Читать интересную книгу Страсти по адмиралу Кетлинскому - Владимир Шигин

Масла в огонь подлил, возможно, сам того до конца в то время не понимая, и B.C. Пикуль, написавший исторический роман «Из тупика», посвященный перипетиям установления советской власти на Севере. Одним из главных действующих лиц романа стал некий контр-адмирал Кирилл Фасгович Ветлинский, в котором читатель без особого труда мог узнать Кетлинского. А так как научным консультантом и рецензентом романа выступил доктор исторических наук В.В. Тарасов, то, естественно, что Пикуль высказал в книге именно его точку зрения на личность Кетлинского.

Заметим, что в первоначально Пикуль, судя по всему, не очень-то хотел делать из своего Ветлинского (Кетлинского) контрреволюционера, за что тут же получил нагоняй. Консультировавший Пикуля известный в то время историк революционного Севера В. Тарасов сразу же указал молодому писателю на ошибочность его трактовки образа Ветлинского (Кетлинского): «Вы, Валентин Саввич, допускаете в книге ряд противоречий в оценке Кетлинского. Правильно показываете его в период службы царю и Временному правительству как сатрапа, а при советской власти он у Вас выглядит как лояльный новой власти человек. Но этот человек был душой заговора против советской власти, он создал контрреволюционный штаб главнамура, в котором все — от писаря до генерала — были белогвардейцами. А он у вас или в тени, или даже лояльный человек».

Судя по всему, после последовавший критики автор переписал образ адмирала так, как ему было рекомендовано.

Что касается Веры Кетлинской, то маститая писательница тут же записала молодого Валентина Пикуля в свои личные враги. Любопытно, что свои первые шаги в литературе Пикуль делал в литературном кружке именно под руководством Кетлинской. Защищая своего отца, она писала, что Пикуль «умудрился сочинить роман, опираясь на ошибочные книги». К этому времени дочь адмирала уже руководила Ленинградской писательской организацией. Поэтому она сразу же поставила вопрос об исключении Пикуля из Союза писателей СССР. «Спасибо Виктору Конецкому, который был на том собрании и сказал, что это всех вас надо исключить из Союза писателей, а не Пикуля», — вспоминал позднее Валентин Пикуль.

Впрочем, понимая, что Кетлинская в своей борьбе против него пойдет до конца, Пикуль был вынужден покинуть родной Ленинград и перебраться навсегда в Ригу. Таким образом, в каком-то смысле и Валентина Саввича можно считать еще одной жертвой «тулонского дела»…

В 1974 году Вера Кетлинская написала и издала книгу «Вечер. Окна. Люди», посвященную своему отцу. Основная идея книги была все та же — о реабилитация его имени.

Историк Федоров пишет: «Изданию книги (имеется в виду книга «Вечер. Окна. Люди». — В.Ш.) предшествовала публикация отрывка из нее в «Литературной газете» 10 сентября 1969 года. В ответ на эту публикацию в Ленинградский обком КПСС пришло коллективное письмо, подписанное пятью ленинградскими писателями — Н. Брыкиным, А. Сапаровым, А. Решетовым, И. Авраменко и Ю. Помозовым В этом письме Вера Кетлинская обвинялась в сознательной подтасовке исторических фактов, в желании «перекрасить» своего отца — из «карателя и палача» в революционера. Вместе с тем авторы задевали профессиональную писательскую деятельность В. Кетлинской, обвиняя ее в «демагогических выступлениях» и «заигрывании с фрондерски настроенными молодыми писателями». Почти одновременно в Ленинградский обком партии пришло еще одно письмо аналогичного содержания от давнего оппозиционера В. Кетлинской члена Союза писателей Г. Мирошниченко, предложившего назначить «авторитетную комиссию, которая восстановит историческую правду». Созданная по приказу Ленинградского обкома партии очередная «комиссия» (под председательством В.Н. Кукушкина) по расследованию «дела Кетлинского», изучив многочисленные материалы, в своих выводах оказалась весьма лояльной и к самому адмиралу, и к его дочери: «Вопрос о реабилитации Кетлинского поднимался уже пятьдесят лет назад, — говорилось в заключении комиссии. — Можно было давным-давно расставить все точки. Но несложный вопрос запутали некоторые историки, а затем к этому подключилась и группа писателей». 8 июня 1970 года на объединенном заседании партийного бюро и партийной части секретариата Ленинградского отделения Союза писателей РСФСР, выслушав заключение комиссии по делу Кетлинского, некоторые писатели выразили свой протест. Один из авторов коллективного письма, Н. Брыкин предложил аннулировать заключение комиссии, передав дело Кетлинского «для решения в Институт Маркса— Ленина при ЦК КПСС или в Институт истории Академии наук СССР». Другой автор коллективного письма поэт А. Решетов, также не согласившись с мнением комиссии, сказал: «В молодости я попал в Мурманский край — на Хибинскую стройку, естественно, многое узнал от старых северян, рассказывавших мне то, что памятно им, дававших мне хранившиеся у них книги о своем крае, фотографии. Теперешняя попытка Кетлинской ревизовать историю, опрокинуть такие авторитетные свидетельства, как книга старого большевика Кедрова, никак не согласуется с ее риторическими заявлениями о верности правде». Припомнил А. Решетов и попытку В. Кетлинской защитить «крамольного» А. Солженицына на 4-м Всесоюзном съезде писателей. Впрочем, на собрании присутствовало немало сторонников Веры Кетлинской. В ее защиту выступали Ф. Абрамов, Д. Гранин, Ю. Рытхэу и другие. Любопытно, что за бывшую комсомолку и активную коммунистку выступили прежде всего те, кто много лет спустя переметнется в лагерь либералов и также с пеной у рта будут петь хвалу уже другим кумирам, делая все возможное для развала СССР. Таковы парадоксы истории…

