— Господин Ибадулла, — сглотнув комок в горле, выдавил из себя Сахиб Джелял, — вы думаете: почему богатый коммерсант спокойно торгует в Узбекистане и Таджикистане и его не посадили, не расстреляли? А? Или почему его высочество Сеид Алимхан не приказал «успокоить» Сахиба Джеляла, заподозрив, что он большевистский лазутчик? Или почему инглизы не арестовали Сахиба Джеляла в Пешавере и пропустили свободно в Кала-и-Фатту?
— Э! Инглизы? — насторожился мулла Ибадулла. Задал же ему задачу Сахиб Джелял.
— Вы проницательный из проницательнейших. Вы пригласили в гости Сахиба Джеляла побеседовать о священном коране и вообразили, что Сахиб Джелял безбожник. Вы надеялись, что Сахиб Джелял не сдержит себя. Что же получилось? Сахиб Джелял знает коран не хуже, а лучше, чем вы, а? Что же вы вызнали, господин мулла Ибадулла Муфти? А головами в мешке с кровью пугайте детей, господин Ибадулла. Разрешите мне сказать: «Хейле баррака! Благоденствие вам!»— и удалиться.
Намек был слишком откровенный. Сахиб Джелял открыто показал, что хитрости муллы Ибадуллы не стоят и стертой монетки.
— Э... э... Зачем же так? Э... э...
— Вам очень хотелось. Вы строили расчеты. Вы доказали бы эмиру глубину вашей проницательности, вашей бдительности! Вы думали: Сахиб Джелял выслушает приглашение явиться в Кала-и-Фатту. Сахиб Джелял скажет себе: «Ибадулла Муфти страшный! У него на руках кровь! Он заподозрил что-то!» И вы ждали, что Сахиб Джелял вскочит на коня и поскачет на север, спасая свою душу. Все знают, что значит получить приглашение на чай к мулле Ибадулле Муфти. И вы очень удивились и огорчились, когда Сахиб Джелял сам пришел к вам в гости. А ваши аскеры коченеют в устроенной вами для меня засаде на холодном ветру Чарикарскрго перевала. Одеревеневшие их руки не могут держать ружей. А всадник с длинной бородой и в белой чалме не скачет воровски по дороге и не стремится в расставленные вами, господин мулла Ибадулла, силки, а пьет с вами чай. И вы, господии Ибадулла Муфти, не отнесете в мешке с кровью голову Сахиба Джеляла повелителю: «Вот голова одного предателя безбожника! Вот голова человека с нечестивыми мыслями. Награды!»
— Э... э... Откуда вы знаете? Э... Откуда вы то есть взяли? Кто сказал? — бормотал мулла Ибадулла Муфти.
Он и впрямь подумал, что этот мудрец с красивой бородой умеет читать мысли. Наивный, первобытный мулла верил во всякую мистическую чепуху, а ассирийская борода Сахиба Джеляла нагоняла на него страх. Ибадулла с детства испытывал трепет перед бородами. И сейчас он способен был лишь жалко «экать», не будучи в состоянии собраться с мыслями.
Погладив нежно бороду, точно понимая, что она его выручила, Сахиб Джелял важно добавил:
— А теперь совершенство проницательности спрашивает Сахиба Джеляла словами священного корана, почему он не воюет, почему он не пошел на джихад? И Сахиб Джелял ответит гению хитрости господину мулле Ибадулле Муфти тоже словами корана: «Не надлежит карздору — должнику идти на джихад. А если он погибнет в битве с неверными! Кто же расплатится с кредитором?» Так записано в коране. И надлежит вам, знатоку священной книги, спрятать яд подозрения в шкатулку недоверия. Ибо пророк наш говорил: «Купля-продажа — почетное занятие», даже более почетное, нежели отрубание голов неверных.
— Карздор!? Э-э? Вы должник — карздор эмира? Вы должник инглизов? Вы должник? Чей вы должник наконец?
