Читать интересную книгу Как боги. Семь пьес о любви - Юрий Поляков

Марго. Это — она. Я бы нашла получше! Непьющего, по крайней мере.

Он. Выходит, я чуть не увел тебя из семьи? А соперником у меня была… женщина без границ. Эх, ты, без пяти минут девственница!

Марго. Вера, забудь его! Он никогда тебе не простит того, что сейчас узнал. А ребенка мы заведем без него.

Она. Каким же образом?

Марго. Клонирование. У нас будет два ребенка. Один от тебя, другой от меня.

Она (Саше). Видишь, Сашенька, а ты хотел всего-то новую печенку себе вырастить. Низко летаешь!

Он. Как умею.

Она. Мне уйти? С ней…

Маша. Конечно уйти! (Берет под руку Сашу.) Я не ангел, и кое-что у меня в жизни было. Но такого! Не-ет!

Она. Саша, я жду ответа!

Он (Вере). Уходи!

Вера медленно идет к чемодану и начинает складывать вещи. Марго ей оживленно помогает, оказывая знаки внимания. Саша подходит к Нине, садится у ног.

Он. Я, наверное, сойду с ума! Что мне теперь делать? Скажи! Вы там все знаете.

Нина. Мы там знаем только то, что успели понять здесь. Не куксись и не пей! У тебя осталась Маша. На первое время. Но главная женщина, Санечка, у мужчины всегда впереди. Правда, когда она приходит, выясняется, что зовут ее — Смерть.

Он. А моя главная женщина позади. Каждый мужчина, даже неисправимый бабник, всегда втайне мечтает о преданной, умной, нежной, чистой подруге. У подножия верной женщины очищаешься! Ты была именно такой. Жаль, я понял это слишком поздно.

Нина. Это не из пьесы?

Он. Нет, кажется.

Нина. Что ж, приятно услышать такие слова хотя бы посмертно. Но смотри: Вера сейчас уйдет, и ты потеряешь ее навсегда. Не пожалей снова!

Он. Пусть уходит. В ее жизни было слишком много всего. Я уже там не умещаюсь.

Нина. Значит, дело только в этом? Глупый, ты даже не представляешь себе, сколько может уместить жизнь вполне порядочной женщины.

Он. Что ты имеешь в виду?

Нина. Что ж, пора объясниться. Любовь, Саша, — это взаимное рабство. К сожалению, потом, в браке, любовь чаще всего превращается во взаимное рабовладение. Взаимное! Ты же всегда про это забывал! Сначала твоя неверность разрывала мне сердце, но однажды… Помнишь нашу ссору из-за грибов?

Он. Мы сегодня ее уже вспоминали.

Она. А чем все закончилось, помнишь?

Он. Я послал Костю Мотылева, и он уговорил, чтобы ты меня простила.

Нина. А как он уговорил, рассказать?

Он. Что-о-? Не-ет!

Нина. Да, Саша, да! Как ты меня назвал — «высоконравственное никак»?

Маша. Молодец, Нинка!

Ирина Федоровна. А с виду приличная такая покойница.

Он (обретя дар слова после шока). Нина, ты… Не может быть! Я же тебе так верил!

Валентин Борисович. Верить своей жене еще глупей, чем верить банку: все равно обманет, но, впрочем, так спокойнее.

Он. Сколько раз это было? Один?

Нина. Не важно. У мужчин количественный подход к любви, у женщин качественный.

Он. Сколько раз это было? Отвечай!

Нина. Ну, хорошо. Всякий раз, когда у тебя кто-то появлялся, я звонила Косте, и он приезжал. Можешь сосчитать.

Валентин Борисович. Неверность, повторенная многократно, это уже верность принципам.

Он. Заткнитесь! (Считает в уме, приходит в ужас.) Так много! Как ты могла? Нимфоманка!

Нина. Дорогой, темп задавал ты. Может, и больше. Помнишь, ты поехал на рыбалку в Конаково? Вы еще тогда привезли сома. Большого!

Он. Конечно помню! Не каждый день берешь сома на полпуда.

Нина. А я подумала, ты снова помчался к этой своей кимрской травести. Ну и позвонила Косте. Ошибка. Извини!

Он. Не верю! Ты все это придумала только что… специально…

Нина. Придумала? Зачем, Санечка? Это вы, живые, говорите об ушедших хорошо или ничего. А мы о себе — только правду.

