Читать интересную книгу Блокада. Запах смерти - Алексей Сухаренко

В ее глазах стоял такой ужас, что у Зарецкого защемило сердце.

– А я-то надеялась, что ты после нашего разговора изменился и не вернешься к прежнему… Как же нам жить дальше?

Цыган промолчал. Да и что он мог сказать сейчас своей любимой?

– А теперь пострадал отец Амвросий. Что будет без него с бабушкой и Николкой? – раздался следующий вопрос, который занозой впился ему в сердце.

За разговором они незаметно подошли к Настиному дому.

– Слово даю, я что-нибудь придумаю, – пообещал Зарецкий, пытаясь поцеловать любимую на прощание.

– Так же, как обещал проводить меня вчера вечером домой? – не поддалась на нежный жест мужа Анастасия. И, так и не посмотрев ему в глаза, скрылась в парадной.

Забежав в подъезд, она разрыдалась из-за того, что предстоял тяжелый разговор с матерью, из-за ареста священника, который пострадал по вине ее любимого, из-за того, что Иван продолжал воровать, а значит, совместной жизни у них быть не может, но больше всего из-за той огромной любви, которую она к нему испытывала, и из-за того, что так с ним рассталась. Цыган, услышав плач жены, хотел кинуться к ней и успокоить, но остановился, боясь сделать еще хуже.

«Что ж, Цыган, – обратился мысленно сам к себе Зарецкий, – слово любимой дал, пора его выполнять».

Он еще какое-то мгновение над чем-то размышлял, потом утвердительно тряхнул головой и, лихо сплюнув, отправился осуществлять задуманное.

Анастасия торопливо открыла дверь в квартиру, надеясь застать семью в полном составе, но, увидев выражение лица матери и опухшие от слез глаза племяшки, поняла – Мария не вернулась.

– А где Славка? – поздоровавшись с мамой, поинтересовалась о брате девушка.

– Он теперь ночует на комбинате. Транспорт же не ходит, – пояснила мать.

По ее тону Насте стало ясно, что тяжелый разговор еще впереди.

– Мам, ты извини меня, так получилось, – начала она просить прощения.

– Ты вот так просто говоришь мне «извини»? – рассердилась Лариса.

– Я на самом деле не хотела, чтобы так вышло, – продолжала оправдываться дочь, мучительно соображая, что же сказать в свое оправдание.

– Сестра твоего отца пропала, ты ушла с утра в магазин и не вернулась, Вячеслав остался ночевать на работе, а я тут одна с детьми, которые стонут от голода, – холодно, акцентируя каждое слово, чеканила мать. – Я уже невесть что передумала за ночь! Поговаривают, в городе стали пропадать люди – их убивают и едят. Вчера соседка рассказывала, что, возвращаясь из магазина, видела закоченевший труп прилично одетой женщины, из тела которой были вырезаны куски мяса.

– Мам, прости… – заплакала Настя, представив, какую адскую ночь провела ее мать.

– Вот вернется отец, и что я ему скажу? – продолжала выговаривать дочери Лариса, но немного спокойнее, чем секунду назад. – Ты где ночевала? Карточки хоть отоварила?

Настя с ужасом обнаружила, что забыла в баньке еду, которую намеревалась принести домой. И онемела.

– Хочу хлебушка… – донесся слабый голос Кати.

– Я есть хочу, – тут же подал свой голос Андрюшка и захныкал.

– Сейчас пойду снова, – упавшим голосом произнесла Анастасия.

– Нет, ты останешься здесь, – тоном, не терпящим возражений, заявила мать. – Я сама пойду.

Шатаясь от слабости, Лариса стала надевать поверх ботинок валенки.

– Я буду в магазине на углу, если после обеда не вернусь, приходи мне на смену.

– Хорошо, – побоялась возразить ей Настя.

В дверях мать обернулась.

– Где же ты все-таки ночевала?

– Давай отложим этот разговор до вечера, – попросила дочь.

Лариса, глубоко вздохнув, вышла из комнаты. Только с ее уходом мысли девушки снова обратились к утренним событиям. Настя понимала, что без священника баба Фрося с Николкой не смогут себя обеспечить продовольствием, которым с ними делился отец Амвросий, получая редкие подношения от прихожан. Затем ее мысли, конечно, вернулись к Ивану, с которым она рассталась довольно холодно.

«Ванечка, милый, любимый, не наделай глупостей!» – мысленно обратилась Настя к своему новоиспеченному мужу.

Ее размышления прервал стук в дверь.

– Вы? А где Мария? – удивилась Настя, увидев Христофорова.

– Разве она не у вас? – сделал тот удивленное лицо. – А я пришел ее с дочкой навестить.

После того как Мария призналась семье, что Катя дочь певца, Анастасия, в отличие от детей, простила тетке случай с Барматухой, однако сейчас его слова почему-то покоробили ее.

