Читать интересную книгу Выражение монашеского опыта - Старец Иосиф Исихаст

Шестой глас трубы, носящий образ совершившегося в течение шести дней творения и шестидневного труда, служащего для пропитания человека, возвещающий нам

ВОЗВРАЩЕНИЕ БОЖЕСТВЕННОЙ БЛАГОДАТИ

Каждой вещи назначено свое время, дорогой мой и любящий безмолвие брат. Минует треволнение, и приходит вслед за ним желанная тишина, где ум, плывущий, подобно дельфину, вкушает тихий мир благодати и призывает струны чувств пробудиться и приносить пение Создателю, славословие Избавителю и благодарение Просветителю, то есть Единой в Трех Лицах и Нераздельной Пресвятой Троице, которая наказующи наказала нас, любящи, смерти же не предаде нас. [211] Ибо поистине терпя потерпех Господа, и Он не презрел моего моления, но внят ми, и услыша смиренную молитву мою; и возведе мя, яко Благ, от рова страстей. [212]

Войди же и ты в радость [213] мою, возлюбленный читатель, и исполнишься, подобно мне, неизреченной радости о вновь обретенной благодати. Ибо когда ты, надеясь обрести Жемчуг, не будешь желать ничего другого и думать ни о чем другом и уже приблизишься к отчаянию относительно своей надежды, — внезапно, ожиданиям вопреки, вот оно, сияние Жемчуга, просвещающее глубины души твоей и изгоняющее скорби искушений. Каково же начало его обретения, готов я сказать тебе; ты же, выслушав, тщательно затвори излагаемую мысль в сокровищнице разума и, когда по божественной благодати достигнешь того, о чем я говорю, помолись и за меня, заблудшего и сие потерявшего.

Ибо когда добрый Ювелир как должно испытает золото и найдет его годным для Своей работы, после того, как оно пройдет огонь искушений и избавится от всякой суровости и ржавчины, тогда возглашает добрый Кормчий: «Довольно испытаний. Достаточный опыт получил терпящий скорби любви Моей ради, довольно ему опасностей и борьбы с бурями. Предоставим ему малый покой, коль скоро и противник ничего не требует более, но отступил, побежденный, поскольку тот наказал его своим умением, обличив вражье безумие. Исцелим уязвленного и совершенно поверженного во тьму».

Тогда довольно человеку одного-единственного взгляда Господа, чтобы вздохнуть свободнее после скорбей. Довольно единого луча благодати, чтобы забыть о них. Так обращается наш Спаситель к душе терпеливого, и тот, слыша сладкий голос Говорящего и спасением Наделяющего, исполняется упования. Будь же внимателен, познай премудрость Художника и то, как Он управляет нашею немощью. Ибо Он не дает благодати, как прежде, чтобы не сказал человек, что получил воздаяние за свое терпение, и не посылает ангелов Своих, ибо не вынесет этого лукавое и тщеславное естество наше. Но как мудрый Кормчий, Который устрояет все к пользе нашей, Который возводит на небеса и низводит в ад, умерщвляет и животворит, [214] не хотящий смерти грешника, но ожидающий до тех пор, пока не сделает так, что тот обратится и будет жить, [215] Он попускает ему скорби очищения и исправления ради. Когда же придет час удалить их, вновь искусно и мудро избавляет его от них, ибо, будучи Всесильным, может обновлять расположение души человека и пробуждать все его духовное устроение к желанию слышать слово Божие.

Равным образом посылает Он и иного человека, искусного речью и единодушного нам, который известен промыслительной и спасительной премудрости Его. И словно в двуструнных гуслях встречаются их голоса, Бог же радуется этому, со сладостью слыша возвещение собственных Своих глаголов, как это было и в случае с оным божественным Валаамом, принявшим божественный глагол и непрестанно благословлявшим Израиль. [216]

Так угодно Благому Кормчему и Его богоугодному домостроительству. Ибо для Него нет ничего невозможного, но Он может все. Если отверз Он уста ослицы, то тем более может умудрить и кого‑либо из малых ради великой пользы, чтобы спасти его ближнего! Ибо Он источил воду из челюсти ослицы руками оного исполина Самсона [217] и иссушил море через Моисея, Своего служителя. [218] И нет никаких препятствий для всевластной и непобедимой силы Всевышнего.

Итак, эта встреча, ниспосланная Богом, и речь, обращенная к страждущему, звучат для него как божественный гром. Какова благость Твоя, Господи! Сколько раз слышал я те же слова и еще чаще изучал их, читая божественное Твое Писание. Отчего же теперь они обладают такой силой и причастны таковому наслаждению? Ясно, что ни по какой иной причине, но только потому, что разверзлись источники бездны и открылись давно скрывшиеся божественные дарования, и это даже язык оленя может заставить произносить вещи полезные и спасительные для человека! И вот Господь свыше вещает, и речи, словно молнии, в сердце проникают, божественным светом сопровождаются, бесы же при этом в бегство устремляются. Приходит благодать, и сердце, как неопалимая купина, опаляется огнем. Возвещаемое же кажется человеку вышеестественным, и текут из очей сладчайшие слезы, и воссылаются из глубины души слова благодарения, являющие искреннюю любовь к Богу.

