От негодования Фред даже сплюнул.
* * *
В неверном свете костра лицо Мэджи казалось напряженным и сосредоточенным. Она продолжала кутаться в пальто, зябко пряча подбородок в поднятый воротник. Остановившись перед Фредом, она спросила как бы невзначай:
— А Клайда нет? Он уже ушел?
— И довольно давно, — все так же лениво ответил Фред.
— Спать?
— Не знаю. Может быть, где-то ходит. В общем, мне это неизвестно. Хочешь, поищи его, если тебе нужно. А я отправляюсь под одеяло, там, наверно, будет теплее. Пока, детка!
Фред поднялся с земли. Но не успел он сделать и шага по направлению к палаткам, как его остановил настойчивый голос девушки:
— Погоди, Фред. Мне нужно тебе что-то сказать.
«Ну вот, так и есть, начинается, — со злостью подумал он. — Нет, брат, ничего тебе не нужно говорить, все и так ясно». Тем не менее он повернул голову к ней и сухо осведомился:
— Что именно? — Голос его прозвучал жестко и недружелюбно. — Мне, видишь ли, очень хочется спать, и потому всякие душевные разговоры мне сейчас противопоказаны.
Если бы Фред ответил ей таким тоном раньше, Мэджи сразу же съежилась бы и замолчала. Но на этот раз ей было безразлично его отношение. Пусть так, она должна, должна сказать все, что думает!
— Душевных разговоров не будет, Фред. Во всяком случае, таких, как ты предполагаешь. В этом смысле все ясно.
«Вон как… — удивленно подумал Фред Стапльтон. — Это что-то новое, она даже говорит моими словами. Ну ладно, валяй дальше, деточка! Если тебе ясно, то мне и подавно», — чуть было не сорвалось у него с языка, но он вовремя сдержался: зачем заострять положение? Вместо этого он иронически сказал:
— Ну и превосходно. В чем же тогда дело?
Глаза Мэджи неожиданно для нее самой наполнились слезами. Если бы он хоть теперь ответил ей не с такой подчеркнутой сухостью, не так грубо! Ведь она, несмотря ни на что, невольно ждала какого-то ласкового слова, которое хотя бы что-то объяснило.
— Все ясно, — сказала она, не веря до конца этому.
— Превосходно, — ответил он, соглашаясь с тем, что решительно все ушло и никогда не вернется.
Как хорошо, что в сумраке не видно подступавших к глазам глупых, совсем лишних слез, от которых в горле возникает душный комок и так трудно говорить… Хоть бы он не заметил этого…
— В чем же дело? — повторил Фред Стапльтон, будто потешаясь над ней.
«Ах, вот как, — с неожиданной яростью подумала Мэджи, — он еще и издевается? Ладно, получай!» Слезы мгновенно высохли на ее глазах, когда она, не задумываясь, сказала:
— Ты собираешься продать фиолетовую плесень Джеймса? Продать, чтобы она губила людей, как уже погубила его самого? Этого не будет! Не будет, понимаешь?
Вначале Фред опешил. Слишком уж смело для Мэджи прозвучали слова, которые она произнесла твердо и резко. Но тут же он овладел собой. Девчонка собирается вмешиваться в серьезные дела? Ну и ну, просто невероятно!
С изысканной вежливостью он произнес:
— Было бы очень мило с вашей стороны, мисс Бейкер, если бы вы сделали мне одолжение и сообщили, какое вы имеете отношение ко всему этому? И, кстати, по какому праву вы, если я не ошибся, собираетесь запрещать мне заниматься моими делами, которые вас ни в какой степени не касаются?
— Перестань кривляться, Фред, — остановила его девушка. — Ты прекрасно знаешь, что тут дело не в отношениях и не в запрещениях. Я убеждена, что и Джеймс Марчи был бы против этого…
— Но, видите ли, мисс Бейкер, Джеймса Марчи, к сожалению, нет.
— Зато есть Клайд, который тоже не хочет этой продажи!
— Насколько я помню, вы ушли как раз во время нашей беседы с Клайдом, сославшись на сильную головную боль. Не так ли?
— Да, ушла, потому что не могла слышать о твоих предложениях. Это было ужасно.
— Следовательно, мисс Бейкер, вы подслушивали наш разговор? Это, конечно, предосудительный поступок для благовоспитанной девицы, — огорченно покачал головой Фред Стапльтон.
— Зачем это шутовство? — с возмущением сказала Мэджи. — Мне не надо было подслушивать, Клайд говорил слишком громко, чтобы я не слышала его слов из палатки. И я тебе снова заявляю, что и Джеймс не позволил бы также…
— Я уже сказал вам, мисс Бейкер, что Джеймса Марчи, единственного, который мог бы позволять или не позволять, к сожалению, нет…
— Не к сожалению, а к твоему удовольствию, — вырвалось у девушки, которая теряла самообладание. — Ты настолько бессердечен и черств, что для тебя существуют только твои махинации, и ничего больше! И ты рад, рад, что Джеймса нет, и ты можешь воспользоваться этим!..
— А ну, прекрати свою болтовню, ты, гусыня! Слышишь?
Фред Стапльтон решил, что с него уже хватит такого сорта разговоров. Ко всем чертям вежливость и всяческое деликатничанье! Девчонку надо проучить, чтобы она не путалась в дела, в которых ничего не понимает. Его голос зазвучал резко и хлестко, как свистящие удары кнута, и Мэджи с каждой фразой невольно отступала назад, потому что эти удары были нестерпимо болезненными и падали на нее безостановочно, жестоко и грубо.
— Ты смеешь о чем-то разговаривать? По какому праву? Ты приехала сюда, чтобы заполучить меня, а когда из этого ничего не вышло, потому что ты мне надоела — слышишь, надоела! — ты решила изловить таким же способом хоть беднягу Коротышку. Крупная рыба ускользнула, так хоть бы мелочишку поймать, так?
— Фред… — с ужасом подняла руки Мэджи, но он даже не слышал ее, увлеченный своей игрой.
— Ловко придумано, — продолжал он стегать ее. — Бедняга и не заметил, как втюрился. Даже любовные письма писал, ах, ах! А кто его погубил? Ты, и только ты!
— Фред, как ты можешь…
— Если бы Коротышка не затеял доказывать тебе, какой он умный, не пытался бы усиливать действия плесени — а сделала все это ты! — то он был бы и сейчас живой и здоровый. Ты погубила его, ты, потому что играла им как мальчишкой, чтобы поймать его в твои сети!
— О Фред, замолчи… Бога ради, что ты говоришь?
— А когда он погиб, ты, конечно, страшно плакала. Как же, и тут сорвалось! Но ты все же быстро сообразила — и здесь, признаюсь, я сам помог тебе, не подозревая об этом! — что от Коротышки осталось наследство. Ото, все это очень понятно! Ужасный Фред Стапльтон поступает плохо, так делать нельзя, ясно. И предприимчивая Мэджи Бейкер пробует воздействовать на его чувства, чтобы потом наложить очаровательную лапку на метеорит Джеймса-Коротышки и заграбастать деньги, продав его втихомолку, не так ли? Дудки, не выйдет!
Мэджи не выдержала. Она беспомощно опустилась на землю около костра и закрыла лицо руками. Не слышать, не слышать этих страшных обвинений, пусть Фред говорит что хочет, пусть выдумывает отчаянные мерзости, только бы не слышать их…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});