— Но я не собираюсь бросать тебя, — пробормотал Сергей. Все представилось для него в новом свете. Именно сейчас он до конца понял ее кажущуюся холодность. «Расставанье — маленькая смерть», — всплыли в памяти строчки песни, над смыслом которой, как, впрочем, и многих других, Сергей никогда не давал себе труда задуматься. Маленькая смерть! Как это верно сказано!
— Они говорили то же самое, — сообщила Анна. — Я постараюсь с тобой видеться как можно реже. Я попрошу Бориса Алексеевича, чтобы он оставил весь проект тебе. И будь так добр, подумай хорошенько над моими словами. Уверена, вспомнив все грубости, которые я тебе наговорила, ты и сам не захочешь меня больше видеть.
Входная дверь хлопнула. Анна ушла, и Сергей больше не думал ее удерживать. Все кончено.
— Может, она и права, — задумчиво произнес он. И с какой‑то новой уверенностью вдруг сказал: — Нет, не права. И поймет это. Мы будем вместе. Обязательно.
А Анна выбежала на улицу. Морозный воздух обдал ее лицо холодом, и она немного пришла в себя. Кажется, все сделано правильно. Раз и навсегда она отказалась от этого человека, который, конечно, причинил бы ей боль, как это делали до него другие. Вздохни свободно, Анна! Теперь ты опять одинока, как ты привыкла. Живи спокойно, позволяй себе малозначащие случайные связи, и все. И никогда больше не влюбляйся!
Она поступила правильно. Но откуда тогда такой неприятный осадок на сердце? Анна искоса посмотрела на окна квартиры Сергея. Нет, он не стоял у окна и не смотрел на нее, значит, не видит ее колебаний. Почему‑то хотелось одним махом преодолеть все лестничные пролеты и броситься назад, к нему, но нет, этого нельзя делать. Анну так испугало то, что в его объятиях она ощутила покой и уверенность, ведь она знает точно, что ни к чему хорошему это не приведет. Почти такой же защищенной она чувствовала себя с Дэном, и вот что из этого получилось.
А еще Анна не могла отделаться от другой мысли. Будучи честной по натуре, она просто не могла не признаться себе, что с Сергеем ей было так хорошо, как не было никогда и ни с кем, и это очень ее испугало. Почему‑то Анна считала, что она изменила своей любви. Да, Дэн предал ее и даже хотел убить, но вдруг, подумалось ей, вдруг все происшедшее — нелепая, фатальная ошибка? А она, не увидев Дэна после их ссоры, уже была в объятиях другого мужчины. Ей так трудно было забыть его улыбку, мягкую и немного ироничную, эти морщинки‑лучики в уголках глаз. Нет, не мог Дэн этого сделать, не мог!
Анна помотала головой. Кажется, она окончательно запуталась в своих чувствах, мыслях и ощущениях. Если бы хоть что‑нибудь могло отвлечь ее! И словно в ответ на ее мольбу раздался писк мобильного телефона. Анна поспешно пошла прочь от дома Воронцова, на ходу доставая мобильник из сумочки.
— Аня! — это был Алексей. — Мы с Лилечкой только что все узнали из новостей и утренней газеты! С тобой все в порядке? Тебя не обидели?
— Леша, — вырвалось у нее, — как я рада! Мне так нужно вас повидать — тебя и Лилечку! Мне столько всего надо вам рассказать!
— Тогда мы придем?
— Нет, лучше я к вам! Я сейчас, понимаешь… в общем, не дома.
— И самое ужасное, — говорила Анна Лилечке, — самое ужасное, что мне было с ним по‑настоящему хорошо, так, как никогда ни с кем не было… Извини, что я все рассказываю тебе, не стоило бы, наверное.
— И даже после этого ты все еще хочешь отвергнуть такую любовь? Случись со мной подобное, я бы ни на минуту не стала сомневаться.
— Хотелось бы мне быть тобой, — вздохнула Анна.
Лилечка встала и немного неуклюже, слегка переваливаясь на ходу, подошла к плите, сняла закипевший чайник. Она выписалась из больницы, чувствовала себя прекрасно и была такой спокойной, что от нее исходила огромная внутренняя сила, какой Анна никогда не думала у нее увидеть.
Лилечка разлила чай по чашкам, села за стол.
— Надо было тебе помочь, — спохватилась Анна, подумав, что Лилечке теперь стало труднее двигаться.
— Ничего, — весело ответила она. — У меня, конечно, большой живот, но не настолько, чтобы я не смогла сама поставить чай. — И все‑таки ты как‑то странно себя ведешь, — сказала Лилечка, возвращаясь к теме. — Да, ошиблась в человеке, но с кем не бывает? Да, связалась не с тем. Все мы, женщины, глупые, нас помани, подари какую‑нибудь красивую сказку, и мы побеждены… Это я не про себя с Лешей говорю, — поспешно поправилась она, — это я в принципе.
— Я всегда считала, что нахожусь уже не в том возрасте, чтобы верить в сказки, — пожала плечами Анна.
— И все‑таки поверила, не отрицай, — спокойно возразила Лилечка. — Настолько поверила, что для тебя было большим ударом, когда она разбилась вдребезги. На твоем месте я чувствовала бы себя, наверное, так же.
— И что же мне теперь делать? — растерянно спросила Анна.
— Тут мне надо было бы сказать, что это не моя жизнь и не надо в нее вмешиваться, — усмехнулась Лилечка. — Хорошая отговорка, ничего не скажешь. Только вот я этого сделать никак не могу, ты же в свое время вмешалась в мою жизнь, да так, что всем моим счастьем, — Лилечка обвела глазами кухню, как будто счастье витало где‑то тут, среди связок лука и чеснока, что, в общем‑то, было недалеко от истины, — я обязана тебе.
— О чем ты? — не поняла Анна, продолжая думать о своем.
— Да о том гороскопе, — Лилечка рассмеялась. — А здорово ты тогда наставила меня на путь истинный. Ну‑ка признавайся, это ведь все ты подстроила, да? Небось, и гороскоп сама написала?
— Ну, где‑то что‑то вроде того, — замявшись, призналась Анна, понимая, что отпереться все равно не удастся, — а как ты догадалась?
— Да так, сопоставила кое‑какие факты, — нарочито небрежно произнесла Лилечка, но по всему было видно, что она довольна своей проницательностью. — Меня же теперь на мякине не проведешь, я жена юриста… Кстати, у него прекрасно складывается карьера. Знаешь, я видела несколько раз, как он работает с клиентами, они ведь и сюда, к нам домой, иногда заявляются. А потом приходят еще раз и так благодарят за все, что он для них сделал… Ну, ладно, хватит об этом. В общем, скажем так: я кое‑что припомнила, проанализировала и все поняла. Метод дедукции, — торжественно заключила она.
— А я‑то думала, что мне удалось замести следы, — призналась Анна.
— Не совсем. А все это я говорю для того, чтобы ты поняла: если ты сама не исправишь все то, что натворила, то я тогда вмешаюсь и, если придется, насильно сделаю так, что ты будешь счастлива!
Анна невольно рассмеялась, но осеклась: смеяться после таких трагических событий ей казалось неправильным и неуместным.