Читать интересную книгу Я стройнее тебя! - Кит Рид

— Бедная девочка.

Когда Келли вот так поднимает голову и бросает яростный взгляд, она похожа на едва оперившегося орленка.

— И вскоре я заметила, что даже если я съедала только половину того, что они приносили, то все равно прибавляла в весе… Не знаю почему, но я постоянно толстела! Потом мы с Энни попытались бежать из тюрьмы и оказались в их жуткой Сибири.

— Неужели все так ужасно?

— Ну, более-менее. Вот тогда-то они перестали церемониться. — Энни хочет остановить ее, но Келли взглядом заставляет ее замолчать. — В палате для нарушителей им больше не нужно было притворяться. Они добились того, чего хотели, и перестали делать вид, что стараются привести меня в норму, и сосредоточились на своей основной задаче. Они приносили вкусные мелочи в самые неожиданные моменты. И каждый раз я ложилась спать, а проснувшись, обнаруживала рядом поднос с обедом, и так я питалась пять-шесть раз в день, а ночью съедала еще пару ужинов. Через некоторое время они уже ничего не скрывали. Эти гадины приносили еду, садились вокруг и смотрели, как я ем. Приглашали своих приятельниц, Преданных с других этажей. Они приносили столько, сколько мне удавалось умять за один присест, а потом еще, а когда зашкаливало даже мой внутренний счетчик, они ставили мне капельницу, а это первый пункт на пути к желудочной трубке.

Энни в ужасе хватает мать за руку. Она дрожит так сильно, что дрожь передается и Марг.

— К счастью, я свое дело знаю великолепно, — Келли как-то странно хихикает. — Так что вчера они, как мне кажется, чему-то очень обрадовались, когда поставили меня на весы. Они визжат. Они звонят по телефону. Приходит делегация. Они стоят по ту сторону зеркала, прозрачного с одной стороны, и я их не вижу, но комната освещена ярко, и я понимаю, что они смотрят на меня. Слышать их я тоже не могла. По ту сторону зеркала двигаются тени, а в это время на моей половине… — она кашляет, — на моей половине — как же это отвратительно! — врач снимает с меня простыню. Да, снимает, и мне так неприятно: он же показывает тем типам за зеркалом все мое хозяйство. — Она замолкает.

Марг произносит то, чего и ожидают в таких случаях:

— Как же это гнусно.

— Вот именно. — Келли садится и выпрямляет спину. Она переходит на шепот, давая понять, что сообщает им тайну. — Как мне кажется, ради этого все и делается.

— Так что, кто-то хочет, хм, смотреть на тебя?

— Надеюсь, что только смотреть!

— Говнюк!

— Следи за выражениями!

— Замолчи, мама.

Келли некоторое время подбирает слова, а потом продолжает:

— Так вот, те типы, которые смотрели с той стороны зеркала, уходят, и доктора тоже, а потом входит эта тупая Преданная, которой поручили мной заниматься, и вместо того чтобы закидывать мне в рот еду, будто уголь в топку, и гадко усмехаться, пока я ем, она ведет себя необычайно вежливо. И говорит мне совершенно ужасную вещь.

— Что она говорит, Келли?

— Так вот. Ведь раньше эта Преданная Сестра обращалась со мной хуже некуда, так? Она просто сияет. Хлопает меня по плечу и приговаривает: «Знаешь, мы тобой очень гордимся». Жутко, правда? Потом она отвозит мою каталку в душ, моет меня и одевает вот в эту новую рубашку. Посмотрите, она розового цвета. — Келли откидывает простыню с цветочным рисунком и поднимает бледное плечо, чтобы они все увидели сами. Розовые кружевные оборки каскадом спускаются по груди и глупо свисают с ее бедер, будто балетная пачка. — Потом она моет мне над раковиной волосы, а когда я пытаюсь хоть что-то выяснить, пока она суетится вокруг меня с косметикой и с щипцами для завивки, она только и приговаривает: «Мы все так рады за тебя», — а мне совсем не радостно, я думаю: «Вот дерьмо-то какое!»

— Что за выражения! — Марг прикрывает рот. — Прости меня.

— Я думаю: «Вот дерьмо, с чего бы такой, как ты, радоваться за такую, как я?»

— Да, мама, так это и называется.

Келли взволнована; она продолжает, изображая все голоса:

— И вот эта глупая баба говорит: «Все в Веллмонте радуются за тебя!» Я ей отвечаю: «Что за чушь!» — а она: «Да нет же, правда. Наша обитель удостоилась великой чести. Хочешь узнать почему?» А я и спрашиваю: «Почему?» И вот, когда я уже сама не своя, потому что мне интересно, к чему меня мыли и наряжали в сорочку с оборками, она смотрит с шаловливым видом и молчит. Ждет, чтобы я унижалась, умоляла и тому подобное. Ну, представляете, прикрывает рот пальцами, как будто в ней так и бурлит какой-то огромный секрет, и, как колдовское зелье из котелка, рвется наружу. Я лежу и ломаю голову, а она стоит и ничего не говорит. Хочет, чтобы я ее упрашивала. Но упрашивать кого-то — не в правилах Келли Тейлор, так что я молчу и молчу, а ее уже трясет. Ей так не терпится, чтобы я спросила, и тогда она сможет похвастаться.

