сзади. Бери тех, что по курсу, а мы хвосты резать будем,— надеюсь с транспортников уже сообщили об нападении. У них рация всяко по мощнее будет, да и руки, что называется, посвободнее.
Транспортники резво пошли вниз, чтобы избежать атаки с нижней полусферы, а мы с Санчесом дали залп с предельной дистанции по атакующим в лоб самолётам противника. Один "мессер" тут же пошёл к земле, а второй, распуская чёрный дымный след, отвалил в сторону. Похоже тоже отлетался. Всё нашим проще будет.
Закладываем крутой вираж и идём на перехват второй группы немцев.
— Командир! Ещё пара наверху,— вот ведь зрение у моего ведомого. Я с большим трудом смог разглядеть в вышине две едва заметные точки. Похоже там тот, кто командует всем этим кардебалетом. Ёрш твою медь! И не достать гада!
— Не теряй их из вида! Атакуем!
В своей манере смогли сразу сбить двоих с дальней дистанции, а потом закрутилась круговерть воздушного боя. Немцы бросались на транспортники с разных сторон, словно стая волков, кружащая вокруг стада. Отбиваться становилась всё труднее и труднее. Немцы смогли почти сходу сбить четыре "Харрикейна". Держался только их ведущий с позывным "Кречет". Ох, что он вытворял! Вот кто настоящий ас. Он успел срезать трёх фрицев, пока его не подожгли. А потом нам стало совсем хреново. Мы просто не успевали отразить все атаки немцев на транспортники и уже три из них едва держались в воздухе, жирно чадя чёрным дымом от горящих двигателей. Чёрт! Там же дети!
Уворачиваюсь от огненного трассера и на мгновение ловлю в прицел зазевавшегося немца. Эх, красота! Только остекление, окрасившись изнутри красным, брызнуло в разные стороны. Тут же ставлю заслон из трассеров на пути другого "мессера", пытающегося прорваться к "Дусе".
Санчес в это время влепил очередь в ещё одного. Продукция немецкого авиапрома такого надругательства не выдержала и взорвалась. Но много, как же их много на нас двоих в данной ситуации.
И в это момент меня подловили. Остекление фонаря брызнуло осколками, а в левую сторону груди что-то сильно ударило, выбивая из лёгких воздух. В глазах на мгновение потемнело. Откуда-то из-под ног отчётливо потянуло гарью, а машина начала заваливаться на левое крыло помимо моей воли. Мимо, прямо над фонарём кабины, пронёсся истребитель Санчеса, отчаянно стреляя по атакующему транспортник немцу.
Из-под педалей выплеснулось пламя и облизало мои ноги. Похоже отлетался. Истребитель на рули не реагировал. Попытка открыть фонарь не увенчалась успехом, заклинило. Уже сваливаясь в последнее пике поймал в прицел выходящего из атаки фрица и всадил в него весь оставшийся боекомплект.
— Сотый,— подумал я, когда удар страшной силы сзади по голове отправил меня в небытие.
Какая сила выбросила меня из кабины, каким чудом я смог дёрнуть за кольцо парашюта, осталось загадкой. Во всяком случае я не видел, как Санчес, видя, что не успевает сманеврировать, чтобы отогнать немца от транспортного самолёта. прикрыл его своей машиной и принял всю очередь, предназначавшуюся транспортнику с детьми, в себя. Самолёт затрясся, теряя куски обшивки, на мгновение замер в воздухе и, перевернувшись через крыло, рухнул на землю. Так геройски погиб отважный сын испанского народа, дважды Герой (посмертно) Советского Союза, лётчик-истребитель Мигель Гарсиа Санчес. Не видел я и того, как в тот самый момент, когда мой ведомый прикрыл собой транспортник с детьми, на немцев набросились подошедшие нам на помощь шесть "яков" и четвёрка "МиГ-3" Волховского фронта.
Интерлюдия. Светлана.
С самого утра она буквально не находила себе места. Всё валилось у неё из рук. Думала на работе сможет отвлечься от морока и успокоиться, но не тут то было. В какой-то момент всё поплыло у неё перед глазами и она едва не упала, успев ухватиться рукой за полку с картотекой.
— Светочка, что с тобой?— Евдокия Александровна подскочила к своей молодой коллеге и подруге и помогла сесть на табурет. Она с тревогой смотрела на девушку, не понимая, что происходит. Нет, голодного обморока быть не должно. Благодаря жениху Светланы они питались вполне нормально. Тогда что? Неужели...? Да нет, в любом случае рано ещё.
— Илья,— чуть слышно прошептала Света,— с Ильёй что-то...
Катюшка тоже что-то чувствовала и, забившись в уголок, сидела тихо-тихо, словно мышонок. После кружки горячего чая, заваренного на хвое и каких-то травах, стало немного полегче. Сердце давило, но уже не так сильно.
На следующий день ближе к обеду к ним домой приехал Аркадий Гайдар. Один. Увидев его на пороге Света молча без сил опустилась на стул.
— Он жив..,— то ли спросила, то ли констатировала она.
— Жив,— выдохнул Гайдар,— Илья смог выброситься с парашютом из горящего самолёта и приземлился в районе Волхова. Он тяжело ранен и сейчас в госпитале. Нам сообщили, что состояние тяжёлое и его будут отправлять на лечение в Москву. Вы держитесь, Све.....,— он едва успел подхватить начавшую заваливаться со стула молодую женщину. Потом они сидели за столом и Гайдар рассказывал ей всё, что удалось узнать из сообщения с того берега.
Лежать в госпитале было откровенно скучно. Я и в прошлой своей жизни по больницам валяться был не любитель. Хватало меня от силы на пару дней, после чего я сбегал домой. Как говорится, дома и стены помогают. Зацепило меня довольно серьёзно. Пуля пробила лёгкое и застряла в лопатке, а осколок от снаряда немецкой авиапушки застрял в шейном позвонке. Когда меня нашли, я почти не подавал признаков жизни. В госпитале, куда меня привезли, смогли извлечь пулю из груди и заштопать лёгкое. С осколком в позвонке связываться не рискнули и отправили мою бессознательную тушку в Москву в Центральный госпиталь. Здесь злополучный осколок извлекли и долго ждали, когда я приду в сознание.
Потянулись томительные однообразные дни. Почти месяц пришлось лежать практически не шевелясь, так как любое движение отдавалось сильной болью в голове. Дышать тоже было затруднительно, так как простреленное лёгкое давало о себе знать. Естественно, едва придя в себя, я попросил медсестру отправить весточку в Ленинград Светлане. Так как сам был не в состоянии удержать карандаш в руках, то и писала с моих слов тоже она.
Чтобы как-то развеять госпитальную скуку я решил немного попрогрессорствовать, благо времени, чтобы всё обдумать, было более чем предостаточно. Как только появилась такая возможность я выпросил у медперсонала тетрадь и карандаш и начал рисовать. Уж что-что, а это я умел. Изобразил тяжёлый четырёхмоторный бомбардировщик Пе-8 с тарелкой-грибом антенны РЛС