— Значит, все ложится на мои плечи? Ладно, первым делом поговорю с журналистом. Вдруг он что-то видел? Потом поеду в Лондон. Там встречусь с Ардуиком Фенном, Лолой Брюстер и девушкой-фотографом… как там ее?.. Марго Бенс. Может быть, что-то заметила она.
Корниш кивнул.
— Готов ставить на Лолу Брюстер, — сказал он. Потом с любопытством взглянул на Крэддока: — Вы, я вижу, в нее не слишком верите.
— Меня смущает техническая сторона дела, — пробурчал Дермот. — Как она могла незаметно подсыпать яд в бокал Марины?
— Сделать это было трудно любому. Надо быть безумцем, чтобы отважиться на это.
— Согласен, безумцем, но в случае Лолы Брюстер — еще большим безумцем, чем все остальные.
— Почему? — не понял Корниш.
— Важная гостья. Звезда, знаменитость. Наверняка все на нее пялились.
— Что верно, то верно.
— Едва она появилась, все наверняка поразевали рты, принялись подталкивать друг друга локтями и перешептываться, а когда Марина Грегг и Джейсон Радд с ней поздоровались, ее, конечно же, передали на попечение секретарей. Так что, Фрэнк, отравить коктейль ей было сложнее, чем остальным. Какой бы ловкой она ни была, все равно кто-нибудь мог заметить. И провернуть этот номер ей было совсем не просто.
— Как и всем остальным.
— Не в такой степени. Взять, к примеру, Джузеппе. Он отвечает за напитки и бокалы, разливает коктейли и обносит гостей. Ему ничего не стоило бросить в бокал щепотку или горсть таблеток «Калмо».
— Джузеппе? — Фрэнк Корниш задумался. — Вы считаете, это он?
— Причины подозревать его пока нет, — сказал Крэддок. — Но она может найтись. Какой-нибудь серьезный мотив. Да, я считаю, он вполне мог это сделать. Он или еще кто-то из обслуги. Правда, на месте убийства никого из них не было — увы.
— Может, кто-то поступил работать в «Маркет бейзинг» специально ради этого?
— То есть замыслил убийство гораздо раньше? Мы пока ничего не знаем, — устало произнес Крэддок. — Совершенно ничего. И не узнаем, пока не вытянем хоть что-нибудь из Марины Грегг или ее мужа. Они должны что-то знать, должны подозревать кого-то — но они не хотят нам говорить. А почему — неизвестно. В общем, нам еще искать и искать.
Сделав паузу, он продолжал:
— Если сбросить со счетов «застывший взгляд» — скажем, это простое совпадение, — есть и другие люди, которые могли подсыпать в бокал отраву. Например, секретарша Элла Зелински. Она тоже наполняла бокалы, что-то подавала гостям. Уж за ней никто наблюдать бы не стал. Это относится и к подтянутому молодому человеку… забыл, как его зовут. Хейли… Хейли Престон? Да, именно. И она, и он без труда могли это сделать. Собственно, захоти кто-нибудь из них избавиться от Марины Грегг, большое скопище народу — это самый безопасный для них вариант.
— Еще кто-нибудь?
— Ну, муж, как водится, — сказал Крэддок.
— Опять, значит, беремся за мужей, — с легкой усмешкой произнес Корниш. — Мы ведь сначала грешили на этого бедолагу Бэдкока, пока не поняли, что отравить собирались Марину. Теперь подозреваем Джейсона Радда. Хотя с виду он ей сильно предан.
— Да, есть у него такая репутация, — согласился Крэддок. — Но в чужую душу не влезешь.
— Если бы он хотел от нее избавиться, не проще ли развестись?
— Конечно, проще и естественнее, — согласился Дермот. — Но в этой истории могут быть свои подводные камни, о которых нам ничего не известно.
Зазвонил телефон. Корниш поднял трубку.
— Что? Да? Соедините. Да, он здесь, — послушав несколько секунд, он прикрыл рукой трубку и взглянул на Дермота. — Мисс Марина Грегг, — сказал он, — чувствует себя гораздо лучше. Она готова ответить на наши вопросы.
— Тогда я пошел, — заторопился Дермот Крэддок, — пока она не передумала.
2
В Госсингтон-Холле Дермота Крэддока встретила Элла Зелински. Как всегда, деловитая и энергичная.
— Мисс Грегг ждет вас, мистер Крэддок.
