Герделер, в сущности, прав. Граф фон Штауффенберг еще не достиг сорока лет, а уже полковник гене-. рального штаба в очень высокой должности. Совсем молодым офицером он присоединился к национал-социалистскому движению и, конечно, может благодарить нацистов за свою блестящую карьеру. Как все-таки стало возможным, что теперь мы встречаем его на стороне заговорщиков, более того, он сам, собственными руками готовится положить конец жизни и господству Гитлера? Штауффенберг в первую очередь и прежде всего типичный и верный представитель своего класса, и резкая перемена в его поведении есть не что иное, как последовательное выражение интересов своего класса. Пока Гитлер хорошо представлял эти интересы, они его поддерживали и шли вместе с ним, но теперь, когда их поместья в Восточной Пруссии попали в опасное положение, они выступают против него.
И если Штауффенберг участвует в чем-нибудь, то там он добивается руководящей роли. Итак, понятно, почему он вызывает антипатию у Герделера, который придерживается либеральных, буржуазно-демократических взглядов и склоняется к коалиции. Герделер стремится сплотить на широчайшей основе все антигитлеровские силы — от социалистов до консерваторов — и создать коалицию, которая носила бы национально-либеральный характер. А Штауффенберг хочет военной диктатуры, в которой он и его класс будут играть руководящую роль.
В семье д-ра Штрюнка часто бывают такие короткие совещания, собрания, но сам Герделер, проживающий в Лейпциге, считается редким гостем, поскольку в это время для поездки по стране уже требуется особое разрешение полицейских властей, а рисковать лишний раз личностью Герделера заговорщики не хотят. Итак, сегодня они пользуются случаем и снова обсуждают персональный состав нового правительства после путча.
Спорным является лишь пост министра иностранных дел Единственным кандидатом на него до сих пор был Гассель, который и в настоящее время является кадровым дипломатом, им можно легко руководить, и его имя также имеет соответствующий отзвук в кругу союзных держав. Однако Герделер в последнее время все больше поддерживает кандидатуру бывшего посла в Москве графа фон Шуленбурга.
В эти последние лихорадочные дни подготовки путча снова и снова собираются «ответственные за пружины». Они назначили покушение на Гитлера на 20 июля и на совещании 14 июля договорились о следующем окончательном плане: полковник Штауффенберг воспользуется систематическими ежедневными обсуждениями обстановки в ставке фюрера, чтобы подложить адскую машину. Ведь на этом совещании всегда участвует Гитлер, он всегда вмешивается во все мелкие вопросы, так что совещания обычно основательно затягиваются.
Генерал Ольбрихт сообщает, что возникла мысль после покушения немедленно пустить на воздух телефонный, телеграфный и радиоцентры ставки. Таким образом, заговорщики хотят полностью отрезать ставку на несколько часов от внешнего мира, чтобы оттуда не могли поступать указания, противоречащие приказам, подготовленным путчистами. Ответственным за это мероприятие назначается начальник центра связи генерал Фельгибель.
После этого Ольбрихт переходит к операциям путчистов в Берлине. В тот момент, когда произойдет «развязка» приказа под условным наименованием «Валькирия», воинские части, расположенные вокруг Берлина, вступят в город. Подъем по тревоге, раздача боевых патронов и оружия и прибытие потребуют примерно трех часов, и таким образом в это страшно опасное «мертвое время» заговорщики смогут опираться лишь на берлинский охранный батальон, командир которого майор Ромер представляет собой еще «открытый вопрос». На этом месте вмешиваются несколько человек, в резких выражениях они выступают против легкомыслия в вопросе решающей важности.
Однако Штауффенберг и Ольбрихт их успокаивают: об этом позаботились — в случае необходимости Ромер будет устранен и заменен «своим надежным человеком».
Граф Гельдорф выражает свое опасение: по его мнению, это трехчасовое «мертвое время» как раз будет достаточным для энергичного вмешательства гестапо. На это многие предлагают привлечь к путчу командующего резервной армией генерал-полковника Фромма, его части шутя могут нейтрализовать гестапо. Ольбрихт не считает исключенным, что Фромм охотно присоединится, если его поставят перед совершившимися фактами. «А если он все-таки не присоединится, мы столкнем его с нашего пути, — говорит он, — и поставим на его место генерал-полковника Геппнера». Генерал-полковник Бек — уже в который раз, но на этот раз резко — возражает против привлечения «оппортуниста» Геппнера. Но Штауффенберг и Ольбрихт думают, что в первые несколько дней после путча заговорщики все же могут пользоваться его услугами, по крайней мере он уравновесит дикого нациста генерал-полковника Гудериана.
