– Вот это характер. – Ее отец пил кофе, глядя на нее поверх чашки. На костяшках его пальцев были заметны следы недавней драки. – Хороший мальчик – мой внук, несмотря на ублюдка отца. Ты знаешь, Мэгги, зачем я здесь.
Вдруг из конюшни, где они с Бетани искали яйца, выбежал Натаниел и побежал к ней. У нее перехватило дыхание.
– Пожалуйста, не обижай его.
– Мама! – Из его волос торчала солома. Глаза сияли. Он протянул ей два яйца. – Бетани сказала, если я заверну их в одеяла, из них вылупятся цыплята.
Виктория встала между отцом и сыном.
– Бетани просто дразнила тебя.
– Она сказала, что делала это сотню раз и что надо положить яйца около печки в моей комнате.
– Она пошутила, Натан. – Виктория положила руки ему на плечи и легонько подтолкнула. – А теперь иди в дом, и пусть Эсма приготовит тебе завтрак из этих яиц.
По выражению его лица было видно, что он готов взбунтоваться. Мальчик посмотрел на ее отца. Краем глаза она заметила, что он зацепился локтем за телегу.
– Но почему? – спросил он. – Я не хочу есть.
– Делай, что я говорю, Натаниел! – Ее сын был еще слишком мал, чтобы скрыть обиду, и ей хотелось погладить его по щеке. – Сейчас же!
Он взял яйца и направился к коттеджу. Она снова взглянула на отца и почувствовала ярость, родившуюся еще в далеком прошлом. Ей предстоит защищать свою семью, и она полна решимости бороться.
– Он всего лишь ребенок, отец.
– Как трогательно. – Отдавая ей чашку, Фаради улыбнулся, показав крепкие зубы. – Если бы я хотел причинить зло Натаниелу, то давно бы это сделал.
Странное спокойствие охватило Викторию. Она гордо вскинула голову. Отец подвел лошадь с телегой к воротам и обернулся. Когда они встретились, она должна была испугаться. Отец и дочь. Он так старался превратить ее в свою тень.
Видимо, не понимал, что перестарался.
Он подул на руки, чтобы согреть их, затем поймал ее взгляд и, может быть, увидел в нем ее мысли, связанные с воспоминаниями о нем.
– Понаблюдав за тобой эти несколько месяцев, я решил, что ты, Мэгги, можешь иметь свою маленькую семейку, когда освободишься от бремени, которое несла за меня все эти годы. Никому нет дела до проделок твоего маленького лживого сердечка. Я прощу тебе твое предательство. Уеду из страны, и ты больше никогда меня не увидишь. – Он подошел к передней части телеги, взобрался на козлы и подобрал вожжи. – Мне нужен медальон, Мэгги. Мое время здесь истекло, я должен уехать.
– Это ты был тогда ночью в церкви после бури?
Он не стал этого отрицать.
Телега загрохотала на повороте. Виктория ничего не могла сделать, чтобы помешать ему уехать, ибо если его поймают, это не спасет ее сына от опасности и кто-то другой будет искать ее с той же целью, что и ее отец. Она пошла рядом с медленно движущейся телегой.
– Ты стрелял в меня?
– Конечно, нет, – небрежно бросил он, как будто разговор шел о погоде.
Значит, был кто-то еще.
Человек Дэвида вышел из конюшни и, сдвинув шляпу на затылок, наблюдал за ними. Она понизила голос:
– Неллис заодно с тобой?
– Неллис – самодовольная мразь, он злоупотребил моим терпением, сунул нос, куда не следует. – Натянув шляпу на лоб, он улыбнулся Виктории. – Донелли решил эту проблему за меня.
Она схватилась за сердце.
– Что это значит?
Его глаза смеялись.
– Он очень любит тебя, дочка. Всегда любил. Увы, он готов на измену, лишь бы спасти тебя. (
Она остановилась. Все поплыло перед глазами. Она тщетно пыталась собраться с мыслями. Прижав руку к раненому боку, Виктория чувствовала, что, если сделает еще хоть шаг, у нее подогнутся колени.
Она подождала, пока телега не скрылась из виду, и посмотрела на деревья и крыши окружавших ее строений. Нигде никакого движения. Ни блеска окуляров бинокля, наведенного на нее. Ни признаков снайпера, готового прострелить ей сердце.
Виктория окликнула человека, стоявшего у конюшни:
– Где мистер Рокуэлл?
– Не знаю, мэм, – ответил тот, когда она подошла к нему.
– Позовите Бетани и идите в дом. Если оставите моего сына одного, помоги мне Бог, пожалеете об этом в ваш судный день. Вы поняли?
Она бросилась к конюшне. Она не хотела, чтобы отец успел отъехать слишком далеко, но драгоценные минуты ушли на спор с мистером Шелби, пока он седлал лошадь.
На грязной от недавнего дождя дороге было нетрудно найти следы тяжелой телеги. Спустя четверть часа она въехала во двор церкви, где кипела работа. Не задумываясь над тем, что она сделает, она искала глазами телегу и увидела, как человек с вожжами в руках останавливает ее.
Виктория, не веря своим глазам, уставилась на мистера Гибсона, слезавшего с козел. Она подогнала к нему лошадь.
– Миледи. – Он с удивлением посмотрел на нее.
– Что случилось с человеком, который ехал на этой телеге?
– Я встретил его, когда возвращался. Он сказал, что вы попросили его снова съездить в город и привезти еще провизии. Он взял мою лошадь и уехал по старой пастушьей тропе.
Виктория повернулась в седле и посмотрела на лес. Заброшенная тропа вилась по склону холма и вела к мосту через реку. Она тоже выбрала эту тропу, когда Дэвид нашел ее на кладбище. Вспышка энергии почти тотчас же угасла. Она не найдет отца, пока он сам этого не захочет.
Она снова оглядела церковный двор в поисках мистера Рокуэлла. Но больше всего ей хотелось увидеть Дэвида, хотя бы для того, чтобы убедиться, что он жив. То, что предстало ее глазам, остановило ее.
– Мистер Рокуэлл нашел подземный ход, мэм, – сообщил мистер Гибсон.
Во дворе тридцать или сорок сильных мужчин, выстроившись в линию, по цепочке передавали друг другу ведра с землей.
– Они пришли помочь, миледи.
Это были те самые люди и их сыновья, которые бросили свои фермы, опасаясь репрессий, а теперь вернулись. Причем вернулось больше, чем ушло.
– Но чем Дэвид привлек их сюда? – сказала она, не сознавая, что говорит это вслух.
– Не знаю. Но они пришли, мэм. Пришли ради лорда Чедвика.
Глава 21
Виктория вошла в дом через черный ход, которым пользовались слуги, и поднялась по лестнице. Подхватив полол юбки, она торопливо прошла по коридору, ведущему в ее апартаменты, и захлопнула дверь. Заперла ее на ключ и через гостиную прошла в спальню.
Виктория бросила на кровать накидку, опустилась на колени перед ночным столиком и почувствовала, как слабеют руки. Ей хотелось закрыть глаза и исчезнуть. От слез першило в горле. Но она не позволила себе заплакать.
Спустя минуту Виктория взяла себя в руки и выдвинула ящики ночного столика. Не обнаружив медальона, вытряхнула содержимое ящиков на кровать.
Медальон исчез.