оперативников, которых он еще даже не видел! И это все для одного человека?! Похоже, кто-то решил перестраховаться по крупному. Процентов, эдак, на 1000 %. До полковника только сейчас дошло, что он вообще-то находится непосредственно на передовой. В первом ряду театра, на сцене которого сейчас будет разворачиваться весьма сомнительное действо. Однако предпринять он уже ничего не успел, так как в этот момент дверь подъезда, тихонько скрипнув, распахнулась, и на пороге появился он.
Полковник почувствовал, как у него медленно отвисает челюсть. Напротив же него, с любопытством оглядываясь по сторонам и слегка подслеповато щурясь, на верхних ступеньках крыльца застыл обычный, ничем не примечательный паренек лет двадцати. Теплого желтого цвета футболка, с мутной застиранной картинкой, изображающей старый Нью-Йорк, была заправлена в дырявые джинсы и плотно облегала небольшое брюшко, выдававшее в своем владельце заядлого любителя сидячего образа жизни. Об этом же говорили и небрежно висящие на шее парня, большие и явно не дешевые игровые наушники. Широкое, слегка оплывшее лицо и умные глаза, за стеклами аккуратных очков. Тонкие ручки, плетьми свисающие из широких рукавов одежды, доставляли последний штрих к картине. Геймер. И приговор и диагноз в одном флаконе. Ну, или хакер, учитывая, кто за ним только что приехал. Интересно, что такого ломанул этот паренек, что им так плотно заинтересовались безопасники?
И тем более зачем тут столько народу? Да на этого куренка вполне хватило бы обычного наряда милиции! Или информация, которую он украл, настолько секретна, что кое-кто решил всерьез перестраховаться и максимально избежать всевозможных случайностей? Да нет, глупо…
— Я рад, что мы с вами поняли друг друга, — тем временем негромко проговорил, стоящий возле него командир отряда, по-прежнему держащий в руках свой шлем, — а теперь на колени и руки за голову. Будьте благоразумны до конца.
Да чего они с ним цацкаются?! Давно бы уже скрутили и погрузили в «бобон»! Это же не террорист, обмотанный полсотней килограммов пластида! Это обычный никчемыш! Да у него даже оружия нет! О чем вообще с ним можно разговаривать?! Полковник только диву давался, глядя на замерших и напряженных до предела оперативников. По лицам многих из них медленно стекали крупные капли пота. Да они же…
Додумать свою мысль он не успел. Потому что как раз в этот момент, паренек, еще раз оглядевшись по сторонам, безмятежно улыбнулся и спокойно шагнул вперед.
Тах! Тах!
В ту же секунду у него в шее появились два широких толстых дротика вошедших туда чуть ли не по самое оперение. Грохот выстрелов и мешанина тел у подъезда. Полковник только помотал головой, пытаясь проморгаться.
Все произошло настолько быстро, что показалось ему обычной рябью в глазах. Когда же, секунду спустя, зрение, наконец, сумело вернуться в норму, он сумел различить уже лежащее на асфальте тело хакера, настолько плотно покрытое толстыми карбоновыми сетями, что сквозь них с трудом можно было различить только отдельные пятна желтой футболки. Распластанное тело, крепко вжимали в грунт четверо бойцов в тяжелых БСП, наглухо фиксируя задержанному руки и ноги. Еще один, деловито колдовал с самой сетью, а последнего, сжимающего в руках слегка окровавленный топор, матерно распекал главный безопасник. Судя по мощному басу, смущенно раздающемуся из под шлема провинившегося бойца, тот пытался уверить начальство, что приложил парня совсем легонько, да и то лишь обухом, так что скоро очнется. В ответ тот только махнул рукой и отдал приказ грузить задержанного в машину, после чего щелкнул наручным пультом, отдавая какие-то распоряжения, и подошел к милиционеру.
— Товарищ полковник, операция завершена, но нам потребуется еще ваша помощь в некоторых моментах, — он махнул рукой и к нему подбежал тот самый седой спецназовец, который еще в самом начале делал доклад, — мой человек останется с сами, чтобы уладить все необходимые формальности. Мы надеемся на ваше сотрудничество.
* * *
Пробуждение выдалось на редкость приятным. Проснулся я рано утром в своей постели. Абсолютно голый, но заботливо прикрытый сверху тонкой белоснежной простыней. Боли не было. Совсем. И ее отсутствие уже само по себе наполняло меня изнутри радостью и каким-то спокойствием. Было так хорошо, что некоторое время я просто лежал без движения, улыбаясь в пространство и наблюдая, как через тонкие занавески в мою комнату застенчиво проникает яркое утреннее солнце. Думать не хотелось. Как, впрочем, и вставать. Хотелось просто лежать без движения, наслаждаясь удивительным покоем и окружавшей меня безмятежностью. Где-то неподалеку тихонько пели птицы. Какие именно — не знаю — я был из тех редких людей, что даже если в упор их увидят, все равно не смогут понять, кто это, не то, что опознать по голосу. Но мне нравилось. Красиво…
Мне редко когда удавалось встречать рассвет вот так. Не спеша на работу, когда даже не хватало времени, чтобы поднять голову к небу. Не стоя в давке автобуса, прижатым со всех сторон потными, полными злобы и раздражения телами. Не в ночном марш броске, когда пот заливает глаза и впереди видна только дорога и спины товарищей. А вот так. Спокойно, никуда не торопясь, наслаждаясь всей красотой момента и его безмятежностью… Жизнь постоянно уходит на какие-то важные и срочные дела, в итоге оказывающимися совершенно лишними и ненужными. В будни мы спешим на работу или по делам и нам некогда любоваться красотой и самобытностью этого мира. А на выходных мы отсыпаемся. Обычному человеку, отпахавшему пяти — шестидневку на работе, редко когда придет в голову вставать в свой единственный выходной в пять утра, чтобы пойти на берег реки и, купив в каком-нибудь круглосуточном магазинчике пирожок и кофе, просто встречать рассвет на скамейке, притаившейся у самой воды под старой развесистой березой. И я прекрасно могу их понять. Но сам, еще учась в институте, всегда старался гулять именно утром. Когда на пустынных улицах никого нет, а мир еще спит под легкой дымкой тумана. Лишь редкие, такие же как ты прохожие, иногда проплывающие мимо, бесшумно растворяются за спиной.
Мне нравилось такое время. А еще нравилось ходить в кино. А что? Билеты дешевые. В зале отсутствуют вечно чавкающие и рыгающие тебе в ухо соседи, что до кучи еще любят потолкать ногами, впереди стоящие кресла. Бар свободен. В бильярдной и автоматах — никого. Ну разве не лепота? Возможно, кто-то назвал бы мое поведение одной из вялых форм социопатии, но мне на это было как-то наплевать. Все-таки иногда настолько устаешь от общества и людей, что становится просто все равно, что про тебя подумают окружающие, и просто