Затем они договариваются: главное командование сухопутными силами примет фельдмаршал Вицлебен, который во время покушения должен находиться в непосредственной близости от ставки. На пост главы государства будет назначен генерал-полковник Бек, он будет одновременно верховным главнокомандующим всех вооруженных сил.
Наконец, заговорщики устанавливают, что покушение лучше всего произвести днем, между 12 и 14 часами. В это время опасный начальник главного имперского управления безопасности обергруппенфюрер СС Кальтенбруннер имеет обыкновение приглашать начальников отделов на обед. Они считают, что в момент получения сообщения об удачном покушении таким способом можно прихлопнуть всю эту блистательную компанию одним ударом.
18 июля, за два дня до намеченной даты начала путча и покушения, штаб путчистов собирается еще раз. Местом для собрания и на этот раз служит квартира-бункер в саду д-ра Штрюнка. Гизевиус вновь поднимает план так называемого «западного варианта», который в различных формах вставал уже много раз.
«Новый» замысел Гизевиуса следующий: нужно убедить двух основных командующих на Западном фронте, фельдмаршалов Клюге и Роммеля, отказаться от повиновения Гитлеру и обратиться к главнокомандующему союзного Западного фронта генералу Эйзенхауэру с предложением о немедленном заключении сепаратного мира Практически это произошло бы так, что Клюге и Роммель открыли бы Западный фронт и вооруженные силы союзников, беспрепятственно продвигаясь через открытые ворота, оккупировали бы всю Германию и Берлин.
И на этот раз план, так же как и раньше, сколько бы раз он ни вставал, поддержали многие. Но как немедленно попасть к фельдмаршалу Клюге на фронт?
Полковник Гансен сообщает, что, обдумав все возможности, он несколько дней держит наготове самолет связи, который он может предоставить в распоряжение заговорщиков. Для разрешения на старт тоже есть подходящий предлог. Он считает, что для оказания необходимого давления на Клюге к нему должны лететь генерал-полковник Бек, Герделер и Гизевиус.
Конечно, еще остается открытым вопрос о том, могут ли заговорщики точно рассчитывать на Клюге, который уже однажды на подобный вопрос графа фон Шуленбурга ответил «нет». Несколько человек из наиболее осторожных предупреждают, что если Клюге и Роммель и на этот раз скажут «нет», то вся компания будет арестована на месте и этим самым заговор будет действительно «обезглавлен». «Однако в этом случае, — раздается возражение, — Клюге и Роммель должны также считаться и с собственным провалом, ведь тогда гестапо узнало бы, что они уже давно связаны с нами, но не доложили об этом». Это было бы, конечно, слабым утешением за потерю Бека, Герделера и Гизевиуса и за раскрытие всего плана, так что в конце концов заговорщики отклоняют весь «западный вариант» и остаются при первоначальном замысле.
Адская машина взрывается, но Гитлер жив
Наступил решающий день 20 июля 1944 г. Все участники и руководители заговора уже находятся с раннего утра на назначенных местах и ждут условного сигнала — отдачу приказа «Валькирия». Операция под условным названием «Валькирия» особенно интересна именно тем, что она была разработана не штабом заговорщиков или генералами, а как раз наоборот. «Валькирию» разработал нацистский генеральный штаб по прямому указанию Гитлера на случай возможных внутренних беспорядков, восстаний, мятежа или революции. В сущности, это было не что иное, как перечисление и план тех мероприятий, которые должны провести армия, полиция и другие органы после введения осадного положения или после того, как отдан приказ «Валькирия». Собственно говоря, путчисты не делают ничего другого, кроме проведения операции «Валькирия» после покушения, используя ее в соответствии со своими целями, местами с небольшими поправками.
Согласно плану Штауффенберг осуществляет покушение в ставке между 12 и 14 часами дня, и как только оно последует, сигнализирует об этом в Берлин путчистам, ожидающим в здании верховного командования вооруженных сил ОКВ, которые начинают «Валькирию».