– Нет. Она ведь позавчера с вами куда-то ходила, с тех пор не возвращалась, – огорчилась девушка, рассчитывая на какое-то известие именно от Христофорова.

– Где же она может быть? – нахмурился тот. – А Катя как, здорова?

– Да. Проходите в комнату, – пригласила наконец гостя Настя.

Бронислав Петрович вошел и сел возле кровати, на которой лежала девочка. Катя, увидев «поедателя» Барматухи, нахмурилась и отвернулась.

– Ты чего, Катюша? – ласково заговорил с ней отец. – Не узнала меня?

– Ты плохой, не хочу тебя видеть, не хочу… – сердито пробормотал ребенок.

Андрюшка насупленно наблюдал за визитером, недовольный тем, что виновник гибели их домашней любимицы набрался наглости и пришел к ним в гости.

– А я тебе гостинчик принес. – Христофоров достал из кармана шинели носовой платок, в который были завернуты хлеб и кусочек колотого сахара.

Девочка, не выдержав, повернулась.

– На, поешь, – протянул ей платок мужчина.

– А Андрюшке ты принес гостинца? – сердито спросила Катя, беря еду.

– Нет, у Андрея есть свои мама и папа, – бестактно ответил гость.

– А моя мама меня бросила, – неожиданно зло произнесла девочка.

Она засунула половину куска хлеба в рот, и у Андрюшки от обиды потекли слезы. Анастасия ничего не могла сделать, внутренне негодуя на Христофорова и в то же время понимая, что он имеет право так поступать.

– Нет, дочка, мама тебя не бросила, она могла просто приболеть, – попытался успокоить ребенка Христофоров, поглядывая искоса на Настю.

– А вы куда с ней ездили? – продолжила настойчиво расспрашивать девушка.

– На рынок. Обменяли мыло на хлеб и сахар, она дала мне по кусочку, которыми я сейчас дочку кормлю, а потом мы разъехались по домам, – изложил заготовленную версию Христофоров. Но видя, что сказанное не произвело должного впечатления на Анастасию, добавил: – У Марии с собой была почти буханка хлеба и граммов триста сахара. Может, лихие люди позарились на еду и напали на нее?

– На, Андрейка, поешь, – прервала его Катя, протянув мальчику корочку хлеба. – И сахара половину откуси.

– Как же теперь без Марии моя дочка? – задумчиво проговорил Христофоров.

– Тетя вернется, – возразила Настя. – Ну а в случае чего мы ее вырастим.

– Ну, я же ей не чужой, – не согласился мужчина. – Может, мне ее к себе забрать?

– Я по-любому этот вопрос не решаю. И вообще, не надо при ребенке, – прервала разговор Настя, видя, как внимательно слушает их Катя.

– А Алексей Матвеевич скоро выздоровеет? – спросил вдруг Христофоров.

– Думаю, на этой неделе.

– Тогда я попозже зайду. До скорой встречи, дочка.

Христофоров попытался погладить Катю по головке, но она, словно зверек, уклонилась от нежелательной ласки и жестко, не по-детски, заявила:

– Ты мне не отец. И не ходи сюда больше.

– Ладно, ладно… – примирительно пробормотал певец, направляясь к двери.

Христофоров не испытывал никакой отцовской привязанности к Кате. Его визит объяснялся лишь желанием отвести от себя подозрения.

Выйдя от Петраковых, он с некоторым облегчением направился на Кузнечный рынок, где с недавних пор вместо Зинаиды занимался тем, что заманивал людей на бандитскую квартиру. Достав из кармана двухсотграммовый кулек колотого сахара, бывший певец слился с пестрой рыночной толпой. Вскоре к нему подошел мужчина в потертой летной куртке и ватных штанах, предложив за сахар золотое обручальное кольцо. Однако, осмотрев и прикинув в руке кулек, засомневался, мол, в нем нет двухсот граммов.

– Вы что же, гражданин, обманываете? – покачал он головой. Затем достал безмен и подвесил кулек. – Так и есть, сто пятьдесят граммов.

– Ой, извините, значит, я в другой пакет отвесил двести и его с этим перепутал, – «огорчился» Христофоров.

– Жаль, – отвернулся от него покупатель.

– Ну, что же вы обиделись, гражданин? – окликнул его Бронислав Петрович. – Давайте сходим ко мне домой, и я отдам другой пакет. Я живу в пяти минутах ходьбы.

– Вот еще, переться куда-то… – недовольно поморщился мужчина. – Я и здесь со своим «рыжьем» сахарку надыбаю.

– А мне так ваше кольцо понравилось… Моей любимой оно подошло бы, – схитрил Бронислав Петрович. – Может, уступите мне? А я вам, так и быть, еще пятьдесят граммов набавлю.

– Что, двести пятьдесят граммов сахара дадите? – клюнул на наживку владелец кольца.

– Да, – утвердительно кивнул Христофоров, радуясь, что придуманная им уловка так четко сработала.