Необходимо также осветить точку зрения Кляйн на роль отца и родительской пары как единого образования. Ребенку приписывается страсть к пенису отца, возникающая вскоре после того, как он начинает воспринимать грудь. Прежде чем начать полностью разделять отца и мать, он создает воображаемую фигуру, состоящую из обоих родителей, слившихся в половом акте. Таким образом, пенис отца воспринимается им как часть тела матери. Кляйн предполагает существование ранней, догенитальной, формы эдипова комплекса (соперничества с одним родителем за обладание другим) уже с начала депрессивной позиции. Под влиянием ранних фантазий о родительском единении ребенок чувствует острую ревность и зависть, поскольку ему кажется, что они удовлетворяют друг друга в этом слиянии, из которого он исключен.
Многие идеи кляйнианской группы довольно противоречивы, особенно те, что касаются инстинкта смерти как источника агрессии, а также раннее датирование возникновения сложных психических явлений и отведение чрезмерно важной роли самодетерминации ребенком своего развития без учета родителей и внешнего мира, разделяемое, фактически, только данной школой. Тем не менее, их открытия несут нам много полезной информации о психическом функционировании в дальнейшей жизни. Например, для теории супружеской жизни наиболее важны понятия интроективной и проективной идентификации.
Интроективная идентификация есть «результат интроекции объекта внутрь Эго, которое затем идентифицируется с частью или со всеми его свойствами». Проективная идентификация, напротив, представляет собой «результат проекции частей Я на объект. Это может привести к тому, что объект будет восприниматься как носитель характеристик спроецированной части Эго, или же Эго может идентифицироваться с объектом своей проекции». Патологической проективной идентификацией называется «результат временной дезинтеграции Я или частей Я, которые затем проецируются на объект и разъединяются»[230]. Проективная идентификация может быть направлена на то, чтобы избежать расставания с идеальным объектом; обрести контроль над источником опасности в плохом объекте; избавиться от плохих частей Я, перенеся их на объект и затем напав на него; вынести вовне хорошее Я, чтобы защитить его от плохой части Эго; или «улучшить внешний объект посредством примитивного проективного восстановления»[231].
В то время как идеи Кляйн углубляют наше понимание роли интроективных и проективных процессов, зависти, вины, маниакальных защит и восстановления, они оказываются малополезны при осмыслении роли родителей или матери в начале жизни ребенка. Но благодаря концепции Фэйрберна, который не считал, что фантазии ребенка развиваются в изоляции, у нас есть возможность рассмотреть вклад как актуального опыта отношений ребенка с матерью, так и влияния самого ребенка на окружающий его мир, осуществляемого посредством его интерпретаций, категоризации и взаимодействия с ним. Объединение этих двух позиций может помочь создать полезный инструмент для понимания взаимовлияющих процессов.
3. Развитие семьи с позиции теории объектных отношенийСемья представляет собой образование, которое должно пройти определенные стадии развития. Ее основная задача состоит в том, чтобы обеспечивать стабильные фигуры привязанности для каждого из ее членов и в то же время способствовать их индивидуальному развитию. В свою очередь, каждый индивид, входящий в состав семьи, изменяет ее в соответствии со своими особенностями – как свойственными его уникальной личности, так и общими для той стадии развития, на которой он пребывает.
Существуют определенные характеристики, общие для супружеских пар без детей и отличающие их от семей с младенцами, в то время как семьи с детьми-подростками образуют отдельную группу. Для каждой из этих категорий мы могли бы перечислить некоторые общие проблемы и задачи, возникающие перед членами семьи благодаря сочетанию стадий развития, на которых они находятся. Например, грудной ребенок предъявляет к матери определенные требования, которые могут быть сопряжены с проблемами для нее, особенно если она по какой-то причине пребывает в подавленном состоянии или испытывает страх. Но даже если она готова отвечать его требованиям, взаимодействие с ребенком вызывает в ней изменения. Это благодаря ему она становится матерью. Ребенок в некотором смысле дает ей жизнь в материнском качестве. В свою очередь, изменяются и ее отношения с мужем: они приспосабливаются к появлению еще одного человека, и вся семейная структура существенно переформируется. Пользуясь терминами исследований детско-материнских отношений, можно сказать, что вместо одной реципрокной связи мать теперь приспосабливается к двум cue-affect-behavior synchronies: одна – с ребенком, другая – с партнером. Отец делает то же самое, хотя и в меньшей степени. Таким образом, стадия развития родителей одновременно находится под воздействием развития ребенка и оказывает влияние на него.