В дрожи голоса, в бегающих глазках, в трясущихся жирных губах, в громком сглатывании слюны сейчас проявилась вся жадность муллы Ибадуллы, неуемная его алчность, страстная жажда разнюхать чужие коммерческие тайны. Всюду, где слышался звон золота, мулла Ибадулла «терял себя». И к тому же раскрылась тайна: оказывается, бородача объединяли с эмиром какие-то узы. Вспотев от нетерпения, ощутив от возбуждения потребность сбегать в «место отдохновения», Ибадулла терпел, суча по матрасику своими толстыми ногами. Он все старался поймать взгляд собеседника и натужно кряхтел:
— Вы должны эмиру? Сколько вы должны эмиру? Чего?.. Э... Да говорите! У вас, э, с ними дела, торгуете, э? Что имеет эмир в Самарканде? Много? Э! Деньги? Камни? Золото? Все золото эмир держит в моих руках, чтобы Бош-хатын не узнала. Э, вы мне все равно скажете. Вы, э, обязаны сказать. У эмира нет тайн от своего наставника, э, в делах торговли и молитвы.
Он даже рукой гладил с повадками умелого душителя плечо Сахибу Джелялу, подбирался к его горлу. И Сахибу Джелялу снова сделалось жутко. Гладящая ласковая пухлая ладошка могла иметь железную хватку. Вкрадчиво прилипчивый кот ластится к мыши. А Сахиб Джелял все еще чувствовал себя мышью в громадной мышеловке Кала-и-Фатту.
«Сокровище мира отдал бы, — шевельнулась в мозгу мысль,— чтобы знать, знает ли Сеид Алимхан, что мы сидим здесь? Он же получил мое письмо. Но тогда почему я попал в лапы этого животного? Или у эмира тоже возникли подозрения?»
Не отстраняясь от «ласки» муллы Ибадуллы, Сахиб Джелял вскинул ладони к лицу.
— Оомин обло! Пошли!
— Э, куда? — с наигранным простодушием залебезил мулла.
— Ведите меня к их высочеству эмиру! Их высочество эмир ждет нас! И там мы положим все тайны к подножию его трона, к священным его стопам.
— Ну? Э?
— Я знаю. Мне многое дано постичь. И я знаю, эмиру надоело ждать.
— Э...э...
— В благородной Бухаре в воротах Арка, резных и бесподобных по сию пору, торчат вот такие арбяные гвозди. Они заржавели, заскорузли от крови, они напоминают о вреде болтливости.
— Гвозди? Э? Болтливость? — недоумевал мулла Ибадулла.
— Гвоздями, железными арбяными гвоздями, по приказанию справедливого эмира, прибивали к доскам ворот за язык тех, кто не умел хранить тайн эмира.
Сахиб Джелял уже поднялся во весь рост, едва не доставая своей громадной чалмой болоров потолка и вызывая всем своим величием и особенно бородой у муллы Ибадуллы дрожь в спине.
Теперь Сахиб Джелял свысока смотрел на Ибадуллу. Теперь он был хозяином положения. Мулла Ибадулла Муфти растерялся. Властитель дум и желаний эмира, жестокий всесильный министр задумал перехитрить Бороду, как он в душе называл Сахиба Джеляла, и, изобличив его, выслужиться перед эмиром. Мулла Иба-:а безумно боялся, что Борода — человек умный, образованный, богатый, да еще приехавший из Пешавера, значит, с ведома англичан, захватит влияние при дворе. С подобными людьми муллa Ибадулла Муфти обычно разделывался быстро. И он не поколебался бы расправиться с Сахибом Джелялом. Но одно слово все изменило. Оказывается, Борода карздор-должник самого эмира! А в мире ислама, где поклоняются богу торговли, карздор гная фигура. Оказывается, Сеид Алимхан имеет с Бородой совместные денежные интересы. Мулла Ибадулла ругательски ругал себя, что так и не сумел разузнать подробнее о Сахибе Джеляле.