересовали те минуты, когда был куплен билет на имя сбежавшей из дому девушки. Впрочем, положа руку на сердце, Терри должна была признаться себе, что это дело может и подождать пару часов.

— Ну хорошо, профессор, — сказала она. — Мы с вами съездим к этому человеку, я поговорю с ним, расспрошу его кое о чем. Но после этого сделайте и вы мне одолжение: воздержитесь на некоторое время от самостоятельной разыскной деятельности. Кроме того, я попрошу вас еще об одной любезности: если вас посетит какая-нибудь гениальная мысль, позвоните мне прежде, чем врываться сюда, пробиваясь через пост дежурного офицера и прочие заслоны. Давайте начистоту: я не хочу, чтобы вы вели слежку за кем бы то ни было. Я не хочу, чтобы вы допрашивали кого бы то ни было. Мне совсем не по душе то, что вы вмешиваетесь в ход расследования. Пообещайте мне, что вы оставите попытки самостоятельно разобраться в этом деле.

Адриан улыбнулся в ответ.

Жаль, ни Касси, ни Брайана нет сейчас рядом. Было бы приятно увидеть, как они слушают эти слова, свидетельствующие о признании инспектором маленькой, но такой важной победы Адриана. Оставалось надеяться, что там, откуда являлись ему покойные брат и жена, не нужно видеть что-то собственными глазами, чтобы знать, как оно произошло.

— Я полагаю, — спокойно, с расстановкой, произнес он, — что в вашей просьбе есть здравый смысл.

Разумеется, эту фразу нельзя было расценивать как полноценное обещание, но инспектор, похоже, осталась удовлетворена словами профессора. Кроме того, Адриан был в восторге оттого, что ему удалось задействовать словосочетание «здравый смысл», причем задействовать к месту и с полным на то правом. Почти с полным. Он действительно не знал, как долго этот самый здравый смысл будет ему верен, как долго он сможет здраво судить о происходящем, но в любом случае он был твердо намерен использовать свой разум до последней секунды и на полную катушку.

— Давайте договоримся вот о чем, — начала инструктаж Терри. — Вы будете молчать и не станете вступать в разговор до тех пор, пока я сама прямо не попрошу вас об этом. Вас сюда пригласили только в качестве наблюдателя. Причем наблюдателя безмолвного. Все ясно? Разговор веду я!

Инспектор Коллинз вновь посмотрела на человека, сидевшего рядом с ней в машине. Профессор согласно кивал, но Терри вовсе не была уверена, что он станет следовать предложенным ему правилам. Затем она перевела взгляд на дом, у которого они остановились, и на маленькую бежевую машину, припаркованную у входной двери. Пока они с профессором ехали сюда, успело стемнеть. Наружного освещения у дома, который интересовал их, не было, и с темнотой пытались бороться лишь несколько освещенных окон: из одного шел голубовато-стальной свет от экрана включенного телевизора, а в другом — скорее всего, в гостиной — за тонкой занавеской даже мелькнул едва различимый силуэт, перекрывший на миг свет от включенной люстры.

— Итак, уважаемый профессор, — произнесла Терри, слегка передразнивая преподавательские интонации, свойственные речи Адриана, — сейчас мы практически в лабораторных условиях поставим эксперимент, имитирующий работу полиции. Опыт будет несложным. Учтите: на кинодетектив или тем более боевик это будет совсем не похоже. Я задаю вопросы, он отвечает. В чем-то он будет со мной откровенен, о чем-то умолчит, где-то даже приврет, но только ради того, чтобы избежать моего дальнейшего внимания к его персоне. Неприятности и общение с полицией ему совершенно не нужны. А вы — очень прошу вас об этом — просто сидите и слушайте наш разговор.

— Мы что, просто так позвоним к нему в дверь? Без видимого повода, без ордера или предписания?

— Да.

— Разве это законно?

