Баракас управлял действиями колонны, так что в основном борьба велась в воздухе.
— Должно быть, они в безнадежном положении, если прибегли к такой глупой уловке, — заметил Риган. — Я ожидал от них большего. — Он рассмеялся, но Шарисса не видела в происходящем причин для смеха.
Фонон покачал головой.
— Они были безрассудны, это верно, но вовсе не глупы. Люди-птицы не глупы. Если у них была для этого какая-то причина, — он взглянул на Шариссу, — мы вскоре узнаем о ней.
— В чем дело? — Баракас приближался к ним. На его доспехах были следы крови от какой-то стычки. Он был весел, как будто снова нашел то, что считал потерянным. Шарисса заметила, что он дышал тяжелее, чем можно было предположить. Сражение, каким бы коротким оно ни было, потребовало от Баракаса больших усилий, чем, как ей представлялось, он ожидал.
Сейчас можно попытаться. Как Шарисса ни стремилась изучить наследие, оставленное основателями и их последователями, желание получить знание тормозило понимание того, что в пещерах таится несомненное зло, которое приводило в ужас даже некогда могучих искателей. Именно это зло — если она правильно оценила образы, которые посылал ей ныне мертвый искатель, — привело к крушению их Империи.
— Баракас, это наш последний шанс повернуть обратно. Если бы вы лишь выслушали…
— Повернуть обратно? — Глава клана теперь горел от восторга — что могло означать, что перед битвой он не был настолько уверен в себе, как притворялся. — Я вынужден сказать: «Нет!» Мы устранили ту небольшую угрозу, которая еще оставалась! Айворов теперь больше не будет, и не будет скрытых опасностей!
— Но в пещерах есть что-то…
— Снова россказни эльфа? Я был о вас лучшего мнения, а вы верите в такую чушь… а возможно, и не верите. Может быть, вы только пробуете посеять страхи — как это пытался сделать и он.
— Я видел, что одна из этих проклятых птиц попыталась напасть на нее, отец, — заметил Риган. — Может быть, причина в перенесенном ею потрясении, которое вызвало это существо перед тем, как его убили.
Баракас нашел этот довод убедительным и жестом приказал Шариссе умолкнуть.
— Я не желаю больше об этом слышать.
Двое пленников обменялись взглядами. Фонон коротко и чуть горько улыбнулся ей. Волшебница прикусила губу, но поняла, что ее дело проиграно — на этот момент, если не навсегда.
Повелитель Тезерени уже забыл о ней. Он взглянул на небо; двое дрейков спускались вниз, к колонне. На одном, пестром чудище раза в полтора крупнее других, сидел Лохиван. Другой всадник, скорее всего, принадлежал к резерву.
— А-а-а… вот и они!
Лохиван, оставаясь в седле, поприветствовал отца.
— Ты удовлетворен, отец?
— По большей части. — Баракас снова огляделся по сторонам, как будто боялся, что перед этим упустил что-то важное. — Но еще достаточно светло, чтобы поработать.
Новоприбывший почесывал шею — до тех пор, пока выразительный взгляд повелителя не заставил его остановиться.
— Как ты и предсказывал, отец, демон оказался прекрасным средством связи. Из того места, где и ожидали, мы слышали и видели, как он бился.
— Ты сомневался в этом, Венсел? — Одна рука Баракаса коснулась ящика. — Пожалуй, мне думается, пора призвать его обратно.
Лохиван неловко пошевелился в седле. Шарисса была уверена, что он, как и Венсел, отчаянно хотел почесаться, но знал, что в присутствии Баракаса этого лучше не делать. И, возможно, для того, чтобы отвлечься от этих мыслей, он спросил:
— Каковы будут ваши приказания, государь? Ящик был на время позабыт.
— Я хочу, чтобы все войско было в готовности через четверть часа — кроме тех, кто нужен для того, чтобы прогнать остатки уцелевших птиц. Я хочу, чтобы сразу после этого времени мы тронулись в путь! Ты меня понял?
Шариссе еще раз захотелось попытаться убедить Баракаса в том, что их подстерегает опасность, но она снова поняла, что он не станет слушать и ее предупреждения лишь разожгут в нем желание поспешить.
Фонон прошептал:
— Будь храброй. Мы сейчас должны через кое-что пройти. Если они идут туда, то лучше, чтобы и мы сделали то же самое.
— Разделите этих двоих, — скомандовал Баракас, указывая на Шариссу и эльфа. — Его речи лишают ее решимости. Пока я не дам другую команду, они будут находиться порознь. Лохиван, я поручаю тебе эльфа. Риган, ты охраняешь госпожу Шариссу.
— Да, отец! — Наследник улыбнулся Шариссе, которая тут же отвернулась и уставилась на гору Киван Грат.
Баракас взглянул туда же.
— Да, вот она. Уже совсем близко. — Он повернул своего дрейка на север, в сторону горы, но перед этим добавил:
— Если нам повезет, госпожа моя, то мы устроим лагерь у подножия этой горы сегодня же вечером! Возможно, даже в ближайших пещерах — если солнце не обманывает меня!
— Почему не полететь туда сейчас? — спросил Риган. — Бояться там нечего.
— И больше нет причин спешить. Теперь это наш мир, Риган. Мы теперь располагаем неограниченным временем для того, чтобы исследовать сокровища, хранящиеся внутри, и перестроить пещеры на наш вкус. — Баракас разглядывал солнце. — Это не означает, что мы будем по-прежнему прохлаждаться здесь. У вас есть дела; займитесь ими. Риган, ты и госпожа Шарисса поедете со мной.
— Госпожа моя? — Когда наследник подогнал своего дрейка к ее, Шарисса не могла не подумать об искателях, которые некогда владели этой местностью и во многом — чего не понимал Баракас — походили на Тезерени. Они, подобно Баракасу, наверное, некогда считали, что время работает на них, а не против них.
Империя пернатых существовала многие столетия — возможно, и тысячелетия. Теперь, снова направляясь к высившейся впереди горе, обиталищу искателей, Шарисса задавала себе вопрос, просуществует ли Империя Баракаса хотя бы в течение завтрашнего дня.
Глава 15
«Это как зубастая пасть какого-то гигантского окаменевшего зверя», — подумала Шарисса, стоя у подножия Киван Грат и глядя на отверстие пещеры, которая была их целью. Некоторым, вроде Ригана, по-прежнему казалось глупым устраивать лагерь у подножия горы, когда они могли бы заняться исследованием этой пещеры. А плененной волшебнице представлялось глупостью вообще появляться здесь. Ей было стыдно, что у нее возникало желание исследовать это место и находящиеся внутри древности. Во всяком случае, это отвлекло ее от цели, за которую ей следовало бороться: от бегства своего и ее товарищей.
Они возвратили Фонона в его тюрьму — фургон. Что до Темного Коня, то он по-прежнему оставался вне ящика (Шариссу удивило, что Баракас держит свое обещание), но Тезерени тщательно следили за ним. После их прибытия сюда Баракас позволил ей несколько минут — но не больше — поговорить с призрачным скакуном. Темный Конь, обычно разговорчивый, становился все более и более скрытным. Ему не нравилось, что его используют как орудие — особенно для тех дел, которые его вынуждал делать Баракас.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});