— Нет, — твердо произнесла ведьма.
— Все мужчины принадлежат мне, — плаксиво заявила альвийка. — Они сказали, я могу взять что захочу.
— Дай ей, — изрек мужчина-клякса.
— Дай, — вторила ему увечная.
— Дай! — яростно потребовала альвийка. — Дай, дай, дай!
— Нет.
Тени заговорили разом, и коридор наполнился отголосками. Кто-то обвинял, кто-то пытался уговаривать, это угадывалось по интонации: в общем взволнованном гомоне нельзя было ничего разобрать. Дикий, душераздирающий крик резко поднялся над всеми голосами и так же быстро стих, но потом еще долго блуждал по залам, донося до них рваное эхо.
Морвена стояла не двигаясь. К ней протянулась рука Тени, возжелавшей Шадрена, тьма накрыла часть прозрачного шлейфа — и на этом месте остался ровный срез. Экзалтор положил ладонь ей на плечо, но ведьма сердито стряхнула его руку. Слантья съежился, пониже надвинул капюшон, как будто это помогло бы ему остаться незаметным.
— Я не принесла вам ничего, — твердо произнесла Морвена. — И мне ничего не нужно, кроме совета.
— Совета, — передразнил ее мужчина-клякса. В его голосе была издевка. — Неужели?
— Что для тебя мир, Морвена из Блука? — серьезным тоном спросила женщина с куклой. — То, что вокруг тебя? Альдолис? Так он не погибнет. Что до остального — зачем тебе спасать это? Оно умрет и возродится вновь.
— Если не вмешаться, — сказала Морвена.
— А кто посмеет? Бог-отец? Твоя кайле?
— Мне нужен совет, — упрямо повторила ведьма.
— Это то, что Она любила больше всего, — произнесла Тень в шипастом венце. От нее веяло смертельной усталостью. — Ее самое драгоценное творение.
— Она поклялась уничтожить нас всех, — сказал новый голос, жесткий и отдававший металлом. — В этой войне нет никаких правил.
— Ты бросила все силы на то, чтобы убить Ее, — возразили ей. — Ты Ее убила? Правила были, но мы нарушили их. И понесли наказание.
— Мы не будем давать Ей бой, — сказал мужчина-клякса.
— Мы — не будем, — согласилась женщина с куклой. — Нас было семеро — и одна предала нас. — Нефела, услышав обвинение, не шелохнулась. — Сколько вас? Ты и новорожденный вампир?
— Новая Лете, — прошептала альвийка. — Такая красивая. Какой была я.
— И Серый Скиталец.
— Четверо?
— Трое.
— Охотник доберется до них, — сказала венценосная, и все замолчали.
Факел трещал и сыпал искрами. Рука Морвены дрожала.
— Пожалуйста, скажите мне, что делать. Разве я много прошу?
— Ты не принесла нам ничего, — изрекла калека.
Морвена в отчаянии заломила руки. Она повернулась спиной к Теням и взглянула на Слантью поверх Шадренового плеча. Вампир стоял, низко опустив голову. Неужели она действительно собиралась принести его в жертву? Экзалтор хотел вмешаться, остановить ее, но слова застряли у него в горле.
— Я оставлю его вам, — глухо произнесла Морвена.
Слантья как будто и не слышал. Мужчина-клякса презрительно фыркнул.
— Нельзя брать сира, если жив его чайльд.
— Но я не могла прийти одна. — Морвена беспомощно посмотрела на Нефелу, ища у нее поддержки. — Нужны два спутника. Так было сказано мне.
— А знаешь почему? — спросил мужчина-клякса. — К нам не приходят с пустыми руками.
— Вы не можете взять их, — сказала архиведьма. — Они не годятся в пищу.
Голоса снова загудели, заволновались.
— Они пили из богов, — объяснила Нефела. — Оба.
— Так ты пришла, чтобы дразнить нас?
— Пожалуйста, — прошептала Морвена. — Не для меня, не во имя мира… — она сглотнула, — но ради Лилит.
