ускорился. Запах горелого мяса ветер доносил давно, но сейчас он стал невыносим, дома горели. Дальняя часть большого поселения полыхала так, что жар доносился и сюда.
Скинув рюкзак у первого дома в кусты, сформировал печать хлыста, держа ее на готове. Аккуратно пробираясь вдоль заборов, выглядывал вперёд. Первые крики услышал уже за третьим домом. Улочка слегка изгибалась, поэтому далеко разглядеть не мог, но то, что это определённо были крики, при чём некоторые предсмертные, он мог ручаться. Когда дым начал застилать глаза, а дышать стало труднее, Сергей психанул, выходя в полный рост на середину дороги, пошел прямо по ней.
Небольшая Поселковая площадь, к краю которой он вышел, его не просто ужаснула, а привела в замешательство и шок. Сотни людей, всех возрастов стояли на коленях со связанными руками, и смотанными между собой ещё веревками по десять. По центру площади стоял камень, смотрящийся тут чужеродно, а рядом стоял крест, на котором было прибито тело, изуродованное, с частью обнаженных костей и лицом, где от глаз к подбородку была срезана кожа, в виде подтеков крови. И это тело было ещё живым.
Рядом с камнем стоял человек, что с хладнокровием мясника разделывал очередную кричащую, ещё живую жертву, доставая из женской груди бьющееся сердце, а тело скидывая с камня, на залитую кровью землю, где его подхватывали два воина в белых масках и уносили в очередную хату, складывая трупы штабелями и поджигая её.
Тошнота волной накатила изнутри, заставив начать контролировать свое тело. Вместе с контролем тела, вернулся здравый, холодный рассудок, заставляющий оценить ситуацию в целом. Пересчитать бойцов, оценить возможности, варианты, возможные жертвы.
Десятки воздушных серпов сформировались за считанные секунды, рывок к камню со жрецом, занесшим нож над очередной жертвой, мальчишкой, лет шести. Жрец нужен живым, хотя бы частично, поэтому в ноги огненную косу, а серпы в своих жертв. Тело жреца заваливается, лишенное опоры с душераздирающим криком, опять десятки серпов, что находят своих жертв. Вскочив на камень жертвенника, выцепил взглядом бегущих со всех сторон деревни солдат, опять серпы. Плотная группа воинов вышла с одной из улиц, «гори-гори ясно», заставляющее тела осыпаться обугленным прахом. Мальчик под Сергеем на камне тихо скулит, поэтому тесаком рубит веревки и короткий крик «беги», пацан срывается, падая на четвереньки, поскальзываясь в крови, но убегает.
Рой стрел бессильно бьёт в латы, значит россыпь серпов. Сергей крутится на жертвенном камне, как уж на сковородке, постоянно оценивая ситуацию и уничтожая тех, кто пытается нападать. Во внезапно наступившей тишине, кажется слышно, как бьётся его сердце. Но никто не нападает больше, только чадят подожженные дома. Люди попадали наземь, прикрывая головы. Тишина. Тело на кресте, очевидно раньше было женским, утыканное стрелами, больше не дергается. Вонь от крови и горелого мяса щекочет нос, вызывая приступ чихнуть.
Безногий жрец, рядом с камнем едва шевелится. Подобрав выпавший из его руки тупой, чуть изогнутый нож, подошел к ближайшему мужику, вложив ему в руку кинжал, бросает «освободи всех, сбежишь, прибью», возвращается к жрецу, и теперь на камне, где еще пол часа назад лилась кровь невинных, лежит сам палач. Наклонив голову к самому лицу жреца, спросил.
— Кто? — жрец засмеялся, что вывело Сергея из себя, схватив руку жреца, незатейливо сломав ее о край камня. — Кто? — повторил вопрос.
— Гурнат… — прошипел жрец. И в этот момент, Сергей начал приходить в себя, осознавая произошедшее.
Люди стояли и хмуро смотрели на Сергея и камень, что стоял посреди небольшой площади. Сзади все ещё продолжали распутывать пленников.
— Я хранитель этого мира, и если такое происходит по велению богов, то этому богу нет места в этом мире. — негромко произнес Сергей, оглядывая толпу. — Идите, и передайте мои слова всем, кого встретите: вы выбираете богов, а не боги выбирают вас. Идите, и живите достойно, а это, — схватив за шкирку жреца, Сергей с силой катнул его по скользкому от крови камню на землю, — мой вам подарок.
Первые, робкие ряды сделали шаг вперед, один из мужиков подскочил к лежащему жрецу, ударил босой ногой, с криком «это была моя жена!», следом подтянулись и остальные. Сергей отвернулся, чтобы не видеть это зрелище к камню, залитому кровью.
Толчок эфира заставил уйти перекатом в бок, и на место, где он только что стоял опустилась огромная дубина. Ледяная плеть срывается с руки, превращая дубину в лед, отчего при следующем ударе, разлетается крошевом.
Сергей посмотрел в шакалью морду, раскручивая плеть, готовый прибить тварь, сорвавшуюся с поводка. Толчок эфира, и что-то снесло хранителя в ближайший дом, пробивая им стену, и сбивая латы, оставляя только кольчугу. Сверху что-то упало, и в это что-то Сергей залепил колобком, от чего стены осыпались ещё больше. Попытавшись подняться, чудом, на инстинктах отклонил голову, и сталь, пронесшаяся сверху, лишь краем зацепила ухо, срезая кончик. Не глядя запустил ловчую сеть, потом гори-гори ясно, ледяной покров и ледяную пустыню.
Откинув с себя куски глины, поднялся и прокашлялся, осмотрелся. Две огромных ледяных статуи застыли на руинах дома, что погребли под собой Сергея. Подойдя к восьмирукому чудовищу, сформировал ледяной меч, и со все силы ударил по руке, сжимающей кривой меч, та со звоном осыпалась, а меч покатился по обледеневшим руинам дома. Подобрав трофей, пару раз крутанул рукой, оценивая баланс.
— Не фальката, но если переточить, то очень даже… — начал рубить руки, потом ноги восьмирукой твари. Закончив, подошёл ко второму ледяному изваянию бога, медленно отсек руки, подрубил ноги, прошел к восимирукому, собрал все оружие, что у него нашел, сел на кусок стены, осматривая побоище.
— Выходи уже, Цен-Мак, я тебя чувствую. Ты ведь этого хотел. Давай, делай, о чём мечтал.
Золотая тень мелькнула между домами и от застывших ледяных статуй послышался скрежет зубов о лед, глухие удары, рычание. Рядом появился Рикар. Сергей посмотрел на волка, подтолкнул к нему сверток с оружием.
— Сможешь это передать Остапу? Скажи, мой подарок, только из этого, если есть хороший кузнец, пусть сделает копию моего тренировочного.
Волк осклабился, глядя, как Цен-Мак крошит обледенелых богов в крошку.
— Знаешь, я очень надеюсь, что Если я попрошу тебя о чем то таком, ты тоже мне поможешь.
Сергей хмыкнул, глядя, как ледяное крошево разлетается, сверкая в закатном солнце.
— Помогу, конечно, на то я и хранитель.
Люди, освобожденные от пут, наблюдали за забвением и расщеплением божественных сущностей с благоговейностью в глазах. Когда Сергей закончил, устало опустившись на кусок стены, сквозь толпу протолкался мальчишка, которого он снял с жертвенника, волоча по земле его