Победный крик дона Эстебана застрял у него в глотке. Уронив шпагу, он упал на спину. Золоченый шлем свалился с головы и, жалобно звеня, покатился по палубе, подметая ее роскошным плюмажем из страусовых перьев. Дон Эстебан, закончивший свою азартную игру под названием жизнь, лежал неподвижно, вместо переносицы на его лице зияло круглое пулевое отверстие, из которого медленно вытекала темная кровь.
Михась, перепрыгнув через труп поверженного врага, навалился всем телом на рукоять брашпиля и, крикнув Тому и Джону, чтобы они отползли в сторону, нечеловеческими усилиями принялся вновь выбирать якорную цепь. Внезапно брашпиль пошел чуть легче, и Михась, подняв глаза, увидел, что ему на помощь пришла Джоана, она прибежала с юта и теперь из последних сил помогала ему толкать рукоять.
Кое-как они подняли и закрепили якорь. Больше всего им хотелось упасть на доски палубы и лежать неподвижно хотя бы в течение нескольких минут. Однако они не могли себе этого позволить. Приказав Джоане заняться ранеными, Михась, шатаясь, пошел на ют, к штурвалу, чтобы увести рыскавший на месте корабль от опасных рифов проклятого острова и от испанских шлюпок, полных вооруженных врагов. Вскоре «Принцесса» медленно, но верно, под одним гротом и двумя кливерами, пошла в океан, вспенивая форштевнем, к счастью, невысокую волну.
Девушка стояла на носу лодки, рассекавшей зеркальную водную гладь. Михась сразу понял, что лодка плывет не по озеру, потому что воду за ее бортом нельзя было пить. Почему он решил, что вода не пресная, а морская, Михась и сам не понимал, он просто это знал. Никакого тумана не было и в помине, нестерпимо ярко сияло солнце, но лодка была все та же: старый рыбацкий челн, покрытый слоем смолы, с надломанными кое-где бортами, с форштевнем, выкрашенным ярко-красной охрой, местами облупившейся. Но Михась с изумлением отметил, что на этом крохотном челне каким-то непостижимым образом помещаются три мачты и паруса боевого фрегата.
Золотистые, слегка рыжеватые волосы девушки были распущены и плавными волнами ниспадали на плечи. Одета она была не в платье, а в странный легкий наряд, короткий и почти прозрачный, напоминавший греческую тунику. Михась напряг зрение в тщетной попытке разглядеть ее лицо и обреченно подумал, что это опять ему не удастся. Внезапно лодка приблизилась к нему, и Михась узнал девушку.
– Так это ты, Джоана? – прошептал он, с трудом шевеля сухими, распухшими от жажды губами.
– Ты звал меня, милый? Я плохо расслышала, что ты сказал.
Ответ был произнесен по-английски.
Михась с трудом открыл глаза и, медленно возвращаясь из забытья, наконец осознал, что он стоит на юте «Принцессы», вцепившись побелевшими от напряжения пальцами в гладкие рукояти штурвала. Рядом с ним стояла Джоана и с сочувствием смотрела на него. Глаза у нее были удивительно синие.
Они вторую неделю тащились через океан без капли пресной воды. В адмиральской каюте стонали и метались в горячечном бреду раненые Том и Джон. В буфете офицерской кают-компании и среди личных запасов адмирала Михась и Джоана обнаружили несколько бутылок с вином и с ромом, но и этих сомнительных в смысле утоления жажды напитков было очень мало. По-видимому, испанцы, захватив судно, отметили победу, как полагается, и обильными возлияниями уничтожили почти все запасы спиртного. Поэтому вино и ром Михась и Джоана давали в основном раненым, которые находились в полубессознательном состоянии, часто выплевывали предлагаемое питье и непрерывно требовали воды.
Еще до боя с испанской бригантиной-ловушкой Михась, все свободное время проводивший на мостике и ставший практически своим человеком среди офицеров, видел на лоц-карте точку рандеву, в которую должна была выйти «Принцесса» с захваченной добычей и поджидать там остальную эскадру. Но над океаном уже который день веял лишь слабенький ветерок, и «Принцесса», шедшая только под гротом и двумя кливерами, еле тащилась по невысоким волнам. Михась не мог точно определить, через сколько дней или недель они достигнут цели. А если и достигнут, то будет ли там их поджидать эскадра Дрейка? Поэтому они, как могли, экономили вино и даже ром, от которого и Михась, и Джоана ощущали лишь тошноту и головную боль вместо желанного утоления жажды. (Еще почти сотня лет оставалась до того примечательного события, когда пиратский корабль разобьется о скалистый остров, называемый Сундук мертвеца, и остатки экипажа в количестве пятнадцати человек высадятся на эту скалу, куда волнами закинет несколько бочонков рому. Пираты, не имея пресной воды, будут пить ром и сходить с ума в тщетном ожидании спасения. А затем появится знаменитая песня: «Пятнадцать человек на Сундук мертвеца. Йо-хо-хо, и бутылка рому! Пей, и дьявол доведет до конца…» Но Михась и Джоана, разумеется, никогда об этом не узнают.)
Они поочередно ухаживали за ранеными и стояли у штурвала. Спали тоже по очереди. Неудивительно, что за все время этого мучительного плавания они очень редко бывали вдвоем, и их разговоры касались в основном состояния раненых и способов ухода за ними. И Михась, и Джоана имели навыки врачевания, но у них почти не было необходимых средств. В лесу Михась обязательно нашел бы нужные травы и коренья или зеленую плесень, хорошо заживлявшую даже сильно загноившиеся раны. Но вокруг был один лишь океан, а родной русский лес находился нереально далеко, где-то на краю света.
Сегодня Джоана, которая, как и большинство знатных дам из старинных рыцарских родов, с детства усвоила навыки обработки ран, решилась вскрыть гнойники. Взяв боевой нож Михася, острый, как бритва, она прокалила его лезвие на огне свечи и довольно успешно провела необходимые операции на плече у Тома и на бедре у Джона. Перед этим Михась крепко привязал раненых к койкам. После того как операции были завершены и очищенные раны промыты все тем же ромом, раненые погрузились в глубокое забытье.
Джоана, выждав некоторое время и убедившись, что ее действия возымели успех, покинула спящих матросов и поднялась на ют к Михасю. Тот, обессиленный непрерывным многодневным напряжением, фактически спал стоя у штурвала. Приблизившись, Джоана услышала, как он бормочет во сне ее имя и какие-то слова на непонятном языке.
– Ты звал меня, милый? Я плохо расслышала, что ты сказал.
Михась очнулся, поднял глаза на девушку, с трудом улыбнулся. На его растрескавшихся опухших губах выступили капельки крови.
– Джоана!
Девушка услышала наконец в его голосе, прочла во взгляде то, чего так страстно желала все последние месяцы.
Михась мельком взглянул на компас, оторвал одну руку от штурвала, потянулся к девушке. При этом он покачнулся и с видимым усилием удержался на ногах. Джоана взяла Михася за руку, прижалась лицом к его груди. Время замерло, остановилось. Они долго стояли так, боясь пошевелиться.