Дермот не без интереса взглянул на нее. С самого начала Элла Зелински показалась ему интригующей особой. Не лицо, а мумия, сказал он себе тогда. Она с подчеркнутой готовностью ответила на все его вопросы. Ему не показалось, будто она что-то от него скрывает, но что у нее на уме, каково ее истинное отношение к случившемуся… Сквозь броню ее выдающейся деловитости было не пробиться. Может, она и правда ничего не знает; может, знает куда больше, чем говорит. Ясно одно: хотя доказательств никаких — она влюблена в Джейсона Радда. Он сам говорил, что для секретарш такое — неизбежный профессиональный риск. Возможно, за этим не стоит ровным счетом ничего. Но тут, по крайней мере, просматривается мотив, к тому же она явно что-то скрывает. Может, любовь? Или ненависть? Или просто чувство вины? Не исключено, в тот день ей подвернулась возможность, и она ею воспользовалась, а может, все хладнокровно продумала заранее. Ей-то все проделать было как раз несложно. Быстро, но неторопливо она движется среди гостей, что-то им говорит, передает бокалы с коктейлями, забирает пустые, а сама при этом следит за бокалом, который Марина поставила на стол. А потом, когда явились нежданные гости из Штатов, когда Марина радостно и удивленно вскрикнула и встретила их, пожираемая множеством глаз, Элла спокойно и без помех подбросила в бокал роковую дозу. Да, для этого нужны крепкие нервы, дерзость и быстрота. Но все это как будто при ней. Подбрасывая яд в бокал, она не стала бы затравленно озираться по сторонам. Преступление было бы совершено с простотой и блеском и почти наверняка увенчалось бы успехом. Но его величество шанс распорядился иначе. В переполненной комнате кто-то толкнул Хитер Бэдкок под руку. Коктейль из ее бокала выплеснулся, и Марина, со свойственной ей импульсивной любезностью хозяйки, быстро предложила гостье свой бокал, стоявший нетронутым. И смерть настигла другую.
«Н-да, все это чистая теория, да еще здорово притянутая за уши», — сказал себе Дермот Крэддок, обмениваясь вежливыми формальностями с Эллой Зелински.
— Хотел задать вам один вопрос, мисс Зелински. Готовкой занималась фирма «Маркет бейзинг»?
— Да.
— Почему выбор пал на нее?
— Не знаю, — Элла пожала плечами. — Кулинария в мои обязанности не входит. Мистер Радд, насколько мне известно, решил, что лучше обратиться к местной фирме, чем к лондонской. С нашей точки зрения, прием был не такой уж и большой.
— Ясно.
Он смотрел на нее, а она стояла, чуть нахмурив лоб и наклонив голову. Хороший лоб, решительный подбородок, фигура вполне могла бы выглядеть сладострастной, будь ей такое позволено, жестко очерченный алчный рот. А глаза? Он взглянул на них и слегка удивился. Веки почему-то покрасневшие. Уж не плакала ли она? Похоже. Но ведь она явно не из тех, кто ударяется в слезы. Словно прочитав его мысли, она подняла голову, достала носовой платок и как следует высморкалась.
— Вы простужены, — прокомментировал он.
— Нет, это не простуда. Сенная лихорадка. Своего рода аллергия. В это время года она донимает меня всегда.
Раздался низкий гудок. В комнате стояло два телефонных аппарата: один — на столе, другой — на столике в углу. Загудел последний. Элла Зелински подошла к нему и сняла трубку.
— Да, — сказала она, — он здесь. Сейчас я его приведу. — Она положила трубку на место. — Марина ждет вас.
3
Марина Грегг приняла Крэддока в комнате на втором этаже. Конечно же, это была ее собственная гостиная, соединенная со спальней. Наслушавшись рассказов о ее расшатанных нервах и общем упадке сил, он ожидал увидеть издерганную, взвинченную и полубольную женщину. Марина полулежала на диване, но голос ее звучал бодро, а в глазах мелькали живые огоньки. Почти никакой косметики, но он никогда не дал бы ей ее лет… Поразительно красивая женщина, прямо-таки лучится красотой. Изысканные линии щек и скул, прямые волосы естественно обрамляют лицо. Глаза удлиненные, цвета зеленоватой морской волны, тонко подведенные брови — тут было что-то от искусства, но верх брала все же природа, верх брали ее теплая и радушная улыбка, ее колдовские чары. Она сказала:
— Главный инспектор Крэддок? Знаю, мое поведение просто непростительно. Ради бога, извините меня. После всего этого ужаса я совершенно расклеилась. Могла бы взять себя в руки, но не взяла. Мне очень стыдно.
Улыбка, печальная и нежная, засветилась в уголках ее рта. Она протянула руку, и он принял ее.
— Ваше состояние, — успокоил ее он, — вполне объяснимо.
— Но ведь огорчены были все. Я не имела права переживать больше, чем остальные.
— Не имели?
С минуту она глядела на него, потом кивнула.
— Да, — сказала она, — вы очень проницательны. Конечно же, имела.
Она потупила взор, длинным указательным пальцем негромко постучала по диванному валику. Он вспомнил, что видел этот жест в одном из ее фильмов. Жест, казалось бы, вполне безобидный, но был в нем какой-то скрытый смысл. Какое-то томное размышление.