Он. Но тогда зачем, зачем ты мне это рассказала? Именно сегодня, сейчас! Зачем? Я не понимаю.

Нина. Умрешь — поймешь.

Саша от потрясения не может вымолвить ни слова.

Виталик. Санёк, я бы на твоем месте запил! Для здоровья. Знаешь, у древних римлян был бог запоя. Звали его Мом.

Валентин Борисович. Как вы сказали?

Виталик. Мом. Добрый, великодушный бог забвения. Запиваешь, и весь мир становится радостно-справедливым. Ненадолго, но все-таки. Налить?

Открывает богатый бар, вмонтированный в диван.

Валентин Борисович. Какой замечательный диван! Я понимаю, почему он так заинтересовал американцев.

Виталик. Ну? Налить?

Он. Нет! Не надо… Алкоголь — это не выход, а тупик.

Нина. Санечка! У тебя новая роль? Снимаешься в рекламе безалкогольного пива?

Он. Отстань!

Виталик. Что же ты теперь будешь делать?

Он. Не знаю.

Виталик. А то ложись рядом! Диван большой, раскладывается.

Ирина Федоровна. Ну, прямо как в сериале «Голубое на розовом».

Саша с недоумением смотрит на него, качает головой, отходит в сторону, садится и в отчаянье ерошит свои волосы. К нему подходит Маша и начинает его причесывать.

Маша. Я знаю, что делать. Буду по выходным стричь на дому. Накоплю денег, и мы поедем в Венецию. Валентин Борисович, давно хотела спросить: гондольеры в Венеции так называются, потому что гарантируют пассажиркам романтический и безопасный секс?

Валентин Борисович. Вы недалеки от истины. (Подойдя к Саше, тихо.) Александр, не расстраивайтесь! Машенька тоже очень мила и, к тому же, отличается редкой вагинальной любознательностью.

Ирина Федоровна (помогает дочери складываться). Маргарита Львовна, что-то вы давно Верочке зарплату не прибавляли.

Она. Мама, при чем тут деньги?

Марго. Не волнуйтесь, Ирина Федоровна, вашей дочери вообще больше не придется работать. Я введу Веру в правление нашего фонда. У нее будут безграничные возможности.

Марго берет за руку Веру, подхватывает чемодан, ведет к выходу.

Виталик. Вот уж никогда не думал, что сдам пост бабе.

Проходя мимо сникшего Саши, Марго останавливается, смотрит на него с превосходством.

Марго. Ну, ты теперь всё понял, мужчина?

Она. Прощай, Сашенька.

Он. Прощай, Вера.

Он и Она долго смотрят в глаза друг другу. Марго тянет Веру за руку, но та упирается. Саша встает, медленно подходит к Виталику.

Он. Мом, говоришь? Ну, тогда наливай! А как у них звали бога похмелья?

Виталик. Не знаю, но по Интернету можно выяснить.

Он. Выясни, пожалуйста!

Виталик. Что же ты будешь делать?

Он. Сейчас увидишь!

Выпивает подряд несколько рюмок, потом скрывается за кулисами, вытаскивает оттуда упирающегося Мотылева, бьет его долго и подробно. Потрясенный Костя не может от неожиданности вымолвить слова, а Саша вкладывает в удары все свое отчаянье и разочарование.

Маша. Кто это?

Нина. Это Костя Мотылев.

Маша. Он его убьет!

Нина. Ничего страшного: он же его только в своем воображении лупит.

Марго. Неплохой хук.

Виталик. Не скажите! Я читал у Папюса: черный маг протыкает спицей воображаемого врага, а копыта откидывает настоящий.

Валентин Борисович. Да, да, я тоже об этом где-то читал.

Нина. Ну, хватит! Достаточно, я сказала. Какой ревнивый!

Разошедшийся Саша утаскивает избитого Костю за кулисы, потом решительно направляется к Марго. Вырывает чемодан и отшвыривает в сторону потом обнимает Веру. Она — его. Страстно.

Марго. Верка, не смей! Что ты делаешь?

Она. То, что хочу!

Целует Сашу.

Марго. Дура! Посмотри на своего педагога! Он испортил тебе юность. Посмотри на своего диванного мужа! Он испортил твою молодость. Ты хочешь, чтобы этот актеришка испортил то, что осталось?

Она (не отдышавшись после поцелуя). Да, хочу. Хочу, хочу, хочу!

Марго. Ведь снова приползешь ко мне.

Она. Нет, не приползу.