— В данном случае — да. У него непогашенные судимости, он насильник-рецидивист, находящийся под надзором полиции. Я отправила извещение инспектору, которому поручено наблюдать за его поведением, и этого будет достаточно. Нравится Вольфу или нет, ему придется впустить нас. Любой отказ от контактов с полицией повлечет за собой большие неприятности для него. И уверяю вас, профессор, меньше всего на свете ему хочется получить на свою голову именно те неприятности, которые могу доставить ему я, просто в силу моей должности и круга расследуемых мною дел.

Адриан кивнул. Затем он непроизвольно огляделся, рассчитывая увидеть где-нибудь поблизости Брайана. Обычно, стоило делу хоть в какой-то мере коснуться юридических проблем, Брайан был тут как тут. Адриан уже привык рассчитывать на его адвокатский совет. На сей раз он, впрочем, не был уверен, встанет ли брат на сторону инспектора полиции, или же в нем возобладают либертарианские взгляды неформала-правозащитника и он начнет отстаивать право насильника-рецидивиста на неприкосновенность частной жизни.

— Идемте, — сказала Терри. — Фактор внезапности будет на нашей стороне. Надеюсь, он еще не обратил внимания на машину, припаркованную подозрительно близко ко входу в его дом. Да, и еще я попрошу вас держаться позади меня.

С этими словами инспектор Коллинз вышла из машины. Она быстро шла по направлению к входной двери, в то же время прислушиваясь к шагам профессора Томаса: ей не хотелось, чтобы он именно сейчас отстал и сбился с заданного ею энергичного ритма. Пока что, судя по всему, пожилой джентльмен держался молодцом и не подавал признаков того, что вот-вот впадет в прострацию. Подойдя к входной двери вплотную, Терри, ни на миг не задерживаясь, громко постучала в нее кулаком и требовательным тоном объявила:

— Откройте! Полиция!

До слуха Адриана донесся звук шаркающих шагов, затем щелкнул замок, и на пороге появилась очень пожилая женщина — лет на десять-двенадцать старше профессора. Страдающая ожирением старуха с явным неудовольствием посмотрела на незваных гостей сквозь очки с очень толстыми линзами, точно такими же, как у ее сына.

— Ну и что вам от нас нужно? — спросила хозяйка и, не дожидаясь ответа, начала отчитывать собеседников: — Мне сегодня дадут посмотреть любимый сериал или нет? Когда же вы все, наконец, оставите нас в покое?

Не придавая особого значения причитаниям старухи, Терри прошла мимо нее в прихожую и спросила:

— Где Марк?

— Как где? Дома, конечно.

— Мне нужно с ним поговорить.

Терри жестом предложила Адриану следовать за ней и смело шагнула вперед, в небольшую гостиную.

Воздух в этой комнате был несколько спертым, словно окна в ней давно не открывались, но в остальном помещение можно было назвать образцово убранным и чистым. Вышитые вручную салфеточки и покрывала, украшавшие практически каждый предмет довольно старомодной и потертой мебели, разительно контрастировали с огромным, на полстены, экраном самого современного плазменного телевизора. Перед этим чудом техники, водруженным на стойку-подставку строгого скандинавского дизайна, подлокотник к подлокотнику стояли два кресла — старые, явно с распродажи, но оттого не менее удобные и уютные. Рядом с одним из кресел Адриан заметил большой пакет с вязаньем: несколько клубков шерсти ощетинились ворохом длинных спиц. Одну из стен гостиной украшали фотографии в строгих аккуратных рамках. Присмотревшись, профессор понял, что эти снимки отражают этапы жизненного пути одного человека — сына хозяйки дома. Вот — семейная пара с младенцем на руках, вот — те же люди, но уже с ребенком постарше. Дальше все шло достаточно однообразно: мама — папа — сыночек, мама — папа — сыночек, мама — папа — сыночек. Когда ребенку исполнилось лет девять, отец с фотографий исчез и больше не появлялся. Умер он или родители Марка развелись — этого Адриан не понял. В остальном на фотографиях все было мило и чинно — как в любой нормальной семье. Оставалось лишь догадываться, почему именно в этом чистеньком и благопристойном доме из очаровательного мальчика вырос серийный насильник.