На самом дне обнаружилась фляжка с приятно булькнувшим содержимым. Фляжку сразу припрятали. Вечерком можно будет пустить её по кругу, благо закуска есть. Не забыли в гостинцы положить и кисет с отличным табачком и несколько пачек с папиросами. Явно работа Кузьмича. Чувствуется его хозяйственная рука. Знает, что я не курю, но так же знает, что в госпиталях с куревом плоховато, вот и сделал подарок всем болезным.
Плитка шоколада в подарок дежурной медсестре позволила нам спокойно посидеть после отбоя. Во фляжке оказался превосходный коньяк. Говорите, что закусывать коньяк салом и колбасой это моветон? Да ничего подобного. Всё пошло как родное. Засыпали все довольные и умиротворённые.
Провалялся в госпитале я в общей сложности три месяца. За это время моё инкогнито было раскрыто. Однажды утром на пороге палаты появился Данилин.
— Собирайся, поехали. С тобой хотят поговорить. Врачи разрешили ненадолго отлучиться из госпиталя.
— Вот прям так ехать?— я рукой показал на больничную пижаму. К тому времени я уже ходил вполне нормально, лёгкое почти не болело, но вот шея упорно не хотела нормально поворачиваться. Хорошо хоть бандаж с неё сняли, а то надоела эта жутко неудобная штуковина просто дико. А вообще мне неимоверно повезло, что осколок всего лишь впился в позвонок, но не разбил его.
— Обижаешь, командир,— он махнул кому-то за дверью рукой и в палату занесли новенькую форму со всеми моими наградами. Надо было видеть лица и отпавшие челюсти моих сопалатников, когда я переоделся и повернулся к ним, так сказать, фасадом. Это то, что называется полнейшее охренение.
— Вспомнил!— Калужный хлопнул себя по лбу ладонью,— Писарь говоришь? И сколько сбитых у этого писаря?
— Ровно сотня, Коль.
— А что ты нам здесь цирк устраивал и штабным назвался?
— Да вначале вроде как шутка была, а потом как-то случая не было,— я виновато пожал плечами,— Вы уж извините меня, мужики.
Отвезли меня в хорошо знакомое любому здание на Лубянке или, как она сейчас называется, площадь Дзержинского. Пройдя несколько постов мы остановились у двери приёмной. Данилин молча кивнул мне на дверь, а сам сделал пол шага назад. Понятно, дальше идти одному.
Берия на меня особого впечатления не произвёл, хотя взгляд у него да, колючий. А так, если не знать кто он такой, то его можно было бы принять за обыкновенного чиновника. Хотя, пожалуй, в стране нет такого человека, который не знал бы в лицо или по фото в газетах, этого человека.
— Проходите, товарищ майор, присаживайтесь,— Берия кивком показал на стулья, стоящие вдоль большого стола для совещаний,— Мне доложили, что вы ещё не совсем отошли от ранения. Как вы себя чувствуете?
— Благодарю,товарищ нарком внутренних дел, уже лучше.
— Вот и хорошо, — лёгкий акцент в его голосе всё же чувствовался,— И давайте без официоза. Обращайтесь ко мне по имени-отчеству. Мне так привычнее. К тому же вы не мой подчинённый, так что субординация при этом не пострадает,— Берия придвинул к себе лежащую чуть сбоку папку и открыл её,— Мне передали ваши предложения по самолёту дальнего радиолокационного обнаружения. Я посоветовался со специалистами и они в один голос утверждают, что судя по описанию и тактике применения, такой самолёт уже где-то кем-то построен и применяется в реальных боях. Мы склонны были думать, что вы подсмотрели такой у англичан, когда были в Англии в командировке. Однако разведка не подвердила наличия такого самолёта в Королевских ВВС. Так откуда это, товарищ Копьёв?— Берия выразительно прихлопнул ладонью по папке.
— Такого самолёта у англичан нет,— начал я свою речь,— Во всяком случае я ничего подобного не видел. Идея же использовать тяжёлый бомбардировщик в качестве летающего радара пришла мне после беседы с командиром прикомандированного нам на Ленинградском фронте расчёта станции РУС-2с. Он как-то обмолвился, что если его машины поднять в воздух на воздушном шаре, то зона обнаружения существенно увеличилась бы. Вот тогда я и подумал, а что если использовать не воздушный шар, а подходящий самолёт. Так и родилась идея.
— Почему именно этот самолёт?
— Грузоподъёмность, Лаврентий Павлович и большой запас топлива, позволяющий находиться в воздухе продолжительное время. Плюс возможность создать нормальные рабочие условия для расчёта РЛС и пункта управления.
— Вы так хорошо знаете характеристики предлагаемого вами бомбардировщика? По моим данным вы никогда не встречались с такими машинами,— взгляд наркома стал подобен рентгену.
— Со мной в одной палате лежит майор Калужный, командир экипажа Пе-8. Вот с ним я и консультировался,— пусть идут проверят. Я действительно обсуждал с Николаем возможность использования тяжёлого бомбардировщика в качестве летающего командного пункта, правда без подробностей вроде установки на него радара.
— Ну, допустим,— Берия чуть заметно прищурился за стёклами пенсне,— Но вот здесь есть подробно проработанная тактика применения. Специалисты сказали мне, что разработать такое мог только человек, имеющий как минимум военное академическое образование. Да и предложенные вами схемы подразумевают высшее инженерное образование. Как вы это объясните?
— Никак, Лаврентий Павлович,— я пожал плечами. — Я просто всё хорошо детально обдумал.
— Возможно вы и впрямь уникум, майор,— Берия снял пенсне и потёр пальцами переносицу,— Думаю вам надо встретиться со специалистами, которые работают над вашими предложениями. Вас проводят, Илья Андреевич,— нарком закрыл папку и отложил её на угол стола, давая понять, что разговор окончен.
В кабинете, куда меня проводили, над столом, на котором были разложены какие-то чертежи и схемы, в задумчивости стоял мужчина лет сорока, в круглых очках и с густой шевелюрой, зачёсанной назад.
— Ага!— он вскинулся, едва я с сопровождающим вошёл,— Это, как я понимаю, и есть тот самый возмутитель спокойствия?
Мужчина оказался Иосифом Фомичём Незвалем*, главным конструктором Казанского авиазавода, который и выпускал бомбардировщики Пе-8. Его вызвали из Казани, чтобы он дал оценку моим предложениям. Моя идея его крайне заинтересовала. Под таким углом вопрос ещё никто не рассматривал. Почти четыре часа мы с ним беседовали, спорили, черкали прямо по привезённым им с собой чертежам и схемам. Расстались оба довольные. Что-то подсказывало мне, что в скором времени по крайней мере один самолёт ДРЛО у нас в ВВС появится. Незвалю ещё предстоял разговор с Берией и разработчиками РУС-2, а я отправился обратно в госпиталь. Голова от всех сегодняшних похождений что-то разболелась.
(* Незваль Иосиф Фомич— (16 февраля 1898 —-24 ноября 1987) — советский авиаконструктор. Главный конструктор ОКБ А.Н. Туполева. В 30-х годах был заместителем