Тени долго молчали. Морвена знала их имена и могла догадаться, кто из них кто, но предпочла этого не делать. С тех пор как они, шесть архиведьм и один колдун, проиграли свою войну, минуло больше тысячи лет. Она бередила старые раны, напоминала им о том времени, когда их надежды были безжалостно втоптаны в пыль. Все пало, все лежало под слоем холодного праха; и даже город, в котором они нашли приют, был возведен не ими. Лишь Нефела была облечена божьей благодатью, но это длилось недолго. Став частью Гильдии, она раскаялась и заплатила сверх меры за свои грехи.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Они мнили себя богами, которым следует кланяться до земли, иначе испытаешь на себе их гнев, а на самом деле были собаками на цепи, с жадностью хватавшими любые кости. Морвене сразу объяснили, что кормежка Теней, обитающих в Черном Саду, входит в ее обязанности, и она регулярно присылала им преступников или безумных, но сама явилась сюда впервые. Было предельно ясно: они кормятся с ее руки. Она не их служанка, но госпожа. И все-таки она их побаивалась.
— Поднимись по ту сторону неба, — сказала женщина с куклой.
— Собери Ману, — добавила калека. — Отнеси ее куда должно.
— Позови их за собой на Край Мира, и они пойдут, — прошептала альвийка. — Приведи их в мир, который лучше этого.
— Победи Охотника, — сказала Тень в венце. — Хотя бы раз.
— Отдай то, что было украдено, — сказал мужчина-клякса.
— И вернись к нам.
Назад они шли молча. Шадрен каким-то образом чувствовал голод своего собрата, шагавшего рядом, и всерьез рассматривал возможность заскочить вместе со Слантьей в Дом Скорби. Он не хотел тревожить Морвену, которой было над чем поразмыслить. Он спросит ее позднее, а сейчас голод терзал его слишком сильно, чтобы думать о чем-то другом. Шадрен предпочитал одного постоянного партнера, но моногамия была здесь ни при чем. Красная жажда являлась не просто прихотью, она жгла его изнутри. Длительное воздержание было опасно, даханавар мог впасть в бешенство или сойти с ума. Он насытится и посмотрит Морвене в глаза — и пусть она обвиняет его, если хочет.
Тишину разорвал удар бронзового гонга, за ним последовал второй. Шадрен вздрогнул от неожиданности, протискиваясь сквозь трещину в стене, и до крови ободрал руку. Оказавшись в зале среди колонн, он бездумно припал губами к ране. Эта капли не насыщали, как не насытит глоток воды человека, изнемогавшего от зноя среди песчаных дюн.
Слантья тронул экзалтора за плечо, и тот кивнул ему.
— Часы бьют два, — сказала Морвена.
Бабочки, порхавшие вокруг ее факела, разом исчезли.
Глава 25
(Летиция)
— С возвращением.
Экзалторы все еще возились с клеткой, и черная завеса изрядно ограничивала обзор, но обладатель голоса был ей знаком. Ее горло мучительно сжалось. Она не знала, как следует вести себя с этим человеком, не оправдавшим ее доверие, но имеющим в Гильдии серьезный вес. Пелена упала, и Летиция увидела его первым — стареющего мужчину с висками, отмеченными серебром. Судорожно, как затравленное животное, она оглядела остальных: ее эскорт, состоящий из Ифы и четырех экзалторов, один ульцескор и одна ведьма. Госпожа ди Рейз наивно полагала, что ее примут с большим почетом — например, сюда явится сама Лайя-Элейна. Хуже всего было другое: среди встречающих не оказалось Ланна.
Марис легонько сжал руку Летиции, когда развязывал веревки, стягивающие ее запястья. Все это время он сохранял каменное выражение лица, дабы не выдать себя, но смысл его жеста был предельно ясен: он уверял ее, что все будет хорошо. Обычная любезность, если только она не исходит от экзалтора. О них ходила дурная молва, а одного такого Летиция знала не понаслышке — Искариота Кайна.
С минуту стояла напряженная тишина. Затем Анцель кивнул Ифе, и она увела свой немногочисленный артель. Все это время Летиция испытующе смотрела на мастера, гадая, чего от него ожидать, но его лицо было непроницаемо. Гильдейская ведьма обратилась к нему с просьбой, и голос ее звенел жалобно и тонко:
— Могу я сопроводить ее, мастер?
— Да, — спокойно отозвался Анцель, — конечно.
Летиция ушла с незнакомой колдуньей, не сказав ему ни слова. Они пересекли широкий двор и направились к Башне Луны, оплоту прирученной магии. По всей вероятности, Лайя-Элейна была слишком горда, чтобы лично встретить беглянку, но дала распоряжение привести ее в Зал Витражей сразу по приезде. Оказавшись в тени обелиска, некогда бывшего гордостью Гильдии, Летиция вскинула взгляд: как и прежде, отломленная верхушка висела под углом к основанию, а обломки кружились в воздухе, отрицая закон гравитации.