Итак, еще немного поупражняемся в речи и с рассуждением разберем, что случается с оным путником, чтобы ты понял, что когда тело обладает крепостью сил, то теплота околосердечной крови, если, конечно, помогает благодать, вызывает горячую ревность. И тогда человек творит все, что только захочет и сможет, поскольку и тело этому содействует. Он устремляется вперед, подобно льву, не считаясь с опасностями и смертью. Посему такой человек и вражеское злорадное благоже [219] слышит с радостью и не может отвергнуть вражеский вызов. Однако он думает, что трудится благодаря собственной ревности, а также телесному и душевному мужеству, и потому не может все приписать всевластной силе Всевышнего и далек от истинного смирения, о чем ясно свидетельствует его упование на собственные телесные подвиги.

Когда же тело обессилело, да еще и благодать его оставила, таким образом наказав человека ударом небесного бича, то, поскольку телесное мужество ему не содействует, благодать же вслед за наказанием возвращается, он уже приписывает Богу все свои добрые дела, о справедливости чего на деле свидетельствует и очевидная истина. Когда же становится человек причастником смирения, то, к примеру, даже если бы все языки мира собрались для восхваления его, он нисколько не принимает этого, и нет в нем гордости ни на волос. Он удаляется от этих похвал, как от богохульства, ибо всем своим душевным и телесным составом знает, что от Бога к нам и от нас к Богу приходит, и переходит, и бывает всяческое божественное действие и движение! Бог дает от Своих Своим, и Ему всегда приносится «ТВОЯ ОТ ТВОИХ». И такой человек истинно поклоняется Богу и становится выше всякого ложного самоуничижения и смиреннословия, почему и причащается богатства любви и воссылает чистые благодарственные хвалы.

Но я возвращаюсь к своему предмету. Когда возвестит Вышний Бог Свои глаголы и даст ему добрые наставления, разлучается он со своим наставником. Идя же обратно, этот прежде младенец, ставший ныне, благодаря своему испытанию, человеком опытным, из‑за преизбытка радости призывает всю природу и все находящееся в ней, говоря гласом души: «Приидите, все Богом сотворенные создания, и со мною разделите невыразимую радость, ибо еще немного — и вселилась бы во ад жалкая моя душа, если бы Создавший меня не захотел мне помочь! Приидите же, и всякое дыхание со мною да хвалит Господа! Равно же и не имеющие чувств создания да славословят со мною Творца в шуме листьев своих и звучном гласе дыхания своего! И вы, божественные и бесчисленные ангелы небесные, радующиеся великою радостью моему спасительному обращению, укрепите силу мою, и вместе да возблагодарим Господа за обретение погибшей драхмы души моей!»

Итак, возвратившись в каливу и приложив к делу наставления, он уже совершенно исцеляется от всего, что прежде им обладало, и, сверх того, в нем расцветает мир помыслов, и умножается, благодаря созерцанию, сила веры, высшая всякого недоумения и детского сомнения! Ибо он, умными очами созерцая происшедшее, видит истину, и потому созерцание орошает его веру. Когда же она, то есть вера, зачинает во чреве, то рождает дочь — непостыдную надежду. А эта божественная двоица, обретя мысленные крылья, соединяется с любовью, троично воспринимая обетования и возвещая нам: «Примите их как дар и божественную милость Господа нашего!»

Если же человек и обращает свой ум к молитве, то уже не может сказать: «Дай мне то‑то и то‑то», поскольку Господь подает ему более, нежели он сам мог бы просить. Но молитва его об одном: да будет святая воля Господня. А по временам он соединяется с Богом в час молитвы, и тогда прерывается молитва, человек же становится пленником любви Христовой и видит Того, Кого любит, и постоянно удивляется сладкому дуновению оного мысленного ветра, веющего свыше от росоносного облака и нисходящего к нам как тончайший глас, мысленно свидетельствующий о пришествии Владычнего явления. Тогда он бывает поглощен силою благодати, Сладчайший Иисус царствует в его сердце. Когда же закончится созерцание, человек остается словно бы не имеющим тяжкого и неудободвижимого тела, и восклицает в изумлении, и в удивлении взывает: «О бездна богатства, премудрости и разума Божия!!! Сколь неисследимы чудеса Твои, Господи! Кто может определить неизмеримое богатство благости Твоей? [220] Или какой язык в силах изъяснить непостижимые Твои таинства? Господи, Господи, если не удержишь вод сладкой благодати Твоей, то растает человек, словно воск!» Говоря так, он взирает на себя как на худшего всякой скверны, находящейся на земле, желая, если бы это было возможно, всех вместить в сердце свое, чтобы увидели они сию благодать, хотя бы сам он ее лишился. Но поскольку и в наши дни, как учит нас опыт, очень трудно принести пользу другому человеку, по причине множества немощей и отсутствия смирения и послушания, то признано более надежным безмолвствовать вместе с немногими единомышленниками, молясь за всех. Бог же может многими способами наставить и спасти каждого.