Читать интересную книгу Что будет дальше? - Джон Катценбах

— Я ищу ее, — повторила Терри Коллинз. — Вот, например, эта информация была направлена во все полицейские участки и подразделения по всем штатам Новой Англии.

— И что, ваши коллеги так прямо бросят все дела и возьмутся за поиски Дженнифер по вашему запросу?

— Надеюсь, это вопрос риторический?

— Видите ли, инспектор, есть некоторая разница между тем, чтобы действительно искать человека, и тем, чтобы сидеть на месте и ждать, пока кто-нибудь что-нибудь не заметит и не позвонит по указанному номеру.

Терри нахмурилась. Она вовсе не была в восторге оттого, что этот полоумный старик вменил себе в обязанность читать ей лекции о ее же собственной работе.

— Видите ли, профессор, я прекрасно знаю и понимаю эту разницу, — холодно произнесла она.

Адриан посмотрел на листовку. С фотографии на него смотрела беззаботно улыбающаяся Дженнифер — девушка, у которой нет и, казалось, не может быть никаких неприятностей, которой не грозят никакие опасности.

И профессор, и инспектор полиции прекрасно понимали, что фотография лжет им обоим.

Адриан, словно завороженный, смотрел на листовку. Вдруг он увидел, как его рука стала комкать ее, зажимая в кулак, словно стремясь спрятать счастливый образ, не позволить ему ускользнуть.

Непроизвольно он отступил на шаг. В его голове послышались странные звуки: не знакомые и привычные голоса близких людей, а какой-то неприятный шум, словно где-то там, в глубине его мозга, кто-то рвал плотную бумагу и гнул металлические пластины. У него подвело живот — словно от голода, хотя есть ему в эти минуты совершенно не хотелось. Мышцы его затекли, спина заболела, словно он провел много часов неподвижно, не меняя позы. Он отчаянно боролся с накатившей усталостью, с появившимся вдруг желанием отложить все дела и спокойно уснуть. Что-то подсказывало ему, что если он сейчас прекратит поиски, если хотя бы на минуту расслабится и закроет глаза, то Дженнифер будет потеряна для него навсегда.

Дженнифер стала для Адриана Томаса еще одним призраком, еще одним наваждением. Как и другие галлюцинации, она когда-то была, а затем исчезла из его жизни, и теперь ему приходилось прикладывать все силы к тому, чтобы она не пропала раз и навсегда. Добиться этого можно было только одним способом: продолжать искать ее во что бы то ни стало.

Розовая бейсболка. Адриан уже пожалел, что отдал ее матери Дженнифер. Останься эта безделица у него, она напоминала бы ему о Дженнифер, была бы вещественным доказательством того, что девушка ему не привиделась. Адриану казалось, что он, как охотничья собака, смог бы взять след и найти ее.

Он дышал часто и неровно.

Кто бы мог подумать: закоренелый насильник-рецидивист — и так близко связан с семьей Дженнифер!

Адриан чувствовал, что это не простое совпадение. Но каков истинный смысл такого стечения обстоятельств, он объяснить не мог.

— Профессор?

«Ничего, я сам все сделаю. Сам поговорю с ним».

— Профессор?

«Я прижму его к стенке. Он мне все выдаст. Он сам меня приведет к Дженнифер!»

— Профессор!

Он очнулся и, посмотрев вниз, увидел, что вцепился в край рабочего стола инспектора с такой силой, что у него побелели пальцы.

— Да. Что-то случилось?

— Вы хорошо себя чувствуете?

Мертвенно-бледное лицо Адриана мало-помалу вновь обретало нормальный оттенок. Глубоко вздохнув, он виновато сказал:

— Простите… Кажется, я…

— Кажется, вы опять «выпали» из разговора, да и вообще из реальности на какое-то время. К тому же вы явно вознамерились отломать край столешницы. Вы действительно хорошо себя чувствуете?

— Да-да, безусловно, — поспешил заверить инспектора Адриан. — Вы уж простите меня. Возраст, понимаете ли… Да и лекарства, о которых я вам говорил. Эти препараты, прямо скажем, не способствуют концентрации внимания.

Терри смотрела на профессора и думала: «Не такой уж он старый. И сейчас он явно обманывает меня, явно что-то недоговаривает».

Адриан медленно приходил в себя.

— Еще раз прошу прощения. Понимаете ли, инспектор, я слишком близко к сердцу принял судьбу пропавшей девушки. А кроме того, должен признаться, сам процесс расследования всерьез увлек меня. Я никак не могу смириться с тем, что на каком-то этапе мои познания в психологии могут оказаться бесполезными. Я очень рассчитывал на свой опыт, но столкнулся с тем, что вы тоже действуете не свободно, а в соответствии с инструкциями, правилами и, разумеется, опираетесь на свой собственный опыт. Я, между прочим, тоже прекрасно понимаю непреложность некоторых правил. В моей работе это тоже очень важно. Знание, полученное вне строго прописанной последовательности проведения эксперимента, зачастую оказывается бесполезным — вне зависимости от его кажущейся ценности.

