Так что – или правда не знает, или нагло врёт. И в первом, и во втором случае дальнейшие расспросы ни к чему не приведут.
Хлопнула дверь, Даяна покинула наш маленький импровизированный военный совет.
- Ну, рассказывай теперь! – Финбар Фостергловер вдруг передумал уходить, прислонился к стене и пытливо уставился на Дункана.
- Ты о чём, старина?
- Как ты умудрился взять в невесты колдунью. Или думал, никто не заметит? Даяна вон тоже поняла сразу, но промолчала из деликатности. Ну я-то человек простой, привык говорить, что думаю. А на колдуний у меня нюх. Так чего ты ещё нам не сказал во всей этой истории?
Мы переглянулись. Я кивнула.
Очень скупо и без лишних подробностей, пропуская самые смущающие детали, Дункан обрисовал ему ситуацию. Особенно напирая на то, что я не имею к Ордену никакого отношения, и что мои знания и умения против Тишины могут очень помочь. Представил меня Сестрой Тишины, как мы когда-то условились.
Финбар слушал и кивал, хитрющим ярко-голубым взглядом посверкивая то на меня, то на Дункана.
- Ну даёте... На мою поддержку можешь рассчитывать, брат! Может, хоть тебе повезёт.
- Мне кажется, и вы чего-то не договариваете… о колдуньях, - заметила я.
- Дункан, твоя невеста определённо мне нравится! И не делай, не делай такое лицо, как будто хочешь оторвать мне… кхм-кхм… важные детали организма. Не в том смысле!
Он вдруг сделал мечтательное лицо.
- Я тоже когда-то любил колдунью.
Мне вдруг поплохело, такая безумная мысль неожиданно пришла в голову. Я принялась лихорадочно производить нехитрые подсчеты. Финбару на вид хорошо за сорок. По возрасту он мне годится в отцы. Лорд, который когда-то любил колдунью… Насколько результативно любил?!
- А… как давно это было?
- Да лет пятнадцать уж назад. А помню, как вчера.
Фух. Всего лишь пятнадцать лет. Не двадцать. Почему-то от этой мысли стало легче. Конечно, к Финбару Фостергловеру я сразу почувствовала симпатию. И человек он, вроде, неплохой. Но, судя по всему, если даже та колдунья и нагуляла от него ребёночка, ему до этого теперь и дела нету. Так что становится дочерью подобного легкомысленного папаши и знать, что ему плевать на твоё существование – как-то мало удовольствия.
Не заметив натянутости моего тона, рыжий повелитель Закатного крыла увлечённо вещал:
- Хороша была, чертовка! И спереди, и сзади… а глазищи! Я потом год на других баб глядеть толком не мог, всё она мерещилась. По ночам снилась, зараза.
- Не знал, что ты такой романтик, Фин, - усмехнулся Дункан.
Я только теперь оценила, как мне повезло – его-то признание на контрасте можно назвать верхом утончённости.
- Тьфу! – скривился Финбар. – Не напоминай. Сам себе противен, как вспомню, как тогда расклеился. Жениться на ней хотел! После дня знакомства! Идиот.
Он вдруг замолчал, зло прищурившись и глядя куда-то в пустоту. В своё прошлое. В историю, которая, кажется, в отличие от нашей с Дунканом, была полна горечи. Я прижалась к жениху, неосознанно ища защиты, ища подтверждения – что у нас-то всё будет хорошо, и он сможет перечеркнуть рок, преследующий всех колдуний. Судьбу быть вечно одинокими. Он молча поцеловал меня в висок и погладил по спине.
- После жаркой ночки она исчезла без следа. Прихватив моего коня. До сих пор не понимаю, зачем ей это было нужно.
- Ты её искал? – тихо спросил Дункан.
Фин тряхнул головой.
- Ещё чего не хватало! Так, ладно, голубки. Хорошо с вами – но, пожалуй, утомительно. Сил нет смотреть на ваши обжимания. Пойду-ка спать.
Дункан проводил его задумчивым взглядом, и когда дверь захлопнулась, задумчиво проговорил:
- А я-то ещё гадал, чего он так не женился. Отец его заставлял, и невесту хорошую нашёл, из богатого рода. Но он всё твердил, что «от баб одни беды», и что его младшие братья наплодили достаточно отпрысков – будет из кого выбрать, Вествинг не пропадёт. А оно вот как… У тебя удивительный талант, Сказка. Выводить людей на откровенность.