— Кошмар, — говорит Марг, не совсем еще уловив суть дела.

— Наконец она больше не в силах сдерживаться, и выкладывает все начистоту, в какую же задницу я попала!

— Да, — говорит Энни матери, — это не шутки.

— И что? — вскрикивает Марг. — Что?

— Знаете, что мне говорит эта костлявая страшилина, Преданная Сестра, как вы думаете? Она говорит: «Потому что тебя выбрали. Ты самая свеженькая, полненькая, пухленькая, самая красивая и, что тут говорить, самая желанная». Эта баба вся сияет, и слова она выговаривает таким вот «особым», многозначительным тоном, на который переходят Преданные, чтобы произвести впечатление. Она произносит это медленно, чтобы до меня все обязательно дошло: «Веллмонт заслужил награду за то, что мы воспитали новую Особую и Избранную».

— Избранную для чего?

— Так вот.

— Говори же, Келл.

— Она сообщает мне: «Ты станешь новой королевой».

— Королевой?!

— Да-да. Вам кажется, что это ужасно, но это еще пустяки по сравнению с… Приготовьтесь, сейчас будет действительно страшная вещь. — Келли умолкает. Когда она продолжает, ее голос, обычно такой бодрый, звучит совсем иначе. В первый раз в ее словах слышен страх. — Я предназначена в подарок Преподобному Эрлу.

Все трое потрясенно умолкают: все встало на свои места. Все, с чем они имеют дело, все оскорбления, которые им пришлось сносить, все это связано с деятельностью одного-единственного предприятия.

Марг взрывается:

— Что за дерьмо!

Энни нервно смеется:

— Следи за выражениями!

Келли с чувством произносит:

— Это чистая правда.

Вот они и добрались до сути.

Все то, к чему стремились эта женщина и две девочки, и еще миллионы таких же, как они, все, чего они боялись, с чем боролись, от чего бежали или за чем гонялись все эти годы, сплелось в одной огромной финансовой империи. Худых и толстых, красивых и не очень, подтянутых или дряблых и оплывших — всех их загнали в эту громадную коммерческую ловушку. Преподобный Эрл обогащается, продавая людям средства стать СТРОЙНЫМИ, а сам в действительности жаждет толстушек.

Сейчас у них нет времени на разговоры. В замке чуть слышно щелкает ключ, одна створка фургона приоткрывается, и кто-то проходит внутрь.

Келли тихонько спрашивает:

— Кто там?

— Не бойтесь.

Голос приятный. Незнакомец подходит поближе. Его бледная кожа лишь немногим темнее безупречно чистого белого тренировочного костюма, в который он одет; на плечах у него серебряные полоски и золотое крыло, а на кармане вышита эмблема Сильфании.

Мать и дочь Аберкромби замирают. Келли гордо приподнимается на своей каталке.

— Я полагаю, вы пришли за мной.

— В некотором роде.

Марг хватает крюк, которым пользуются грузчики. Единственное, что оказалось под рукой.

— Только прикоснитесь к ней, и я вас убью.

— Не все, кто работает на Преподобного Эрла, согласны с тем, чем он занимается, — произносит незнакомец. — Я пытаюсь ее спасти.

Келли ерзает.

— Спасти?

Марг делает выпад крюком.

— Я вас предупредила.

— Мама, мне кажется, он пришел нам помочь.

— Допустим, — говорит Марг, — и кто же вы такой, черт возьми?

— Меня зовут Гэвин. Гэвин Патеноде. — Он не сдерживается и добавляет: — Возможно, вы не знаете, но мы сейчас находимся в Сильфании. А меня недавно произвели в архангелы.

— В Сильфании?!

Келли поворачивается к Марг:

— Да. Вы разве не догадались?

Гэвин говорит:

— Я шел к этому столько лет, а теперь отказываюсь от всего этого.

Энни яростно шипит:

— Преподобный Эрл!

Марг видела много рекламных роликов; она разузнала все о рангах Сильфании еще в те времена, когда ей казалось, что у нее хватит денег туда поехать.

— Итак, — обращается она к Гэвину, — вы архангел Преподобного Эрла, и при этом пытаетесь нам помочь?

Он кивает.

— Я купился на это все, я полностью верил ему, пока не узнал всю правду.

— И что же именно?

— Он поставил меня во главе своей новой программы, — признается Гэвин. Он морщится и подавленно умолкает.