Чем больше разгоралась дискуссия, тем яснее становилось, что «дело Кетлинского» выявило глубокий разлом в среде ленинградской творческой интеллигенции начала 70-х годов. Хорошо просматривалась борьба старого и нового подхода в оценке окружающей действительности, в отношении к личности и творческому труду. На выступлениях сказывались и результаты, принесенные хрущевской «оттепелью», и последствия первых «заморозков». Вовлечение писательского цеха в решение сугубо историко-научной проблемы было следствием политизации гуманитарного пространства в СССР. Не случайно представлявший научные круги профессор В.В. Тарасов как-то заметил, что вопрос о Кетлинском «перерос рамки малой научной дискуссии, он становится большим политическим вопросом». Но в то же время заметно и неприятие такого положения со стороны отдельных писателей, которые прямо говорили о своей некомпетентности в области исторических наук и необходимости предоставить решение этих вопросов ученым Вместе с тем за раздумьями о судьбе покойного адмирала на кон ставились отнюдь не частные вопросы: о возможности плюралистического понимания истории, альтернативах исторического процесса, необязательности классовой доминанты при рассмотрении событий революционного прошлого, автономности науки от политики, порочности принятой некогда установки об отказе детей от своих родителей, если последние принадлежали к лагерю политических противников.

В 60-е годы в процесс поиска новых исторических подходов активно включилась провинция. Стараниями местных историков — М.И. Шумилова из Петрозаводска, А.А. Киселева и Ю.Н. Климова из Мурманска — были обнаружены доказательства несостоятельности принципиальных утверждений историографии в отношении революции на Севере вообще и адмирала К.Ф. Кетлинского, в частности, что помогло снять ярлыки со многих участников тех событий и заложить основы новой научной концепции. Но и после того, как эти старания были подвергнуты критике в партийной печати, процесс переосмысления прошлого и себя самих уже необратимо продолжал пробивать себе дорогу в жизнь».

Достаточно неоднозначно был выведен в романе «Из тупика» и старший лейтенант Г.М. Веселаго, который предстает перед читателями в образе старшего лейтенант Басалаго. Увы, в отличие от реального храброго и инициативного патриота Веселаго, его литературный образ получился в определенной мере гротесковым Басалаго — нагл и беспардонен, он хитер и подл. Именно он умело манипулирует контр-адмиралом Ветлинским (литературный образ Кетлинского), интригует в Мурманском совете, плетет бесконечные интриги и заговоры, думая только о своей особе, но не о Родине, и даже устраивает покушение на самого себя. Честно говоря, зная творчество зрелого В. Пикуля, я не думаю, что в глубине души он был согласен именно с такой трактовкой образа Веселаго (а вместе с ним и Кетлинского). Но таковы были правила игры в то время, и все исторические персонажи, кто так или иначе не вписывался в параграфы «Краткого курса ВКП (б)», автоматически объявлялись врагами и партии и советской власти. А потому молодой начинающий писатель Пикуль просто не мог в то время написать правду о героях своего романа.