Западном фронте, ничем не ответит на убийство царской семьи, или же оно, во всяком случае, не будет слишком замечено в Европе. Однако большевики все же не были уверены в себе и опасались неблагоприятных последствий. Это доказывает, что сообщение, выпущенное советским правительством по поводу убийства в Екатеринбурге, замалчивало половину фактов, имевших место в ночь на 17 июля 1918 года.
«В ночь на 17 июля, – говорилось в официальном советском сообщении, – по приказу Екатеринбургского Совета расстрелян бывший царь Николай Романов. Его семья переведена в безопасное место».
Даже сэр Карл Эллиот, в своем первом рапорте об убийстве, заявлял, что императрица, вместе с великими княжнами и цесаревичем, были увезены в поезде в неизвестном направлении.
В Тобольске заключение царской семьи проходило в более или менее мирной обстановке. Губернаторский дом, хотя и лишенный какой-либо роскоши, все же был довольно комфортабельным. Красноармейцы, караулившие царскую семью, держали себя в границах приличия. Их начальник – полковник Кобылинский – был честным и прямым солдатом, которому удалось добиться от караула, чтобы солдаты относились к царственным узникам с должным уважением и даже с симпатией. Однако ранней осенью Керенский послал в Тобольск еще двух новых комиссаров, которые ввели в режиме заключенных новые стеснения. Когда же Временное правительство было свергнуто, заключенные должны были готовиться к худшему. Надежды на возможное освобождение делались маловероятными. Безнадежная попытка молодого офицера Маркова организовать побег царской семьи, бесконечные интриги и разочарования – все это являлось словно продолжением ударов злого рока, который неотступно всю жизнь преследовал Николая II. Попытка освободить царскую семью, предпринятая таинственным Яковлевым, была также обречена на полный провал.
Снабженный всеми необходимыми мандатами и документами от Советов, Яковлев прибыл в Тобольск с приказанием увезти царскую семью в Москву. Опасная болезнь цесаревича помешала осуществлению этого плана, так как императрица в отчаянии умоляла позволить им всем остаться вместе. Тем не менее Яковлев настаивал на немедленном отъезде, и, после продолжительного разговора с государем, который так и останется навеки тайной, было решено, что государь и государыня с великой княжной Марией двинутся в путь. Остальные же великие княжны должны будут остаться в Тобольске с Алексеем Николаевичем. Весною 1918 года наступила оттепель, и дороги стали непроезжими. Первая часть пути должна была быть совершена на лошадях. Медленное и неудобное путешествие, вероятно, было настоящим мучением для государыни. Но она не жаловалась.
В Тюмени их ожидал поезд, но не успели они двинуться вперед, как им сообщили, что путь разобран красноармейцами. Им пришлось повернуть обратно, но, не доезжая Омска, их опять остановили, и Яковлев получил приказание немедленно доставить пленников в Екатеринбург. Там их ожидал комиссар-еврей Голощекин, и Яковлеву, который по неосторожности оставил большую часть своего конвоя в Тобольске, пришлось сдать своих пленников этому жуткому человеку.
Некоторые предполагали, что Яковлев был эмиссаром германского императора, который поручил ему доставить царскую семью за границу. Другие говорили, что он был царским офицером, прикинувшимся большевиком, и пытался во что бы то ни стало спасти царскую семью. Подлинное имя и дальнейшая судьба Яковлева так и остались неизвестными, и он исчез в хаосе и урагане Гражданской войны, оставив по себе впечатление преданности своему государю и мелькнув, как луч света, в этих непроглядных сумерках отчаяния и безнадежности.
Жизнь в Екатеринбурге не была похожа на прежнее содержание в Тобольске. Дом купца Ипатьева, который реквизировали для содержания пленников, был мал, примитивен и в невозможно грязном состоянии. Когда оставшиеся в Тобольске великие княжны и цесаревич впоследствии прибыли в Екатеринбург, оказалось, что в доме не было достаточного количества кроватей, и несчастные девушки были вынуждены спать на полу. Еда была простая и дурного качества, но это не мешало караульным отнимать у узников пищу, если солдатам приходилось что-нибудь по вкусу. У царской семьи совершенно не было личной жизни. Нередко великие княжны были вынуждены менять белье в присутствии красноармейцев, и последние делали по их адресу оскорбительные замечания. Их наиболее верные слуги были удалены в тюрьму и там расстреляны. И даже тогда московские палачи не были удовлетворены. Под предлогом какого-то непорядка или послабления, оказанного пленникам, был смещен со своего поста командир охраны Медведев, и его заменил бывший каторжник Янкель Юровский. Русские солдаты были заменены латышами.
Нет никакого сомнения, что кошмарное преступление 17 июля было совершено по непосредственному приказу из Москвы. Так же несомненно, что большевики пробовали скрыть от мирового общественного мнения размеры и подробности екатеринбургского злодеяния. «Мир никогда не узнает, что мы сделали с ними», – нагло хвастался Войков, один из участников убийства, после того, как тела царской семьи были изрублены, облиты серной кислотой и сожжены в лесу, куда они были перевезены. Но когда некоторое время спустя войска адмирала Колчака заняли Екатеринбург, выяснилось, что в подвалах Ипатьевского дома было расстреляно несколько человек. И вот постепенно цепь неопровержимых доказательств и свидетельских показаний привела следственные власти к куче пепла в лесу, и тогда для всех стали ясными подробности екатеринбургской трагедии.
По всей вероятности, война притупила человеческие чувства, или же слишком кошмарна была правда, чтобы ей можно было поверить. Вообще же английское общество, получая все новые и новые данные о зверствах большевиков, качало головами от недоверия и ужаса и потом старалось поскорее позабыть обо всех этих тяжелых вещах. Конечно, зверское убийство двоюродного брата английского короля, его жены, его малолетнего сына и четырех дочерей, из которых одна предназначалась в жены будущему английскому королю, – все это вызвало в Англии в известных кругах взрыв негодования. Но оно было не слишком продолжительным. Та таинственность, которой было окружено екатеринбургское преступление, открывала бессознательным пособникам большевиков возможность об этом преступлении быстро позабыть…
Некоторое время спустя в Петрограде произошло убийство Урицкого, и ЧК обнаружила контрреволюционный заговор. Все это послужило поводом к разгрому большевиками британского посольства в Петрограде. Когда в него попробовал ворваться отряд красноармейцев, он был встречен в вестибюле капитаном Кроми с револьвером в руках. Кроми был убит на месте. Консул Вудхоуз и все члены британской миссии были брошены в тюрьму. В Москве на генеральное консульство было совершено нападение, и господин Локкарт, изменивший теперь свое мнение относительно большевиков, был арестован и едва избежал расстрела.
Кроми заставили занять пост морского агента в Петрограде. Когда же был подписан Брест-Литовский мир, и весь состав английского посольства в Петрограде покинул Россию, Кроми остался в этом городе с целью предотвратить передачу в руки немцев русского военного флота. Большевики ненавидели Кроми, и он был обречен, так как они знали, что он должен был взорвать