На этот раз слова, вновь прозвучавшие как фрагмент университетской лекции, не обидели Терри Коллинз. «Он ведь ничего плохого не хотел сказать, — подумала она. — Пусть старик действительно время от времени выпадает из разговора. Пусть он что-то и привирает относительно лекарств и их воздействия. Делает он это явно без злого умысла». Терри вновь внимательно посмотрела на профессора — так, словно могла взглядом поставить диагноз, выяснить причину такой странной, накатывающей волнами рассеянности. Сам же Адриан Томас вновь набрался сил и с вызовом в голосе заявил:

— Если хотите, я могу сам вести часть расследования, не утруждая вас незначительными подробностями…

Именно этого Терри Коллинз никак не хотела.

— Я бы предложила вам предоставить полиции заниматься тем, что ей положено по закону. Не нужно лезть в то, в чем вы совершенно не разбираетесь.

— Ну разумеется, — с улыбкой сказал Адриан. — Особенно если речь идет о каком-то стандартном происшествии. Но, как мне кажется, эта задачка не слишком легко поддается решению с помощью рутинных полицейских методов и приемов.

— Профессор, я вас что-то не понимаю.

— Инспектор, я ведь действительно нахожусь в положении более выигрышном по сравнению с вами. Вы по-прежнему прилагаете огромные усилия для того, чтобы свести это преступление к какой-нибудь категории, прописанной в ваших стандартах, чтобы потом уже действовать по соответствующим инструкциям и протоколам. Я же свободен от подобных ограничений. Мне гораздо проще. Я знаю и помню, что видел. Кроме того, я профессионально разбираюсь в поведении людей: всю свою сознательную жизнь я посвятил изучению и классификации тех или иных моделей поведения человека и животных в условиях различных изменений окружающей среды. Так что, скажу откровенно, лично ваше поведение в данной конкретной ситуации меня ничуть не удивляет и более того — представляется весьма предсказуемым.

От таких слов Терри опешила. Адриан тем временем продолжал свою обвинительную речь.

— Я, конечно, проявил непростительную наивность, предположив, что полиция примет какие-то реальные меры для раскрытия этого преступления, — заявил он онемевшей от изумления Терри.

Сама она уже ни на что не обижалась и дивилась лишь тому, каким разным может быть этот человек. Вот он — рассеянный, отрешившийся от мира старичок, а в следующую секунду — вновь волевой, упрямый, даже настырный профессор, вознамерившийся добиться своего любой ценой.

— Что ж, я, наверное, пойду…

— Эй, подождите, — окликнула его Терри. — Куда это вы собрались?

— Как вам сказать… Я, конечно, не специалист по беседам с сексуальными маньяками — по крайней мере, никто из моих знакомых в подобных «слабостях» открыто не признавался, — но что-то всегда приходится делать впервые. Я думаю, этот парень — неплохой кандидат для того, чтобы именно на нем отточить мастерство общения с извращенцами.

— Нет, — твердо заявила Терри. — Подобная самодеятельность, несомненно, помешает расследованию, которое я веду.

Адриан недобро улыбнулся и, покачав головой, сказал:

— Неужели? Я лично так не думаю. Да и особой активности в вашем расследовании я что-то не наблюдаю. Но, в конце концов, воля ваша: не хотите принимать мою помощь — не надо. Я просто буду считать себя вправе действовать самостоятельно, не оглядываясь на вас.

Терри решительно схватила Адриана за локоть. Не крепко и грубо, как делают копы при задержании, а как-то даже неловко, словно в эмоциональном порыве стараясь остановить собеседника.

— Постойте-постойте, — сказала она. — По-моему, мы не совсем правильно поняли друг друга. Вы же понимаете, что у меня есть работа, есть дела, которые я веду…

— А у меня в этом деле есть личный интерес. Я буду им заниматься вне зависимости от того, нравится вам это или нет. Уверяю вас: вряд ли ваши служебные соображения пересилят мои эмоции и личные устремления.

Терри оставалось лишь тяжело вздохнуть. У хорошего полицейского — а она относила себя именно к этой категории служителей закона — с годами вырабатывается чутье на людей. Она почти всегда могла при первой же встрече сказать, будет ли тот или иной человек ей помощником и союзником в расследовании очередного дела, или же от него жди неприятностей. Профессор Адриан Томас, совершенно очевидно, попадал сразу в оба разряда.