Стараясь унять дрожь в руках, Джастин бережно положил убитую на спину, а потом на мгновение закрыл глаза. Он думал о черных наконечниках, о том, как гордился их эффективностью и своим искусством.
Привязав кобылу к росшему возле ограды молодому деревцу, Джастин порылся в торбе и седельных сумах убитой, но не обнаружил там ничего, что могло бы заменить лопату.
— Ты проклятый демонами дурак! — сказал он себе, оттаскивая тело женщины к ложбине по ту сторону ограды.
Инженер забрал у погибшей уже не нужный ей кошелек, в котором находились пять золотых и серебряник, ее поясной нож, который вложил в свои ножны, и ее пустые ножны. Для меча Фирбека они оказались коротковаты, и часть клинка торчала снаружи, но лучше короткие ножны, чем никаких. Потом Джастин завернул тело в парусину, найденную во вьюке за седлом, опустил в ложбину и, с опаской поглядывая на дорогу, начал заваливать камнями. «Не просто дурак, а сентиментальный дурак», — добавил он, обращаясь к себе.
К тому времени, когда пирамида из камней была сложена, Джастин весь взмок от пота и трясся от усталости.
Ознакомившись с остатками провиантского пайка убитой, он невесело рассмеялся. Вода в притороченной к седлу фляге имелась, а вот из еды остался лишь маленький кусочек высохшего сыра и три раскрошенные лепешки. Джастин постарался не проглотить все это единым духом, а откусывать по кусочку и жевать медленно, запивая водой.
Повернув гнедую на север, в сторону дымящейся груды, что была некогда Сарронной, он оглянулся, и взор его на миг затуманился.
Перед ним предстал образ молодой Алтары, сжимающей вонзившуюся в ее грудь стрелу из черного железа.
У следующей речушки Джастин остановился, напоил лошадь, наполнил флягу свежей водой и нарвал с ближнего куста немного ягод. Он так и не наелся, как, впрочем, и не отдохнул.
Снова взобравшись в седло, инженер посмотрел на северо-восток. К небу поднимался густой серый дым.
Менее чем в кай за речушкой дорога сбегала вниз по склону, а потом снова шла вверх и направо. Остановив лошадь, Джастин присмотрелся к видневшимся на склоне кучкам золы и разбросанному металлу. Сам того не заметив, он добрался почти до самого поля боя.
Сразу за поворотом дороги, ведущей к равнине между двумя холмами, инженер уловил волну белизны. Впечатление было такое, будто дорогу перекрывает невидимый барьер, тянущийся от леса железных деревьев справа к болоту слева.
Впереди на дороге находился отряд из нескольких десятков Белых всадников. Не иначе как арьергард основных сил, уже выдвинувшихся к развалинам Сарронны. Джастин нахмурился. Велика ли вероятность того, что он не будет замечен дозорами Белых? Даже если ему достанет сил удерживать щит невидимости на протяжении следующих пяти, а то и десяти кай? Поглаживая шею кобылы, Джастин оценивал свои возможности.
С реалистической точки зрения, чтобы преодолеть несколько следующих кай, ему потребовалось бы магическое искусство демона света. И то при условии, что узкое пространство между лесом и топью просматривает всего один Мастер хаоса. Но даже если чудо свершится и он проскочит — что тогда? Столица Сарроннина представляет собой груду развалин, а инженеры и Гуннар либо погибли, либо бегут в Рильярт. Правда, гибель Гуннара он бы каким-нибудь образом ощутил.
С другой стороны, если он не предпримет такой попытки и двинется в обход на юг и запад, ему придется проделать широкий круг и нагнать уцелевших инженеров и моряков, скорее всего, не удастся.
Решив рискнуть, Джастин окружил световым коконом и себя, и лошадь, после чего успокаивающе потрепал животное по холке.
По мере того как они приближались к ответвлению дороги, на котором, как надеялся Джастин, пыль из-под копыт будет не так заметна, тошнотворная белизна и присутствие Белых ощущались все отчетливее. Видеть солдат Джастин не мог, но скоро до него стали доноситься голоса:
«...какого демона мы здесь ждем...»
«...поживиться нечем, баб нет...»
«...только Гирту и повезло...»
«...а толкуют, будто попасть служить к Зиркасу большая удача...»
С болотной стороны дороги пролегал пустой, круто спускающийся к топи участок менее чем в десять локтей шириной. На нем всадников не было, и Джастин направил кобылу туда.
— Стрелки! Слушай приказ!
Болтовня копейщиков мигом стихла. Джастин натянул поводья, чтобы остановить кобылу.
— Глянь туда! Видишь, никого нет, а пыль клубится? Будь я проклят, если это не Черный лазутчик!
Сквозь невидимое, белое с кровавыми прожилками, пламя Джастин уловил присутствие Белого мага. Чародей не отличался особой мощью, но при таком числе подручных солдат ему это и не требовалось. Поняв, что обнаружен, Джастин повернул лошадь в сторону и направил на дорогу, припав к ее спине.
— Лучники, стреляйте! Туда!
Засвистели стрелы.
— Где она, будь она проклята?
— Кто она?
— Лошадь, болван! — рявкнул чародей.
Инженер подъехал к краю крутого спуска настолько, насколько осмелился, стараясь уйти из под обстрела и из зоны видимости солдат.
Снова засвистели стрелы.
— Осторожно! Мы не знаем, что на уме у этого ублюдка! Помните, какие ловушки устраивали Черные демоны в Спидларе? Назад!
Переведя дух, Джастин позволил лошади перейти на быстрый шаг и отпустил световой щит. Ему повезло, но лишь потому, что Белые опасались засады.
Убедившись, что дорога позади него пуста, Джастин повернулся в седле и взглянул вниз, на реку Сарронн. Южнее, за болотом, скорее всего, должен быть мост или, на худой конец, брод. Имея весьма скудное представление о географии Сарроннина, Джастин все же знал, что у города Клинии имеется переправа. Правда, пути до этой самой Клинии по меньшей мере дня три.
Джастин покачал головой.
Прощупав чувствами волну белизны позади себя — ему хотелось удостовериться, что никто из арьергарда не пустился-таки в погоню, — инженер принялся изучать петляющую впереди дорогу. Если следовать ею, то до той точки, когда дорога снова выйдет к реке, он доберется только к полудню.
Ему снова придется проехать мимо места захоронения Железного Стража. Перед его взором на миг предстал образ смеющейся темноволосой женщины, и Джастин глубоко вздохнул.
Стрелы с наконечниками, окрашенными гармонией? Великое изобретение? Замечательное достижение мысли?
Он погладил кобылу и поехал дальше.
47
Справа река делала изгиб и сворачивала в долину. Из ближней заводи поднимались заросли. На западном берегу реки расстилались сжатые поля, перемежавшиеся огороженными выпасами, где отары овец щипали уже изрядно побуревшую травку. Жители не угнали их прочь, словно полагали, что холодная, струящаяся вода оградит их от вражеского нашествия.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});