- Твои откровения мне понравились больше, - прошептала я. Почему-то стало грустно. Я в который раз убедилась, как хрупко счастье – как трудно его найти, и как легко потерять. И так хотелось верить, что хотя бы у нас получится.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
---
Глава 31.
Мне определили покои, смежные с покоями жениха. Он приказал своим воинам дежурить у моей двери всю ночь по двое, сменяясь через четыре часа.
Я лежала в непривычно роскошной постели под алым балдахином, в рубашке с пенным кружевом, стоимости которого хватило бы купить половину Волчьего Лога, и никак не могла заснуть.
Безостановочно крутились мысли в голове. А ещё я очень скучала по Дункану. И вдруг меня пронзила догадка, которая заставила резко сесть в постели.
Да, я скучаю. Но я просто скучаю!
Куда-то пропал тот звериный, выматывающий голод, который без него вынуждал погибать от тоски. Который даже малейшее расстояние между нами заставлял переживать как физическую боль.
Ответ пришёл незамедлительно.
Я больше не связана с Дунканом заклятием. Наш первый поцелуй его снял.
Ошеломлённая, ошалелая, первое время я просто не могла поверить этому. Минута за минутой прислушивалась к внутреннему голосу, касалась осторожно кончиками пальцев лица, проводила по правой руке от плеча до ладони – и нигде ни малейшего дискомфорта или боли. Наоборот – всё тело охватил странный покой. Расслабленная нега. И это не было связано с чудесной ванной в королевском дворце, в которой я отмокала битый час перед сном. Моё тело было – словно река, напоённая солнцем в летний день. Звенящее от силы, наполненное теплом.
Больше. Никакого. Заклятия.
Постепенно до меня начало доходить, что это значит.
Теперь я могу не бояться, что если мы с Дунканом не будем всё время рядом, я умру. Теперь он – не будет считать себя обязанным всё время носиться со мной и держать за руку, не отпускать ни на шаг, чтобы не стать причиной моей смерти.
Всё, что будет дальше – будет не потому, что так решило пророчество. А потому, что мы сами так хотим.
Как же хорошо… Выходит, нам всего лишь нужно было поцеловаться? Я не могла поверить, что всё так просто.
Радостные раздумья оборвал стук в дверь – громкий, властный, и какой-то… странный. Я не могла понять, в чём странность, хотя без сомнения, узнала того, кто в этот поздний ночной час ломился ко мне. Особенно после того, как он парой резких команд отправил охрану "погулять".
Открыла без колебаний, конечно же. У него явно было какое-то срочное дело. Неужели что-то случилось? Запоздало поняла, что на мне лишь ночная рубашка. Хотя… после того, в каком виде он меня «лечил», это ещё очень приличный вариант.
Дункан ввалился в комнату, тяжело дыша, и тут же захлопнул дверь, щёлкнул задвижкой. Выглядел он плохо. Весь бледный, глаза лихорадочно блестят, бисеринки пота на лбу, тёмные пряди волос прилипли к вискам. Грудь высоко вздымается в вырезе рубахи, на которую он, по счастью, променял неудобный доспех.
По счастью, потому что иначе меня бы просто расплющило, когда он прижал меня к стене. Переплёл пальцы с моими, уткнулся мне в волосы и так замер, слегка подрагивая от напряжения. Его тяжёлое тело казалось твёрдым как железо. Оно источало сильнейший жар, который обжигал даже через два слоя ткани между нами.
- Что случилось?!
Я испугалась не на шутку.
- Тэм… со мной творится какая-то чертовщина, - с трудом ворочая языком, ответил Дункан. – Я проснулся… от ужасной головной боли.
- Может, тебя снова опоили?
- Если бы всё было так просто – если бы!.. Я мучался ровно две минуты, пока не сообразил, какое лекарство мне нужно. Сказка… только не пугайся, но кажется, твоё идиотское заклятие перекинулось на меня. Теперь ты – моё лекарство, без которого я просто сдохну.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Ох.
Вот это поцеловались, называется!
И пока одна, очень маленькая, но очень вредная часть меня радовалась, что вот теперь-то он поймёт, каково мне приходилось всё это время, другая – более благородная, уже вовсю жалела моего несчастного жениха.