В этих взаимопереплетающихся аспектах семейного развития ребенок на каждой стадии вбирает в себя свои переживания, связанные с родителями, как данные об «интернализованном объекте» и «Эго» или части его самого, соответствующей его восприятию конкретного объекта в конкретный момент развития. Поскольку подавляемые либидинальная и антилибидинальная системы остаются относительно неизменными во времени, они продолжают входить в состав Я, не подвергаясь процессу созревания. Между тем, на уровне центрального Эго, то есть в основном русле развития, родитель и ребенок продолжают эволюционировать, и их отношения репрезентируют «подлинное» взаимодействие. Однако образ родителя, включенный в вытесненную систему внутренних объектов, не изменяется, и ребенок отчасти ведет себя так, как будто бы реальный родитель остался или должен был остаться «внутренним объектом» из его прошлого опыта. Некоторые элементы поведения родителя действительно сохраняются, и такая стабильность в течение продолжительного периода подкрепляет структуру внутреннего опыта. В зависимости от того, насколько неизменно ведет себя родитель, модель, интроецированная ребенком, закрепляется и становится все более ригидной. Опыт, усвоенный в начале жизни, преобразуется в очень устойчивые модели – как потому, что внешний и внутренний миры становятся ближе, так и потому, что зачастую они поддерживаются постоянством родительского поведения[232]. Внутренняя модель опыта до определенного предела подвластна изменениям, но им противостоит сила инерции. Психотерапия обычно занимает так много времени именно потому, что устоявшиеся старые модели могут изменяться лишь очень медленно и каждая внутренняя перемена сопряжена с потерей части знакомого внутреннего мира, которую нужно оплакать, прежде чем ее место займет новая модель[233].
Таким образом, у растущего ребенка наблюдается тенденция частично использовать родителя в трансферентном смысле, ощущая при этом иллюзорную уверенность, что ни он сам, ни его родитель не изменились со времени более раннего опыта. Несмотря на эту иллюзию, ребенок посылает также сигналы о том, что ему нужен родитель, соответствующий актуальному уровню его развития. Родитель часто чувствует эту несогласованность, поскольку он тоже стремится отвечать меняющимся потребностям растущего ребенка, однако встречается с отношением, которое можно ожидать от детей более младшего возраста. Разумеется, нередко родителя вынуждают быть таким, как раньше, или, напротив, он сам может избегать роли, уместной исходя из уровня развития ребенка, из-за актуализации собственных старых конфликтов.
Окончательные отношения между родителем и ребенком разворачиваются не только на уровне центральных Эго и реальных внешних объектов. Они также имеют форму «разговора» между подавленными бессознательными частями психики того и другого. Например, либидинальное Эго ребенка, взаимодействуя с родителем, может бессознательно искать в нем соответствие с возбуждающим объектом ребенка. Если же родитель не реагирует, ребенок может увидеть в этом проявление антилибидинального объекта. Эта ситуация представлена на схеме А.2.
Схема А.2 Выше представлен механизм взаимодействия проективной и интроективной идентификаций ребенка с родителем в ситуации, когда он сталкивается с фрустрацией, неутолимой тоской или травмой. На диаграмме показан ребенок, стремящийся удовлетворить свои потребности и идентифицирующийся с аналогичными тенденциями в родителе посредством проективной идентификации. Если в ответ он встречает отвержение, он отождествляется с фрустрацией антилибидинальной системы родителя через интроективную идентификацию. Его либидинальная система с новой силой продолжает подавляться антилибидинальной системой.