– Мне кажется, вы и так уже достаточно выпили, Генри,- мягко возразил Кегнит.
– Я? – Я рассмеялся.- Я?! Ох, капитан, если бы вы знали, до чего это смешно звучит: достаточно выпил. Для чего достаточно? Для того чтобы сделать вот так?
– Граф, вы… – начал Кегнит.
Но было поздно. Я поднял пистолет и швырнул что было силы в сторону дома. Плечо сразу заныло. Пистолет пролетел над акациями и ударился в стену у самой земли. Треск. Все, конец пистолету.
– Вот так! Идиотизм, правда? Что скажете, капитан?! Я достаточно глупо выгляжу?! А вот так?
Я повернулся к дому и заорал, надсаживая горло:
– Знаешь что, дорогая?! ИДИ К ДЬЯВОЛУ!
Дом смотрел на меня черными провалами окон. Ни огня, ничего. Тишина. Черт. Комок подкатил к горлу. Так, тут главное – не переборщить…
– Ну-ну, мессир граф, не стоит.- Кегнит взял меня за локоть.- Вы нарушаете порядок. Люди спят.
– Скажите, лейтенант…
Кегнит остановился, посмотрел на меня.
– Кто такой этот Хантер? – спросил я.- Почему я только о нем и слышу?
Кегнит помедлил. За его спиной алебастровый мальчик таращил незрячие глаза в темноту. Контуры статуи казались размытыми.
– Он… необыкновенный человек,- сказал Кегнит наконец.- И страшный. Не связывайтесь с Хантером, граф. Простите, что сую нос не в свое дело… барон вас сомнет. Вы здесь недавно, верно?
Верно.
Что-то в последнее время мне все дают хорошие советы. Сначала Белое Перо, теперь вот – старший помощник коменданта.
– Если бы вы прожили здесь дольше, то знали бы местные легенды. Нынешний барон Хантер – незаконнорожденный сын старого барона. Мать мальчишки старый барон бил смертным боем. И забил в конце концов. Бастарда тоже не жалел особо… Тот еще был старикан. Тварь отменнейшая!… Но умирая, надо признать, старик поступил благородно: признал бастарда полноправным сыном и наследником. С чего бы вдруг? – Кегнит пожал плечами.- Страшно стало? Грехи решил замолить? Не знаю. Сынок сперва отказался, потому что отца ненавидел, а потом неожиданно – взял и согласился. И титул принял, и владения. И роль при господине своем. Теперь он у герцога Наольского – левая рука. Которая, как известно, себе на уме… Нынешнего барона Хантера, в отличие от отца, не только боятся, но и уважают.- Лейтенант помолчал.- Не стоит, Генри. Герцог благоволит Хантеру… Сам барон боец отменный. И к тому же вы его гость.
– Я гость моей кузины! – отрезал я. Мир вокруг снова начал уплывать. К горлу подкатило.- До барона вашего мне дела нет. Забирайте его себе, лейтенант, вместе с его чокнутым папашей! О черт…
Я едва успел отойти к кустам, как меня скрутило. В темноте снова засмеялись. Кегнит в этот раз промолчал. Ублюдки. Я изобразил, что меня выворачивает наизнанку. Звуки, по крайней мере, издавал вполне убедительные.
– Как вы?
– Ничего,- сказал я, вытирая рот рукавом. Выпрямилс – Прок… проклятье!
Меня вновь качнуло. Теперь уже по-настоящему. Падая, я вцепился в руку Кегнита.
– Ну и хватка у вас, Генри.- Кегнит потер плечо.- Ох! Следы останутся, наверное. Пальцы у вас как кузнечные клещи… да уж. А по виду не скажешь. Кстати… один вопрос. Он посмотрел мне в глаза:
– Давно вы перестали заикаться, Генри?
Глава 16 И НОВЫЕ ВОПРОСЫ
Генри
На самом деле Кранча звали по-другому. При жизни.
Известно, что колдовская сила, если вовремя не передать ее преемнику, держит человека на этом свете, словно якорь. Обладатель силы зависает на тонкой границе жизни и смерти-а это больно. Колдун терпит чудовищные муки. Он не может умереть, хотя практически уже мертв. Этим я и воспользовался, оставив себе на память голову Кранча. Высушил по обрядам варваров и поместил в стеклянную колбу.
Правда, перед этим его пришлось убить.
Год и три месяца гейворийского плена в обмен на мертвого колдуна – ну что ж, я неплохо плачу по счетам. Варварам не на что жаловаться…
Сморщенные губы нехотя разомкнулись – в моей голове зазвучал голос. Он сказал:
– Тхупе.
Я подумал, что ослышался.
– В-выпить чт-то?
– Аре сэдих, ихеки. «Эликсир, тупица».
Да и мне, впрочем, тоже. Прежде чем ответить Кегниту, я помолчал. Иногда лучший способ солгать – это сказать правду. Что-то вроде: а на вкус это пойло – полное дерьмо…
Но ведь действительно помогло?
Заказать, что ли, плащ с вышивкой: «Излечен знахарскими средствами»?
– Меня подлечили, лейтенант,- сказал я.- Та еще отрава, до сих пор подташнивает. Где мое вино…ах да! Я вспомнил.- Я же его выкинул…
Кегнит остро взглянул на меня. Что интересно, сегодня он совершенно не напоминает толстую ленивую белку. Собранный, жесткий. Ну, кто бы сомневался.
– Сами дойдете до дома, Генри?
– Хотите составить мне компанию? Отлично! У меня как раз найдется пара бутылок…
Кегнит вдруг улыбнулся. Настороженность исчезла, словно ее и не было.
– В другой раз, мессир граф.- Он приложил пальцы к шляпе в ироничном салюте.- В другой раз. Надо идти, служба… сами понимаете. Простите за вторжение. И потише здесь, хорошо?
Поход героев, так это теперь называют. Словно в насмешку. Речная галера, полсотни солдат, семь знаменитых рыцарей и один никому не известный молодой аристократ, затесавшийся в эту компанию хитростью. Ришье Лисий Хвост. Восьмой рыцарь.
Пятая нога – неожиданно ставшая известней, чем собака в целом.
После того как Кегнит с дозором ушли, я еще долго сидел в саду. Тихо. Спокойно. Цикады эти певучие. Небо такое, словно плеснули звездами, как из ведра. Потом вернулся в дом, приказал слуге принести огня и горячего вина. Сел в гостиной со свечами и стал пить вино, глядя, как оконные стекла становятся сначала густо-синими, потом светлеют, светлеют, пока не приобретают едва заметный розовый оттенок, за которым – влажная зелень. Утро, часы в гостиной отбили четыре. Скоро рассвет.
Веки песком присыпаны. Дремотная тяжесть в теле, но сна – ни в одном глазу. Несколько раз за ночь спускался Корт, проверял караулы. То есть убеждался, что я не сплю (из парадной доносилось негромкое похрапывание слуг; не все волонтеры Молнии оказались столь же исполнительны), предлагал сменить (я качал головой: не надо) и уходил наверх – досыпать. Вот у него проблем со сном не было. В любое время, в любом месте.
Настоящий солдат.
Как и те, что отправились в Поход героев.
С тех пор я чувствую себя мошенником, присвоившим чужую славу. Они – умные, храбрые, везучие и опытные, настоящие воины – погибли. А я, «мерзкий аристократ»,- выжил. Стал знаменитостью. И мне частенько кажется, что меня сейчас разоблачат. Какой-нибудь мальчишка ткнет на улице в меня пальцем и закричит: «А герой-то ненастоящий!»
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});